Каратель (СИ) - Путилов Роман Феликсович

В расположении, на удивление, были все. Кто-то, расслабленно, играл в карты, несколько человек наводили лоск и красоту, явно имея конкретные планы на романтическое завершение вечера.

Я загнал Демона в вольер, на сегодня он свою норму отбегал, и наскоро умывшись у рукомойника, ввалился в казарму.

— Мужики, у нас беда…

Игнорируя провокационные вопросы, типа, «вдул» ли я этой малолетке, я быстро, стараясь не пропустить самого важного, рассказал о сегодняшнем происшествии.

— И что, ты, Паша, предлагаешь? — Серега Пахомов, волнуясь, протирал мягкой тряпочкой стекла очков в тонкой золоченой оправе.

— Сергей, нас сюда зачем послали? Всеми силами поддерживать общественный порядок и советскую законность в городе Улусе. Так поехали, их поддерживать, потому что, по моему мнению, ожидается массовое нарушение и того, и другого.

Старший, продолжая протирать блестящие стеклышки очков, глубоко задумался, потом принял решение.

— Так, мужики, вопрос. Кто ни будь уже сегодня накатил? Только честно.

Две руки поднялись из плотной толпы.

— Вы двое — остаетесь в казарме. Двери закрыть, никому не открывать. Из казармы не выходить. Все поняли?

— Остальные — одеваемся, вооружаемся, и поехали в частный сектор. На сборы десять минут. Время пошло. Да! — Сергей ткнул пальцем в меня: — Пашку местным не отдавать, ни под каким предлогом, и что бы кто-то постоянно был с ним рядом. Ни на секунду одного не оставлять. Иначе, потом, его не найдем.

Через десять минут мы выкатывали мотоциклы к воротам расположения, чтобы еще, через десять минут, небольшой стайкой, треща разнообразными двухтактными моторами, покатить в сторону частного сектора.

Когда мы подъехали к месту событий, там произошли значительные изменения, по сравнению с тем временем, как я уехал отсюда. Въезд на улицу со стороны центральной части Улуса был перегорожен двумя грузовиками, а к противоположной стороне выруливал синий трактор «Беларусь», с большой телегой на тягле. На улице шумело уже человек сто, среди которых было несколько мужиков с красными повязками дружинников, и пара десятков человек с ружейными чехлами.

Пахомов подъехал к людям, где толпа стояла особенно густо, откозырял, о чем-то поговорил с парой мужиков, которые, похоже, были главными, после чего вернулся к нам.

— Так, парни, делимся по двое, перекрываем эти две улицы. Наша задача — не допустить сюда аборигенов, пока народ перекрывает трассу. Вы трое — кивок в сторону остатков экипажа «Урала: — патрулируете поле со стороны Енисея, чтобы никто задами, через огороды, в дома не пролез. Если что — первый выстрел в воздух. Паша, со мной здесь остаешься, от меня не отходи.

В это время, от грузовиков раздались крики, народ, и мы с Пахомом, пошли в конец улицы. Власти сделали ход первыми. От здания РОВД отъезжала колонна из шести разнообразных УАЗиков, заполненных людьми в «гражданке» и серой форме.

Глава 9

Глава девять. Брожение в Улусе.

Колонна «УАЗиков» по дороге задержалась — «Беларусь» бодро выскочил на асфальт, и тут же перегородил дорогу. Пока местные правоохранители вытащили тракториста и кабины, пока запускали заглушенный трактор, пока нашли в своих рядах механизатора…. К тому времени республиканскую трассу уже перегородили два грузовика и толпа возбужденных людей. Милиция высадилась и ...замерла в нерешительности. Как я понимал, наблюдая со стороны за событиями на дороге, начальник РОВД собрал всех, на кого он мог опереться — пяток оперов уголовного розыска, пяток участковых, десяток разных мелких административных начальников, водители, не спешившие покинуть свои места за рулем, а продолжавшие сидеть «на рации». Самое многочисленное подразделение — Рота вневедомственной охраны, к веселью присоединиться не спешило. Как я понимаю, у них пошли сплошные «сработки» на охраняемых объектах. Начальник РОВД, в сопровождении пары замов, двинулся к толпе, которая встретила его громкими криками. Очевидно, переговоры зашли в тупик, народ придвинулся к милицейскому руководству, после чего, начальники поспешили ретироваться под прикрытие подчиненных. Главный «шериф» схватил бело-серую тангенту рации, и стал кого-то настойчиво вызывать на связь.

Между тем пробка на трассе росла. С обоих сторон подъезжали самые разнообразные транспортные средства, останавливались, запечатывая дорогу наглухо. Местные предпочитали разворачиваться и искать объезд, а транзитные «КАМАЗЫ» оказывались в ловушке. Серый «МАЗ», в длинным полуприцепом, сначала долго пятился, вытягивая свое тело из ловушки, потом попытался спуститься с трассы, надеясь объехать блок по одному из многочисленных проселков, но, спускаясь, зацепил срез асфальтового полотна брюхом полуприцепа, подергался на месте и застрял в «мертвую», перегородив дорогу еще в одной точке. Пара аборигенов подъехала на мотоциклах к митингующим, пошла разбираться, судя по походке, осмелев и согревшись спиртным, но уже через минуту, бежало в сторону милицейских сил, без мотоциклов и роняя кровь из разбитых носов. Через некоторое время, объезжая пробку по самому краю обочины, к митингующим подъехали два автобуса «ПАЗика», из которых высыпала еще куча народу, что вызвало еще большее воодушевление у митингующих.

— Наши, с обогатительного. Смену отработавшую привезли — прокомментировала случившееся женщина, стоящая рядом с нами.

Я кивнул ей в ответ и пошел к дому Глаши. Встретили меня не любезно. Когда я миновал калитку и пошел по выложенной из красного кирпича дорожке к дому, на крыльцо вышла женщина лет тридцати пяти, похожая на пострадавшую девочку.

— Что надо?

— Здравствуйте, вы мама Глаши?

— Допустим.

— Я Павел.

— Я знаю, дочь через окно показала.

— А вы?

— Полина Александровна.

— Полина Александровна, разговор серьезный. Глаша сказала, что с ней сделали?

— Ты же вроде бы разорялся на всю улицу, что тебе наша дочь любая подойдет!

— Я о другом говорил. О том, что если здесь Глаше жизни не будет, я ей смогу помочь доучиться и поступить в институт в Городе. И вообще, я сейчас совсем о другом…

— То есть наигрался, а сейчас решил в благородного поиграть…

Взбесила меня эта дамочка до самой крайности….

— Слушай, тетка! Я твою дочь видел три раза в жизни. Первый раз на улице с Наташей — получил приглашение в гости. Второй раз в доме Наташи, где ее родители присутствовали. И третий раз сегодня, когда ее голой на земле распяли, и местная пацанва по ней как мураши ползали. И то, поехал искать ее случайно — потому что собака корзинку с пирожками в кустах нашла. Мне надо было просто мимо проехать? Так ее бы, наверное, на эту минуту, уже раки в камышах бы есть начали, не зря они ее на остров утащили. Но за то бы про нее никто плохого бы слова не сказал, все бы было прилично. Да? Пропала и пропала, зато непорочная! Тьфу на вас! — я хотел было пойти прочь, но женщина, за время моей речи, по лицу которой пробежал весь набор сильных эмоций — от ненависти до животного ужаса, закрыла лицо руками и навалилась мне на плечо, содрогаясь от рыданий.

Пришлось обнимать плачущую хозяйку, гладить по трясущимся плечам, нашептывая, что уже все хорошо, почти все кончилось.

Отплакавшись, мама Глаши подняла не меня покрасневшее, опухшее лицо:

— Так надо то что сделать, о чем вы поговорить хотели?

— Полина Александровна, надо Глашу срочно везти в больницу, к гинекологу, чтобы дали справку, что она сегодня сексуальных контактов не имела, ну и, заодно повреждения от ремней, синяки и все прочее зафиксировать.

— Да, зачем это все, Паша? Глаша говорит, что ничего не было. Зачем ребенка беспокоить…

— А где мой пленный?

— В чулане сидит. Развязать пришлось, а то у него уже руки и ноги посинели.

— Это хорошо, пусть сидит. А справка от врача необходима, что, хотя бы косвенно, подтвердить наш рассказ. Будет, хоть каким то, доказательством правдивости моих слов, да и дочь вашу…. В любом случае это надо, и желательно несколько экземпляров с синей печатью.