Лучший друг моего парня - Мария Манич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пусть только попробует.
Я, может быть, с виду худая и безобидная, но мало кто из этих мажоров, сосавших золотые соски с рождения, знает, где и как прошло моё детство. В детдоме драки обычное дело. Если не можешь постоять за себя, тебя размажут по стенке и займут твою кровать, твою тумбочку, заберут твои вещи или порежут их на мелкие куски. Иногда доходило и до серьезных телесных повреждений. В первый раз, когда меня, возвращавшуюся из душа, подкараулили и побили, я попала в больницу с сотрясением и трещиной в рёбрах. Обидчиц своих не сдала, но научилась с тех пор давать сдачи.
Сделать больно можно не только кулаками, но и словами.
— Мне повторить? Легко. Не нашла под кого залезть сегодня ночью?
— Сука! — выплёвывает Марика, и у неё слетает предохранитель.
Она швыряет в мою сторону свой смартфон и с рыком бросается вслед за ним. Легко уворачиваюсь и, пока девушка не понимает, куда я делась, хватаю её за очень кстати развевающиеся в разные стороны волосы. Дёрнув, наматываю белые локоны на кулак и под писк и визг извивающейся Марики дёргаю ещё раз сильнее.
— Не наращённые? — усмехаюсь, потянув на себя голову девицы, с удовольствием замечая, как кривятся её губы.
— Отвали, сука! Бешеная!
— Это не я первая начала. Тебя нужно поучить хорошим манерам. В элитных лицеях не преподают этикет?
— Лина! Марика? Что тут происходит? — удивлённый возглас Саши врывается в нашу беседу как хлыст.
Поворачиваю голову и встречаюсь с обеспокоенным взглядом своего парня. Он широким и быстрым шагом пересекает лужайку. Нахмурившись, ослабляю хватку на волосах Марики. Потому что следом за Соколовым со стороны ворот идёт довольная Вика.
Где Гейден? Обвожу взглядом присутствующих, которые встали вокруг нашей с Марикой парочки неровным кольцом, и не нахожу его. Уехал?
Чувствую лёгкий укол разочарования, а следом резкую боль со стороны правой щеки.
— Прекратите! Немедленно! — шумит Соколов, приближаясь.
Марика, пока я глазела по сторонам, успела извернуться и вцепиться острыми когтями в моё лицо. Ощущаю на языке солоноватый вкус.
Отшвырнув её от себя, прижимаю пальцы к разбитой губе. Ярость застилает глаза, когда, отняв руку, вижу следы крови.
— Иди сюда, тварь, — прошу вкрадчиво.
Марика пятится, стараясь спрятаться за своими друзьями, которые не очень-то спешат ей помочь. Снять на телефон — да, впрягаться в драку с бешеной сукой — нет.
— Малыш! — осуждающе кричит Саша, единственный вставая на моем пути.
— Прекрати, — раздаётся тихое за моей спиной.
И в следующий момент меня дёргают назад. Мирон стальным хватом окутывает мои запястья и заставляет встать рядом с ним.
— Представление закончилось. Расходимся, — произносит он и, бросив на меня быстрый взгляд, велит: — Садись в машину. Саня, принеси ей воды.
— Я принесу! — подаёт голос Вика и, развернувшись, бежит в сторону дома.
Неожиданно для себя я слушаюсь. Вырываю руку из чужих пальцев и, повернувшись спиной к толпе мажоров, иду в сторону недавно рычавшей машины. Значит, всё это время Мирон был здесь и просто наблюдал. Почему вдруг решил вмешаться?
Мешком падаю на кожаное переднее сиденье и с громким хлопком закрываю за собой автомобильную дверь, погружаясь в прохладу салона и почти вакуумную тишину.
— Хватит, блть, — это Гейден двумя словами прерывает поток бессвязного нытья Марики и отворачивается от неё.
В затонированное лобовое стекло наблюдаю за Мироном, который о чем-то разговаривает с Сашей. Тот порывается ринуться ко мне, но его лучший друг останавливает это стремление всего парой фраз. До дрожи в коленках зудит узнать, что он ему сказал, потому как Соколов, словно послушный верный пес, уступает. Знает своё место. Смотрит преданно, любовно, виляющего хвоста не хватает.
После сегодняшнего утра я уже не знаю, что делаю с ним рядом. Зачем это всё?
Хочу выбраться из той грязи, в которой росла с самого детства? Быть поближе к богатым и успешным? Надеясь, что отблеск их короны заденет и меня?
Не знаю.
Саша ведёт себя странно последнее время. Дам ему срок до начала учебы. Появлюсь с ним в универе несколько раз или выйду из его машины на парковке, а потом… а потом я его брошу. Если ничего у нас не изменится.
Он видит, что я расстроена и не делает никаких попыток подойти и просто обнять меня. Вместо него Мир засунул в свою машину, будто ему есть до меня какое-то дело, и, видимо, пытается сгладить конфликт. Потому что сейчас он что-то говорит белобрысой Марике. Та заливается крокодильими слезами в окружении своих подруг, не переставая трогать свой затылок. Притворяется. Я ничего не успела ей выдрать, несмотря на то что хотела.
Мирон склоняется к её лицу. Судя по шевелению его тонких губ, совсем не ласковые слова они произносят. Что-то резкое, отрывистое. Марика бледнеет и быстро, как болванчик, кивает.
Толпа мажоров редеет, все рассаживаются по тачкам. Их ждет купание в озере, катание на катере и вейксерфинг, шашлык и вечер на шикарной даче Соколова. Не знаю, хочу ли я ехать куда-то с этими людьми и проводить с ними ещё один день.
Мирон обходит капот машины, провожаю его глазами до тех пор, пока он не оказывается рядом, садясь на соседнее сиденье. В своей тёмной футболке, обычных линялых джинсовых шортах с небрежно обрезанным краем. На голове знакомая мне чёрная бейсболка, такая же была на нём вчера. Она скрывает от меня часть его лица, видны только губы.
Видимо, он заметил, что я смотрю, потому что оскалился. Улыбкой добродушного соседа это назвать невозможно.
Быстро отвожу взгляд, теперь я рассматриваю свои свежие маникюр и педикюр. Близость Гейдена настолько ощутима, что кожу покалывает, про мурашки уже и говорить бесполезно, они прочно обосновались на моём теле.
— И где спасибо? —
