Алиби для бультерьера - Наталья Александрова

— Как же так, — Леонид Петрович посмотрел на свои часы, — нам сказали, что к одиннадцати помещение освободят, а сейчас уже четверть двенадцатого!

— Вы что, приобретаете это помещение? — догадалась наконец Людочка, и ее лицо жалобно вытянулось. — А как же мы? Как же я? Что с нами будет? Василий Романович нас не предупредил! Он должен был предупредить заранее…

— Приобретаем. — подтвердил мужчина, поправив кепку, — здесь будет элитная стоматологическая клиника!

Жестом циркового фокусника он вытащил из кармана какой-то небольшой блестящий предмет и положил на стойку прямо перед Людочкой. Предмет оказался парой заводных челюстей. Челюсти были очень натуральные. Громко и страшно щелкая крупными белыми зубами, заводные челюсти запрыгали по стойке, явно собираясь укусить Людочку за палец.

— Ой! — Секретарша отскочила в сторону, испуганно следя за страшным предметом.

Челюсти допрыгали до самого края стойки и замерли, угрожающе оскалясь.

— Вот там у нас будет основной стоматологический кабинет, — Леонид Петрович ткнул пальцем в сторону комнаты для переговоров, — а там — склад медицинской техники… — Он солидно кивнул на дверь директорского кабинета.

— А как же мы? — жалобно повторила Людочка и переглянулась с черепахой, ища у нее поддержки и сочувствия.

— Черепаха хорошая… черепаху мы, пожалуй, оставим… в рекламных целях! — раздумчиво произнес Леонид Петрович.

Он почесал в затылке, еще что-то вынул из кармана и принялся надувать. Это оказался огромный надувной зуб, который он привязал за веревочку к террариуму. Черепахе зуб понравился, она еще дальше вытянула шею и с интересом принялась разглядывать украшение. Леонид Петрович склонил голову к плечу, полюбовался результатом своего труда и остался доволен.

— А я? — Людочка поняла, что в лице черепахи лишилась последнего союзника, и окончательно расстроилась.

— А вы кто — стоматолог? Протезист? Анестезиолог? Зубной техник? — Леонид Петрович перевел задумчивый взгляд с черепахи на расстроенную девушку.

— Не-ет… — протянула та. — Я офис-менеджер…

— Свистюкова! — Мужчина повернулся к своей бойкой спутнице. — Нам офис-менеджер нужен?

Та полистала свои записи и наконец сообщила:

— Нет, офис-менеджер нам не нужен… а вот секретарша пригодилась бы…

— Так я и секретаршей могу… — поспешно согласилась Людочка. — Секретаршей еще проще… Компьютер я знаю, и основы делопроизводства…

— Можете, значит? — Леонид Петрович с сомнением уставился на девушку. — Улыбнитесь-ка…

Людочка испуганно улыбнулась.

— Зубы ничего… неплохие зубы… — одобрил мужчина. — Желтоватые, правда… Курите?

— Иногда… — пролепетала Людочка.

— Ну мы вас к Владимиру Степановичу направим, он вам бесплатно отбеливание сделает… Секретарь — лицо фирмы, так что зубы у вас должны быть идеальными…

— Хорошо… — Людочка закивала.

Заводные челюсти неожиданно ожили и еще несколько раз угрожающе щелкнули.

— А как у вас с памятью? — строго осведомился Леонид Петрович.

— С чем? — переспросила девушка.

— Вы что, еще и плохо слышите?

— Нет… я очень хорошо слышу… А почему вы про память спрашиваете?

— Потому что хорошая память для секретаря так же важна, как зубы! — Мужчина оглянулся на черепаху, как будто ждал от нее подтверждения. Черепаха испуганно втянула голову.

— Вот у нас была секретарша с плохой памятью… помнишь, Свистюкова?

— А как же! — подтвердила бойкая девица. — Это которая перепутала Такирова с Закировым?

— Точно! К нам записался клиент Такиров на отбеливание зубов, а секретарша перепутала его с клиентом Закировым, которому нужно было удалить шестнадцать единиц перед установкой имплантатов. Операцию проводили под общим наркозом. Такиров лег в кресло, заснул под приятную музыку, а когда проснулся — во рту почти ничего не осталось… Представляете его реакцию?

— Ужас! — Впечатлительная Людочка судорожно схватилась за свою собственную челюсть. У нее заболели сразу все зубы, видимо, на нервной почве.

— Ну мы ее, конечно, уволили, — продолжил Леонид Петрович, — Такирову, конечно, пришлось вставить имплантаты… но Закиров испугался и ушел в другую фирму. Так что вы понимаете, насколько важна для секретаря хорошая память!

— Я понимаю… — пролепетала Людочка. — Но у меня с памятью все в порядке… можете проверить…

— Шестью шесть? — выпалил Леонид Петрович.

— Сорок шесть… — отозвалась Людочка. — То есть тридцать пять… извините, у меня с математикой всегда не очень было…

— В каком году было восстание Спартака?

— Но я вообще-то болею за «Зенит»…

— «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…» — продекламировал Леонид. — Помните, как дальше?

— В наследство дядя мне оставил резной из бруса теремок… — машинально продолжила секретарша. — Ой, там, кажется, не совсем так… то есть совсем не так…

— Ну ладно, попробуем что-нибудь другое… — Леонид Петрович откашлялся. — Вот, например, вы помните, что происходило у вас в офисе три дня назад?

— Три дня назад? — переспросила Людочка.

— Ну да! Конкретно — двадцать девятого марта, с пятнадцати до семнадцати часов?

Леня прикинул, что если Евсюков договорился встретиться с Маргаритой в пять часов, то из офиса он всяко ушел пораньше.

— Так… сейчас я вспомню… — Людочка уставилась на черепаху, как будто ждала от нее подсказки. Черепаха молчала, тогда девушка наморщила лоб и затараторила: — В пятнадцать пришел Алоизий Макарович…

— Кто? — переспросил мужчина.

Занзибарская девица за его спиной торопливо делала в блокноте какие-то записи.

— Алоизий Макарович — это поставщик канцтоваров, — пояснила Людочка, — частный предприниматель. Он к нам приходит каждую пятницу и приносит офисную бумагу, ручки, скрепки, папки, ежедневники… ну, в общем, всякую мелочевку. Если что-нибудь особенное нужно, он заранее принимает заказы.

— Понятно. — Леонид Петрович кивнул и обменялся взглядом со своей спутницей.

— Ну я у него взяла две пачки бумаги для ксерокса, рулон для факса, коробку скрепок и ежедневник. Потом двадцать минут выражала сочувствие…

— Что? — удивленно переспросил Леонид Петрович.

— Алоизий Макарович раньше был начальником, — ответила Людочка, — а когда случилась перестройка, его должность сократили, и теперь он разносит по офисам бумагу. Ну и очень по этому поводу расстраивается, так что мне приходится его выслушивать и сочувствовать. Это занимает ровно пятнадцать минут…

— Как я вас понимаю! — покачал головой Леонид Петрович. — А не проще ли поменять поставщика?

— У него бумага очень хорошая и недорогая. Я заместителю директора несколько раз говорила, а он сравнил цены у разных поставщиков и приказал терпеть.

— Понятно, — кивнул Леонид Петрович, — значит, этот Макар Алоизиевич ушел в шестнадцать двадцать…

— Нет, Алоизий не ушел! — возразила Людочка. — Просто к нам пришел один человек, тоже из бывших…

— Из бывших? — заинтересованно переспросил Леонид. — Это из каких таких бывших?

— Ну из бывших начальников… которые любят вспоминать, какие они раньше были крутые. При советской власти. Ну и они с Алоизием Макаровичем друг друга узнали. И пока тот человек дожидался шефа, они разговаривали о своих прошлых великих временах. А я смогла заняться делом…

Людочка взглянула на незаконченный маникюр и печально вздохнула.

— Понятно! — Леонид Петрович переглянулся со своей помощницей. Та кивнула и что-то приписала в блокноте.

— Потом, примерно в половине четвертого или чуть раньше, шеф освободился и хотел принять того клиента, который разговаривал с Алоизием, но в это время пришла Сандальская…

— Это еще кто такая?

— О! — Людочка выразительно подняла глаза к потолку. — Инна Власьевна Сандальская — большой человек из районной администрации. Когда она приходит, шеф запирается с ней в кабинете, никого не принимает и не отвечает на телефонные звонки. Так что тому человеку пришлось еще подождать. Но он не очень-то и расстроился, потому что разговорился с Алоизием…

— Так… и долго у шефа пробыла эта Босоножкина?

— Не Босоножкина, а Сандальская! — поправила Людочка Леонида. — Как обычно, минут пятнадцать. Потом шеф вышел, проводил ее до двери и наконец принял того, кто ждал.

— А Алоизий?

— А Алоизий посмотрел на часы, ахнул и сказал, что его уже давно в другой фирме дожидаются. Подхватил свои сумки и убежал… даже дверь за собой не закрыл…

— А тот, второй бывший начальник, с которым беседовал Алоизий, долго пробыл у вашего шефа?

— Совсем недолго, минут пять, только конверт ему передал, такой большой, желтый, когда уходил, я этот конверт у шефа на столе видела. Даже непонятно, чего он так долго ждал, оставил бы мне. Но шеф сказал, что это письмо регистрировать не надо, и крикнул в кабинет Сергея Николаевича.