Эксперт № 46 (2013) - Эксперт Эксперт

Аналогичным путем пошли и в Нижегородской медакадемии, где полученные результаты оказались столь значительны, что на базе созданной в рамках гранта лаборатории был учрежден Научно-исследовательский институт биомедицинских технологий, директором которого назначена Елена Загайнова, а научным руководителем — Сергей Лукьянов.

Создание института позволило медакадемии продолжить сотрудничество с Лукьяновым уже за пределами гранта. Проводимые в новом институте работы оказались очень хорошим дополнением к его работам в Москве. В Нижегородской медакадемии теперь тоже уникальный виварий с мышами, которого нет в Москве. И поскольку новый институт является частью академии, у него также имеется возможность работать с человеческими тканями.

Можно сказать, что программа мегагрантов, как подчеркивали все наши респонденты, позволила подтянуть уровень науки в вузах, наладить сотрудничество на равных с академическими лабораториями или даже предложить последним включиться в разработки по интересующим их темам (раньше обычно происходило наоборот).

В статье «Нижегородская уния» мы отмечали, что в Нижнем Новгороде возникла неформальная агломерация академических НИИ и образовательных учреждений, в основе которой — совместная подготовка научных кадров, совместные исследования и разработки и, если можно так сказать, личная уния: многие сотрудники академических НИИ являются по совместительству сотрудниками вузов, и наоборот. Именно такое тесное переплетение научных и образовательных учреждений обеспечило успешное выполнение программ мегагрантов и способствовало серьезному усилению научного потенциала вузов.

Не конкурировать, а интегрировать

Нижегородский пример с мегагрантами, по мнению Александра Литвака, является ярким подтверждением того, что российская политика развития науки и подготовки научных и инженерных кадров должна опираться не на конкуренцию академической и вузовской науки, а на их интеграцию. «Хотя в обозримом будущем главной задачей вузов останется подготовка кадров, так как при нынешней педагогической нагрузке у преподавателей требовать с них полноценные научные исследования бессмысленно», — признает ученый.

Вот почему, по мнению академика Литвака, «если бы деньги мегагрантов дали в ИПФ, мы бы сумели освоить их эффективнее». Он уверен, что если бы рядом с вузами, получившими мегагранты, не было учреждений Нижегородского научного центра РАН, то вузы не смогли бы эффективно освоить оборудование, купленное по мегагрантам. Слишком велики оказались потери, понесенные высшей школой за последние двадцать лет. И в вузах тех городов, где нет подобного альянса, оборудование, закупленное в рамках различных программ поддержки вузовской науки, простаивает.

Именно поэтому научный потенциал образовательной деятельности должны обеспечивать академические институты и государственные научные центры, вовлекая в нее ведущих ученых и собственную экспериментальную базу. По мнению Литвака и остальных респондентов «Эксперта», необходимо возродить программу интеграции образования и науки, которая неплохо функционировала даже при весьма скромном финансировании в конце 1990-х, но затем была немотивированно прекращена. «Хотя мои слова ни в коей мере не следует использовать в качестве обоснования предлагаемого некоторыми специалистами по организации науки присоединения академических институтов к университетам или наоборот. У науки и образования столь много проблем, что решать большинство из них следует раздельно», — подчеркнул Александр Литвак.  

Скорый экономный суд

Ольга Вандышева

Ускоренный порядок рассмотрения уголовных дел соответствует мировой практике и экономит деньги, но несет специфические риски для российской правовой системы

Фото: Russian Look

Террористы, бандиты и диверсанты смогут рассчитывать на смягчение приговора суда. Государственная дума приступила к рассмотрению законопроекта о расширении статей УК РФ, дела по которым будут рассматриваться в особом, ускоренном, порядке, если подозреваемый признает свою вину. В этом случае обвиняемому обещают смягчение наказания на треть положенного срока, а суды смогут экономить время и деньги на производстве.

Для российской судебной практики новация относительна: ускоренный порядок рассмотрения дел у нас действует с 2002 года. Первоначально речь шла о преступлениях небольшой и средней тяжести, наказание по которым не превышало пяти лет лишения свободы. Впоследствии данная практика была распространена на тяжкие преступления (до 10 лет).

И вот теперь право на «быстрый суд» предлагается дать лицам, совершившим особо тяжкие преступления, за которые предусмотрено наказание до 15 лет лишения свободы, — включая терроризм, бандитизм, захват заложников, создание организованных преступных группировок и участие в диверсию, угон воздушного судна, водного транспорта или железнодорожного состава. Правда, льгота предусмотрена лишь в том случае, если обвиненные по этим статьям заключат досудебное соглашение о сотрудничестве, дадут показания на подельников и будут активно помогать в раскрытии преступления.

Дать оценку такой инициативе непросто. В целом она вполне укладывается в логику системных реформ последних лет, направленных на экономию средств, но не учитывающих специфику исторического формирования и сегодняшних реалий государственных институтов.

За 11 лет применения в России технология ускоренного судопроизводства прижилась и стала весьма популярной. По данным судебного департамента Верховного суда РФ, в 2012 году в таком порядке было рассмотрено 68% всех уголовных дел. А в ближайшие годы эксперты обещают рост до 85%. При этом, если верить статистике, с введением такой нормы обвинительных приговоров не стало больше.

С другой стороны, учитывая очевидный обвинительный уклон российской судебной системы, заметить резкие колебания в этом параметре непросто. Зато специфические пробелы в ее работе в случае ускоренного ведения дел увеличивают риск ошибок, тем более недопустимых по «тяжелым» статьям. Неудивительно, что в большинстве развитых стран ускоренное судопроизводство применяется лишь в отношении мелких преступлений. Кроме, пожалуй, Соединенных Штатов — исторической родины «сделок с правосудием». Сегодня в США в таком порядке рассматривается до 95% всех уголовных дел, и, несмотря на мощный судейско-адвокатский корпус, даже там находятся противники подобной системы.

В России механизм ускоренного судопроизводства регулируется главой 40 УПК РФ («Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением») и прописан достаточно детально. Сначала (на стадии завершения уголовного дела) подозреваемый соглашается с предъявленным обвинением. Причем это согласие оформляется именно в том виде, в котором его формулирует следователь и утверждает прокурор. После этого фигурант дела получает право ходатайствовать о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства. Если прошение удовлетворено (а для этого надо еще получить «добро» потерпевшей стороны и прокурора), то приговор выносится за одно заседание суда — в течение дня, а то и часа, поскольку суду не нужно исследовать собранные доказательства, приглашать и выслушивать свидетелей.

В результате суд и прокуратура экономят время и бюджетные деньги, а подсудимый может рассчитывать на смягчение приговора, который не должен превышать двух третей от «потолка» наказания, предусмотренного инкриминируемой ему статьей. Допустим, если за простое мошенничество в УК РФ предусмотрено наказание в виде двух лет лишения свободы, то при особом порядке судья не может назначить наказание более одного года и четырех месяцев лишения свободы. Кроме того, осужденный освобождается от всех судебных издержек, включая услуги адвоката, если тот назначен судом.

Чем хорош «пряник»

Предложенный законопроект вызвал критику части адвокатского сообщества, однако в Госдуме уверяют, что готовы учесть все разумные доводы. «Можно предположить, что неприятие адвокатами особого порядка коренится в потере части работы, а следовательно, и заработка», — говорит Виктор Пинский , замглавы комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству. И приводит довод: признание обвиняемого не освобождает следствие от необходимости доказывать его вину. Человек может согласиться на особый порядок рассмотрения дела только после того, как следствие завершено, собраны доказательства и ему предъявлено обвинение. То есть когда вся криминалистическая работа проведена и подсудимый понимает, что вина его доказана и спорить нет смысла.