Дама из Амстердама - Анна Данилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он отправился на кухню, чистую, проветренную, достал из буфета малиновое варенье и приготовил Ларисе чай. Когда он, держа двумя руками большую, расписанную розами чашку на блюдце, вернулся в комнату, где оставил Лару, она уже спала. Тогда он сел рядом и, не спуская с нее восхищенных глаз, выпил весь чай. Он в ту минуту был счастлив вдвойне: во-первых, он почти выздоровел, а во-вторых, он встретил такую потрясающую девушку…
14
Следователь: Моя фамилия Мыльников, зовут Егор Сергеевич. А вы, стало быть, Тамара Георгиевна Василькова.
Василькова: У нее была сумка, новая, она купила ее буквально на прошлой неделе… Розовая такая, замшевая, со стразами… Вы не представляете себе, как они сверкали при электрическом свете…
Следователь: Тамара Георгиевна, вы должны успокоиться и не заострять внимание на сумке. Расскажите мне о вашей дочери. Может, у нее был парень, который ее ревновал…
Василькова: Вы что, какой парень?! Думаете, я ничего не знаю? Думаете, мне не известно, что перед Анжеликой убили уже двух женщин, и тоже кассирш? И что после их убийств в тех местах, где они работали, были украдены крупные суммы денег? О каких ревнивых парнях вы собираетесь меня расспрашивать? Преступнику безразличны эти женщины, в его голове – одни ключи. Ключи от сейфа, где хранятся наличные. Я – не следователь, я повар в ресторане, но и мне понятен мотив… И к чему этот наш разговор? Отпустите меня, мне надо в морг, я хочу увезти дочь домой. Вы бы знали, какая это была красивая и добрая девочка. Она была всем в моей жизни. Анжелика…
Следователь. Она была кассиром…
Василькова: Да, к несчастью, кассиром. Одно уже слово несет в себе опасность. Зарплата мизерная, а риск большой. Это как инкассатор. Что вы молчите? Почему вы так смотрите на меня? Да, я сказала вам, что при ней была красивая розовая замшевая сумка, они в моде сейчас, возможно, преступник, выпотрошив сумку, выбросит ее… Я подумала, что это важно для следствия… А в сумке была косметика и больше ничего. Денег – рублей триста-пятьсот, не больше… Господи, дай мне силы… Ну что вы так на меня смотрите?! Отвернитесь, разве вы не видите, как мне плохо?!
Следователь: У вас тушь потекла.
Спустя два часа.
Кустодиев: За столом собрались в десять вечера. Чтобы помянуть Анжелику. В то, что случилось, трудно поверить.
Следователь: Меня не интересует, когда вы собрались за столом. Расскажите мне лучше, не появлялся ли в вашей фирме кто-то посторонний? Может, вы кого подозреваете? Ведь сейф стоит в вашем кабинете…
Кустодиев: Посторонний? Вы что, не представляете себе, что творится в нашем магазине и офисе в рабочее время? Полно посторонних. Сплошные посторонние, но это на ваш взгляд, для нас же они клиенты. Они приносят наличные деньги и получают товар. Знаете, как сейчас хорошо идут жидкокристаллические экраны? Компьютерный магазин – это золотое дно, я вам скажу. Я – всего лишь директор, административная, так сказать, единица. Наше руководство мы даже в лицо не знаем…
Следователь: Так ли уж?
Кустодиев: Это я так, образно выражаясь…
Следователь: Какая приблизительно сумма была в магазине вчера вечером, когда преступник вскрыл сейф?
Кустодиев: Около полутора миллионов рублей.
Следователь: Вы говорили еще о долларах?
Кустодиев: Да. Это были мои личные деньги. У меня дома-то сейфа нет, а я как раз собирался покупать машину… Там было еще десять тысяч долларов. Но я понимаю, это теперь недоказуемо.
Следователь: Кто-нибудь знал, что вы положили в сейф свои деньги?
Кустодиев: Анжелика знала.
Следователь: Вы не видели, к ней, вернее, к ее окошку в торговом зале, никто не подходил из ее родственников, знакомых? Может, она с кем-нибудь разговаривала? Может, ей кто звонил по телефону и вы или кто-то из вашего персонала слышал разговор накануне убийства?
Кустодиев: Ничего такого никто из наших не видел и не слышал, иначе бы мы знали… Ведь ее убили. Ладно бы еще деньги у нее с собой были, а то ведь убивают, чтобы только взять ключи!
Следователь: Вам известно что-нибудь о ее личной жизни?
Кустодиев: Молодая красивая девчонка. Конечно, у нее были какие-то парни, с которыми она ходила в ночные клубы, на дискотеки… Анжелика была очень доброй девушкой, мы ее любили. Наша фирма оплатит ее похороны…
15
Чемберлен не скрывал своих чувств, когда она вернулась. Бросился к ней, как к родной, и поцеловал.
– Ну, наконец-то! – воскликнул он. – Жива и здорова, слава богу. Где ты пропадала эти два дня? Я чуть с ума не сошел, когда к тебе приходили эти люди… Кто они? Ты их знаешь?
– Да, это охрана одного моего знакомого. Я и сама испугалась, когда ты мне позвонил и рассказал про каких-то людей… Кирилл не появлялся?
– Нет, не появлялся, чему я очень рад.
– А ты чем занимался?
Она принесла продукты, и Чемберлен помог ей разобрать пакеты. Они вели себя, как муж с женой.
– Я? Работал, как всегда.
– Твоя хозяйка с украинским акцентом не появлялась?
– Нет. Была жена, мы с ней довольно-таки резко поговорили… – Он не мог скрыть своего раздражения.
– Она звала тебя домой?
– Звала. Мы с ней покричали друг на друга, и я молил бога, чтобы ты не застала ее здесь… Семейные ссоры – это так неприятно. Они изматывают.
– Так поговорите, как цивилизованные люди…
– Как разговариваете вы с Кириллом?
– Да, ты прав. В чужие семейные дела лучше не соваться. Да, кстати… – ласково проговорила Лара, – если я в следующий раз не приду ночевать, ты, пожалуйста, не переживай и не звони мне.
Она, находящаяся под впечатлением от общения с Лукой, пребывала в состоянии, близком к счастью. Ей было отчего-то невероятно спокойно и хорошо. И Чемберлен, получалось, живший в ее квартире, являлся уже обузой. Она не испытывала теперь того приятного томления, какое испытала в ту первую встречу, когда готовила ему обед и когда они вместе пили вино. Ничего такого в ней не осталось. Были только вежливость и тайное желание поскорее расстаться с ним: она понимала, что своим присутствием провоцирует его. Она – женщина, он – мужчина. И Чемберлен, распаленный желаниями, может (и этого она очень боялась) применить силу… Она чувствовала это по его взглядам, которые он бросал на нее, по голосу, который изменился и стал более нежным, призывным.
– Значит, ты все-таки возвращаешься к Кириллу?
Ей не понравилось, что он считает себя вправе вмешиваться в ее личные дела. Мало того, что он живет в ее квартире, так еще и покушается на ее частную жизнь.
– Чемберлен… Игорь… Извини, что я называю тебя так… Мне не хотелось бы, чтобы ты вообразил себе что-нибудь относительно нас…
– Как? – Брови его взлетели. – Разве… Мы… не… А я думал…
– Да брось. Ты ничего не думал. Мы оказались здесь вместе по очень странным, я бы даже сказала, таинственным обстоятельствам… Но я верю тебе, верю, что ты столкнулся с настоящей мошенницей, которая дала тебе ключи от моей квартиры. Как видишь, я намеренно не занимаюсь этим вопросом. Возможно, окажись на моем месте другая женщина, она повела бы себя по-другому. Но я – есть я. И я нисколько не лукавила, когда предложила тебе пожить у меня те два месяца, которые ты оплатил. Мы же с тобой не мошенники!
– Но, Лариса, не могла же ты меня оставить при себе из одной только жалости? – Чемберлен подошел к ней и попытался обнять. Она замерла, не представляя себе, что может произойти в следующую минуту.
– Игорь, ты очень красивый мужчина, но я люблю другого человека…
– Если бы любила, то не проводила бы со мной столько времени…
– Не забывай, я нахожусь у себя дома. И вообще давай закончим этот разговор. Мне пора приниматься за уборку…
Она подумала, что уборка в последнее время помогает ей решать все свои проблемы. Сначала с Лукой. Теперь вот с Чемберленом. Он не должен забывать, что квартира ее и что она обязана поддерживать в ней порядок.
Он отстранился от нее с загадочным видом. Вероятно, он не намерен отступать. Но Лара теперь, после того как в ее жизни появился Лука, тоже не собиралась сдаваться. Если бы не Лука, она с Чемберленом уже давно оказалась бы в постели. И дело было даже не в беспринципности, в которой ее могла бы упрекнуть мама, а в страшном, надвигающемся, как смерч, одиночестве…
Лука. При мысли о нем ей становилось весело, хорошо. А ведь они знакомы всего пару дней. Его ласковость, нежность обволакивали ее даже в его отсутствие. Она вспоминала каждое произнесенное им слово. Ей хотелось, закончив все свои дела здесь, в своей квартире, поскорее вернуться к Луке, тем более что она знала – он ждет ее. Считает часы, минуты. Так он ей, во всяком случае, сказал. Он и отпустил-то ее нехотя, сказал, что согласен с тем, что ей надо время от времени появляться у себя дома. После того как она рассказала ему, кем ей приходится Чемберлен (никем), он, как ей показалось, вздохнул с облегчением. Квартирант – это не любовник, за которого Чемберлена можно было принять в первую очередь. Луку словно отпустило. Он радовался, как ребенок.
