Куртизанки дорог - Борис Мишарин

К десятому классу Смирный четко усвоил, что за спиной местных «оторвил» никто не стоит, действуют они на свой страх и риск, берут своё наглостью, напором, показным безразличием к наказаниям учителей. Да и какие там в сущности могут быть наказания — из школы, по девятый класс, все равно не выгонят, а если уж взяли в десятый: станут держать до последнего.

И главное — в школе не один «оторвила» и они не организованы, не общаются или редко общаются между собой. Каждый держит шишку в своей смене и классе. И они, в основном, дети из неблагополучных семей, которые тоже хотят иметь небольшие радости жизни, например, карманные деньги.

Смирный никогда не заступался за одноклассников, хотя и мог это сделать, он ждал и дождался особого момента, который враз поставил его над всем классом.

Ленчик, его будущий верный помощник, а пока классный «оторвила», стукнул на перемене учебником по голове Ленку, стукнул просто так, ни за что, от нечего делать. Может быть для лишнего самоутвержденья.

«Ты знаешь, Ленчик, — обратился к нему Смирный, — в старые времена, во времена рыцарства, мужчины снимали перчатку, протягивали руку и пожимали в ответ руку другого. Этим они хотели показать, что оружия нет и намерения мирные. Сейчас так здороваются все мужчины. Здорово, брат, Ленчик»!

Владимир протянул руку, Ленчик немного замешкался от необычности, оглядел класс, который смотрел на него со вниманием, не понял ничего, но руку все-таки подал. Смирный взял его ладонь, выгнул немного пальцы, приподнимая их вверх, и Ленчик заверещал от боли. Со стороны это выглядело очень необычно и впечатлительно — повизгивающий Ленчик в вычурной позе старается приподняться выше на одной ноге. Вторая отведена в сторону для сохранения баланса равновесия, а Владимир, словно поддерживая противника от падения, продолжает речь невозмутимо спокойно и наставительно. «И еще, брат Ленчик, забыл тебе сказать, что раньше мужчины очень уважали дам. В честь их ставили мушки и давали обеты. А какой обет ты дашь в честь нашей Леночки»?

«Какой, на хрен, обет? — Верещал Ленчик. — Отпусти руку, больно».

«Какой обет? — Улыбнулся Смирный. — В честь Леночки, например, отдежуришь сегодня за нее — намочишь тряпку и доску вытрешь». Владимир незаметно, но сильнее выгнул пальцы. Ленчик завизжал: «Вытру, вытру, отпусти»…

«Вот и славно, — Владимир отпустил руку. Ленчик долго мял ее перед притихшим и непонимающим классом, потом, решая взять реванш, кинулся с кулаками в драку, но опять просчитался. Смирный резко отвел свой корпус в сторону и Ленчик грохнулся всем телом в проход между партами, разбивая лицо в кровь.

Вошла учительница и недовольно спросила: «Что здесь происходит»?

«Ничего, — спокойно ответил Смирнитский. — Леонид сегодня дежурит, забыл доску вытереть — заторопился и упал. Вот»… — он развел руками.

С тех пор все встало на свои места — прибрал Смирный к рукам Ленчика, чуть позже и всех других «оторвил» в школе. Не болтались они теперь просто так, не били кого попало, все стало организованным и более доходным, всех устраивал расклад, а Смирного особенно — он, настоящий лидер, оставался в тени.

После школы Смирный не пошел в ВУЗ, он захватил власть в районе, не сразу, но стал смотрящим, одним из лидеров преступного мира, который реорганизовывался в свете времени и усиленно леголизовывался.

Недавние события не могли остаться без наказания и должны стать показательными не только для его района, но и всего города. Смирный понимал, что от его решения зависит многое — не только судьба беглецов, но и собственный вес в преступном мире. Поэтому решенье должно быть однозначным — смерть.

Так оно и было бы, если б не пришла под конец разборки Диана, не внесла свою лепту в зловещий приговор. Войдя, она поняла сразу, что приговор уже созрел, но еще не объявлен. Поняла по необычной тишине, нависшей над людьми, по запаху, как ей показалось, запаху смерти, пропитавшему каждую клеточку вокруг. И она не спросила никого о решенье, не спросила и о существе разговора, словно заранее знала исход всего.

Диана устроилась поудобнее на стуле около Владимира и начала:

— Поступили вы, конечно, нехорошо и некрасиво. И прекрасно понимали, — она повысила голос, — что будете наказаны. Рассчитывали исчезнуть, затеряться в другом городе — глупо. А посему — денежку придется вернуть, всю до копеечки и за моральный ущерб заплатить тоже. Две трети вы потратить не успели, но треть с гаком отработать придется. Девчонка займется своим обычным делом, а ты, мальчик, — Диана пронзила взглядом наркокурьера, — тоже займешься этим. Наркотики тебе доверить нельзя, поэтому станешь ублажать мужиков — благо на это спрос сейчас имеется. Отработаете все в солидарном порядке — и гуляйте, куда хотите. Времена изменились — никто жизни вас лишать не станет. Уведите их на хату: пусть работают под присмотром и безвылазно, круглые сутки. На этом и разговор закончим.

Девка, довольная исходом разборки, улыбалась, а парень, вначале испуганно озиравшийся, заверещал дико, запричитал истошно, с надрывом: «Лучше сразу убейте, чем петухом становиться»… Но никто его уже не слушал, все поражались принятому решенью и тому, кто его объявил.

Диану зауважали сразу. Нет, неправильно было бы сказать именно так — ее стали бояться… Никто ранее не замечал за ней властных ноток, никто не считал умной и тем более имеющей вес над Смирным. Он и сам оторопел от услышанного, не возразил ничего в ответ, не поправил и не закончил разборку сам. А это настораживало людей больше всего.

Уже дома Владимир спросил Диану:

— Странно, но ты даже не посоветовалась со мной и я не думал, что ты вообще туда придешь.

Его сильно обеспокоило поведенье подруги и он понимал, что рейтинг лидера поколеблен. А он как раз рассчитывал на обратное.

Пока еще толпа не осознала это, но следующее мудрое решение подруги может привести к расхлябанности дисциплины или наоборот к ее ужесточению, но уже дальнейшего роста ему не обрести никогда. Так и останется в районном подмастерье у бабы.

— Вовочка, — Диана ласково улыбнулась, — наоборот — я помогла тебе. Я рассчитывала, что ты объявишь это решенье своим, дашь четко понять толпе, что всегда вернешь свое и накажешь при этом жестоко. Сейчас вряд ли кто решится стянуть твое добро и исчезнуть, виновные наказаны больше, чем смертью. А хочешь знать честно — почему я так поступила?

— Конечно хочу, — он еще не понял до конца ее мысли.

— Разве мне хочется расстаться с любимым? Но ведь ты бы сам не стал убивать их — поручил бы сделать это Ленчику. И в конечном счете сели бы оба на нары.