Правда людей - Василий Сахаров

Тем временем минуло десять минут. Ожидание стало утомлять Михаила, который почувствовал, что проголодался, и он повернулся к Егору:

— Мы кого-то ждем?

Парень кивнул:

— Да.

— Твоего приятеля или подругу?

— Можно сказать, что и так.

— А может…

Токарев хотел предложить парню сходить в ларек за шаурмой и водой, но тот приподнял правую ладонь и сказал:

— Тихо.

Бизнесмен замолчал, а Егор к чему-то прислушался. После чего встал и направился за угол дома. Токарев последовал за ним и вскоре услышал звуки борьбы, судя по которым, в драке участвовало три-четыре человека, русский и кавказцы:

— Я твой мама ебаль!

— Сними этот сраный майка, сын ишака!

— Нахуй пошел, чурка!

— Тебе пиздец, русский!

Егор и Михаил зашли за угол и увидели следующую картину. Прижавшись спиной к стене, перед тремя молодыми кавказцами стоял широкоплечий шатен девятнадцати-двадцати лет в черной майке с надписью: "Я русский!" Дети гор, наверняка, студенты, подобно шакалам, окружили крепыша полукругом, и требовали у него снять майку, а тот не отступал и был готов драться.

Раньше, еще вчера вечером, Токарев, скорее всего, опустил бы голову и трусливо проскользнул мимо, да и сейчас ввязываться в конфликт с кавказцами, наглыми и нахрапистыми, желания не было. Но Егор был иного мнения. Не сбавляя шага, он приблизился к горцам и четким прямым ударом в челюсть свалил ближайшего на асфальт. Остальные, было, бросились на него. Однако в драку вступил крепыш, который взял одного противника на болевой прием, а затем ткнул его лицом в стену дома. Ну, а третьего схватил Токарев, да только неудачно. Верткий чернявый противник вывернулся из захвата и головой ударил Михаила по лицу. Бизнесмен потерялся и выпустил кавказца, который бросился на утек, но далеко не убежал. Егор подпрыгнул и ногой не сильно толкнул его в спину. Беглец споткнулся и упал, и после этого его добил шатен.

Три тела лежали на асфальте и Токарев, который прижал к разбитым губам платок, не знал, что делать. Зато шатен и Егор знали. Быстро и сноровисто они обыскали кавказцев и изъяли у них документы, бумажники, два ножа и один травматический пистолет.

— Нормально, — усмехнулся шатен.

— Сойдет, — вторил ему Егор и кивнул Токареву в сторону второго выхода со двора: — Уходим. Здесь видеокамер нет. Норма.

Быстрым шагом троица покинула место схватки и вскоре оказалась в другом дворе. Здесь Егор выкинул документы и пустые бумажники кавказцев в мусорный бак, спрятал пистолет за пояс, прикрыл его майкой и протянул шатену руку. Парни поздоровались, но как-то странно, вена к вене, словно побратались, и спаситель Токарева кивнул:

— Егор.

— Эдик, — ответил шатен и посмотрел на Токарева: — Наш человек?

— Наш, но не в теме. У него своя волна.

— Понятно, — шатен качнул головой и спросил Егора: — Куда теперь?

— Есть неподалеку местечко тихое. Пойдем, поговорим?

— Я не против.

Парни выдвинулись со двора на улицу, а Михаил огляделся, и последовал за ними. Ему было все равно, что делать и куда идти, а от молодых людей, с которыми его свела судьба, веяло силой и уверенностью, и Токареву это нравилось.

Глава 5

Москва. Лето 2013-го.

Эдик Шмаков подошел к окну, с высоты третьего этажа окинул взглядом прилегающий к дому сквер и прошипел:

— Падлы. Понаехали с гор, чернота.

Я на это не отреагировал. Спокойно сделал себе чай, встал рядом с ним и увидел внизу двух смуглых парней, лет по пятнадцать, не старше. Одеты аккуратно, не богато и без понтов, за плечами школьные рюкзаки, а в руках смартфоны. В общем, типичные московские школьники, уткнулись в мобильники и ничего вокруг не замечают. Наверняка, папа в свое время свалил с гор, а эти уже здесь родились, в столице, и считают себя коренными мАсквичами. Для меня картина еще по прошлой жизни привычная, а для Шмакова-провинциала, судя по всему, нет. Пока нет.

— Егор, а давай я за ними следом прогуляюсь, посмотрю, где они живут, а потом мы их отработаем.

— Нет, — я прислонился к стене и сделал глоток чая.

— Но почему?

— Во-первых, нельзя кого-то бить возле своего логова, а иначе на нас выйдут охотники, и придется бежать.

— А во-вторых?

— Во-вторых, они нам не враги.

— Но они же чурки! — парень удивился.

Перед моим мысленным взором промелькнули лица тех кавказцев, которые воевали вместе со мной против оккупантов, были и такие. А потом я вспомнил как за год до возвращения в Екатеринбург, где прежний Егор Нестеров нашел свой конец, несколько недель отсиживался на Кавказе. Трудные времена были, и тогда я много общался с уважаемыми людьми Цунтинского района (есть такой в Дагестане на границе с Грузией). Народ в доме старого Рустама, который приютил меня по просьбе своего родича Маги Исмаилова, собирался разный, и многие из этих людей не любили русских. Да что там, искренне ненавидели нас и в свое время состояли в бандформированиях, которые воевали с федералами. Однако меня не сдали, а позже даже помогли пробраться к Каспийскому морю. Но суть не в этом. Самым главным для меня было то, что я увидел, как и чем живут реальные горцы и смог услышать мнение людей, которые не уехали в Россию за легкой жизнью, а остались дома, возле могил предков.

Поэтому я посмотрел на Эдика и покачал головой:

— Повторяю, они нам не враги.

— Кавказцы и не враги!? — он слегка отшатнулся от меня.

— Да, — подтвердил я.

— Объяснись, — Шмаков набычился.

— Без проблем, — я отхлебнул чай и продолжил: — Мигранты с Кавказа, Средней Азии и Китая это только следствие той подлой политики, которую ведут наши реальные противники, жиды из Кремля. Цель этих мразей создать общечеловеков — людей без роду и племени, которыми легко управлять. По этой причине они сталкивают лбами народы и смешивают их в гигантских плавильных котлах, таких как Москва и Питер. Думаешь, старики на Кавказе рады тому, что молодежь уезжает в Россию?

— Думаю, что да.

— Ты ошибаешься. Умные люди в горах понимают, что Россия это большая ловушка для их соотечественников и если поначалу, отсылая молодежь на учебу, главы семейств улыбались, то теперь все наоборот. В горах после развала Советского союза нормальной работы нет, а та, что имеется, не приносит хорошего дохода. Поэтому молодежь после учебы в институтах назад не возвращается — это редкость, ведь никому не охота баранов пасти, стричь шерсть и овец доить, слишком хлопотно это, а доход минимальный. Гораздо проще жить в России, мало работать и много получать, особенно если диаспора помогает. Но, оставаясь здесь, гости с Кавказа отрываются от корней. Со временем они забывают родной язык, обычаи, могилы дедов и ту землю, которая их вскормила. И если первое поколение еще что-то соображает и держится за счет религии, то второе уже превращается в быдло-россиян. Запомни, не русских, а именно россиян. Перед глазами таких людей только деньги, карьера, понты и жажда наживы, а то, что в родном ауле хлипкая мечеть заваливается, и старики свой век в не самых лучших условиях доживают, мало кого волнует.