Секрет наследницы - Барбара Картленд

Потом у нее возникло еще одно почти невероятное ощущение в районе макушки, как будто граф запечатлел на ее волосах легкий поцелуй. Однако он сразу ее отпустил, так что ей вполне могло показаться.

— Как вернуть это обратно? — спросил он, поднеся чепчик и шпильки к голове Рены.

— Я сама. А вы идите… не знаю… потренируйтесь, что ли, принимать графский вид.

Джон улыбнулся.

— Думаете, я пройду смотр?

Он потрясающе выглядел в темном костюме. Впечатление в первую очередь производили его высокий рост, широкие плечи и длинные ноги.

Лицо графа было красивым, но и это было не все, решила девушка, серьезно сосредоточившись на этом вопросе. Главное — это его гордая осанка, манера держаться с достоинством. А еще в этих голубых глазах кроется что-то, чего нельзя объяснить словами: шутливый огонек и сумасшедшая жажда жизни — его неизменные спутники.

Трудно представить, чтобы мисс Уингейт не влюбилась в него. Вполне возможно, что за всем этим стоит именно она, а отец лишь исполняет ее волю.

Рене стало тревожно, как будто она ощутила смутное предчувствие, что на Джона надвигается страшная опасность и она может вырвать его из ее когтей.

Но в следующую минуту девушка осознала, что не вправе совершить ничего такого. Возможно, они найдут больше монет, но этого вряд ли хватит, чтобы восстановить усадьбу.

Рена вернулась к работе с тяжелым сердцем.

Час спустя перед парадной дверью послышался стук колес. Гости прибыли. Рена с Джоном так много о них говорили, что они стали казаться чем-то нереальным.

Однако теперь их реальность не вызывала никаких сомнений, они стояли на пороге, требуя, чтобы их впустили. Рена почувствовала, как у нее перехватило дыхание и стало немного страшно.

Она взяла себя в руки и постаралась принять вид служанки.

В конце концов, она когда-то хотела стать актрисой. Вот он, ее шанс.

Зазвонил дверной колокольчик.

Потупив взгляд, Рена пересекла холл и открыла дверь.

На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, которому, несмотря на недостающие дюймы роста, удавалось выглядеть чрезвычайно внушительно. Его нельзя было назвать привлекательным, но в нем было что-то, чего Рене еще никогда не доводилось видеть, — уверенность, которую дают богатство и власть, как она понимала.

И не только потому, что его тяжелое пальто с каракулевым воротником и сияющий цилиндр были явно новыми и дорогими. Его бриллиантовая булавка для галстука сверкала, перстень на пальце тоже был с бриллиантом. Но речь шла о большем.

Рена ощутила это, как порыв раскаленного воздуха из жерла ада. Чисто звериная решимость во всем добиваться своего. Черствость, жестокость, твердость скалы — все это она почувствовала на уровне инстинкта.

Зловещий. Она почти не задумываясь произнесла это слово в разговоре с Джоном, но теперь, столкнувшись лицом к лицу с реальным человеком, сразу же осознала это. Мистер Уингейт был зловещим. Пугающе зловещим.

И даже хуже. Рена была дочерью священника, тонко ощущавшей вибрации потустороннего мира, и теперь у нее встали дыбом волосы на затылке, ибо она воочию увидела зло.

Девушка никогда раньше не сталкивалась с ним. Оно было теорией, библейской абстракцией. Теперь, в эту минуту, она безошибочно уверилась в его присутствии.

Рядом с ним стояла его дочь, одетая изысканно и, как решила Рена, по последнему слову моды. Ее костюм был подбит мехом, брошь сияла жемчугом, а серьги — бриллиантами. Кто-то изо всех сил старался показать миру, что она дочь богатого человека.

И у этого «кого-то» денег имелось больше, чем вкуса, ибо мать Рены, принадлежавшая к знатному сословию, однажды сказала, что настоящая леди никогда не наденет бриллианты ранее шести часов вечера и никогда не смешает их с жемчугом.

— Добрый день, сударыня. Меня зовут Уингейт. Лэнсдейл ждет меня.

Его голос был неприятным и скрипучим, а по тому, как он произнес слово «Лэнсдейл», стало ясно, что он уже чувствует себя вправе командовать здесь.

Рена пробормотала что-то почтительное и отошла в сторону, позволяя гостям войти. Мистер Уингейт сбросил пальто и швырнул его девушке, даже не взглянув в ее сторону. Трость с серебряным набалдашником полетела следом.

Теперь, когда гость разделся, Рена заметила в его фигуре что-то странное. Мистер Уингейт не был высоким человеком, но плечи у него раздавались очень широко, и руки были чересчур длинными. Голова тоже была великовата по сравнению с туловищем. Он напомнил Рене обезьяну, изображение которой она когда-то видела в одной из книг.

Потом в прихожей появился Джон. Он шел к ним на своих длинных ногах и выглядел, по мнению Рены, красивее, чем на то имел право кто-либо из мужчин. Было абсурдным предположить, что мисс Матильда Уингейт не влюбится в него…

— Рад нашей новой встрече, Лэнсдейл, — проскрипел Уингейт. — Вы помните мою дочь.

Это было утверждение, а не вопрос.

— Помню, и для меня большое удовольствие видеть мисс Уингейт снова, — вежливо ответил Джон.

Матильда улыбнулась графу так, что Рене вспомнились его слова: «Она тихая, и некоторые мужчины могли бы счесть это обворожительным».

Он говорил правду. Матильда не была красавицей, но и дурнушкой назвать ее было бы несправедливо. Ее овальное лицо было бледным, поведение застенчивым, но она явно обладала неким шармом.

— Я очень хорошо помню ваше сиятельство, — тихо сказала девушка.

— Перестань, — оборвал ее отец. — Ты не должна так церемонно его величать. Мы со дня на день станем Лэнсдейлу ровней.

— Вы правы, — сказал Джон. — И я очень рад приветствовать вас обоих в своем доме. Рена… — неожиданно повернулся он к девушке, — познакомься с нашими гостями.

Сама мысль о том, чтобы быть представленными экономке, была недопустимой, и мистер Уингейт, очевидно, тоже так решил, смерив Рену холодным взглядом.

— Это моя замужняя кузина, миссис Колуэлл, — продолжал Джон, якобы не замечая изумления гостей. — Она приехала, чтобы помочь навести порядок в доме. — В его глазах блеснула искорка, и он добавил: — Она подтвердит, что нашла его в еще более худшем состоянии, чем ожидала. Рена, дорогая, это мои друзья. Мистер Уингейт, который был очень добр ко мне, и его очаровательная дочь Матильда, приехавшая с ним, чтобы увидеть руины, которые так нас разочаровали.

Рена пожала руки обоим, а в голове тем временем лихорадочно проносились сотни мыслей.

Здорово, конечно, испытать себя на актерской стезе, но она не ожидала, что роль изменят без предупреждения.

И тут девушка осознала, что Джон позабыл об одном существенном сценическом «реквизите».