Иногда они... - Павел Мэдер

 - Что я должен был понять? – отсутствующим взглядом посмотрел на него я.

 - Ты не такой как все, скажу банальность. Ты… не ясновидящий, или экстрасенс, нет. Ты проводник, ключ.

 - Проводник куда? В потусторонний мир? Или другое измерение?

 - Пока я не могу сказать точно – Сид уже сидел на принесенном стуле – во время рассказа он отлучался – скорее всего, ты видишь неупокоенные души. Картинки, видения… Все это.

 - Хорошо, ты заставил меня это вспомнить. Что дальше? Что тебе нужно теперь?

 - Мне от тебя ничего не нужно – Скайд закинул ногу на ногу – Дебора, вот ей нужно.

 - Дебора? Чего она хочет?

 - Для этого, ты должен вспомнить еще чуть-чуть. Ту ночь, после посещения тобой дома.

 - Ту ночь… Я помню, ее. Конечно, я не чувствовал, как мистер Уэтмор нес меня, как всхлипывала рядом мама, сидя рядом с постелью и держа мою руку. Так или иначе, она в конце концов заснула, хотя долго еще пыталась сопротивляться сну. А я в свою очередь очнулся от своего горячечного бреда, навеянного пережитым ужасом. Просыпался я долго, будто медленно выплывая на поверхность со дна глубокого водоема. И чувство было примерно такое же, я имею ввиду – ощущения. Когда занырнешь, и долго сидишь, на дне, на сколько хватает выдержки и легких в кислороде, сидишь. Не слышишь звуков, ну почти не слышишь. Все совершенно тебя не волнует, ты часть водоема, его временный обитатель. Тебе может стать тревожно, от того что ты можешь захлебнуться и утонуть, ты отталкиваешь от дна и показываешься на поверхности. В первые секунды, тебя переполняет радость и облегчение, а потом ты просто выходишь на берег и забываешь обо всем этом. Как я хотел тогда, очнувшись из лихорадки, вот так, все забыть. Но нет, снова и снова я вспоминал эту картину – висящую на веревке ведьму, и ухмыляющегося мужчину, который выбил из-под нее стул. Она назвала его Бакстер? Это что же, это мой отец?! Своего отца я никогда не видел, и почему-то, не считал нужным расспрашивать о нем маму. Если бы он был хорошим человеком, он, скорее всего, был бы с нами. А если бы умер – мать поведала бы мне об этом. А так – что тут говорить. Ведьма что-то кричала насчет проклятий – если в этом видении, действительно был мой отец, значит, она прокляла меня? Непременно, нужно выяснить все это, как можно скорее. Я, хотел было перевернуться на другой бок, и лечь поудобнее, накрывшись с головой одеялом, но тут заметил в дверях силуэт. Горел ночник, но все равно, разглядеть, кто это, я не мог. А потом, фигура приблизилась, и поманила меня рукой. От нее не веяло холодом или страхом, опасностью – это я бы сразу почуял. Это было так, ну как будто старый друг пришел, и зовет тебя поиграть во дворе. В свете произошедших со мной событий, я совсем уж было решил, что теперь напугать меня будет куда как сложнее. Однако я ошибался.

 Откинув одеяло, я тихо ступил босыми ногами на прохладный пол, стараясь не разбудить сидящую тут же, в кресле, маму. Очевидно, что она сильно переутомилась, переволновалась и теперь, хоть из пушки пали – вряд ли она проснется. Лицо ее было спокойное, исчезла тревожная складочка на переносице, сама голова была чуть повернута вбок, а правая рука безвольно свисала вдоль тела. Я так же тихонько вышел из комнаты, и последовал за фигурой. Эта фигура, она все время была как бы в отдалении от меня, я никак не мог к ней приблизиться, больше чем на десять метров. Вот так я и шел за ней, даже не обувшись, под лунным светом. Сначала по пыльному двору, а потом по тропинке, по направлению к роще. Сухие палочки и листочки неприятно щекотали ноги, пару раз я наступил на острые камешки, уколов ступню. Тень все продолжала следовать, ведя меня за собой в глубь рощи, которая в ночной темноте казалось настоящим, непроходимым, дремучим лесом, из сказок братьев Гримм. Где-то прокричала неизвестная птица. Не сказать, что я был таким уж знатоком, но у этой был чересчур странный голос. Спустя некоторое время, птица крикнула еще раз – звук показался мне до боли знакомым, но я не смог сообразить, на что он похож. А тень, тем временем, вывела меня к скале – с нее открывался превосходный вид на залив. Понятное дело, что ночью, я никогда его не видел, а тем более – не купался. Мама строго-настрого запрещает приближаться к воде с наступлением сумерек. А был он очень красив – в десятки раз наверно, красивее, чем днем. В нем отражалась почти полная луна, а поверхность была идеально гладкая. Редкое явление, сразу скажу. Фигура – она уже стояла сбоку меня, и тут я понял, что это Дебби.

 - Зачем ты привела меня сюда? Что-то важное?

 - Смотри – ответила она. Точнее, я не уверен, что сказала, голос просто «возник» у меня в голове. Залюбовавшись видом залива, я не заметил очертание чего-то, на самом горизонте. Похоже на корабль, но не скажу, что так оно и было – слишком уж далеко он находился.

 - Это корабль?

 - Да. Но ты не должен к нему приближаться.

 - Ведь он так далеко, да и вовсе не собирался я к нему приближаться. А кто в нем? – но ответа не было. Да и Дебби тоже не было. Не было и традиционных картинок, я не знал, зачем было показывать мне этот корабль, который возможно и не собирался останавливаться у наших берегов, и говорить, чтоб я держался от него подальше. Только взбудоражила любопытство, да и все. Это почти тоже самое, как поставить бутылку, перед грязнулей Заком, и строго-настрого запретить ему, прикасаться к ней – затея обречена на провал. Если бы сейчас тот корабль - если это действительно корабль – находился у берега, я бы не задумываясь, бросился туда. Или нет. Ведь не зря Дебора предупредила меня? Что там может быть? Точнее – кто?

 Обратная дорога заняла куда как больше времени, чем путь сюда. Не было Дебби, показывающей путь, и я искал его сам. Ночь была тихая и когда я, наконец, вышел из рощи, и поднял голову, я обнаружил целую россыпь звезд. Мама обещала мне как-то, показать некоторые созвездия, но потом забыла. А я, зайдя во двор, улегся на диван-качели и стал составлять свои собственные, заодно придумывая им названия. Вскоре я не заметил, как уснул, прямо там. Не знаю, очень ли удивилась мама, найдя меня спящим на улице, с грязными ногами, но она ничего не говорила. Но вскоре, я чувствовал, что разговор состоится. И он будет наверно, не из приятных. Я встал, умылся и войдя на кухню, залез на стул. Есть хотелось так, будто я ничего не держал во рту, по крайней мере, пару дней.

 - Ты бродил где-то ночью, Олди? – как бы невзначай поинтересовалась мама, суетясь на кухне.

 - Нет, вроде нет – ответил я, попытавшись спрятаться за кружкой какао.

 - А почему у тебя выпачканы ноги?

 - Да я тут, по двору же прошел, до качелей – я старался говорить как можно более увереннее – вот и запачкал.