Печать русского символизма - Николай Алексеевич Богомолов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всего в 1901–1904 гг. вышло четыре выпуска «Северных цветов»[114], подготовившие почву для издания собственного символистского журнала, которым с 1904 г. стали «Весы». Последний выпуск (1911) уже не имел принципиального значения и был отчасти даже заполнен случайным материалом (стихи и проза знакомца Брюсова, начинающего киевского поэта Д. Навашина). Помимо этого в сборник вошли также стихи, проза и пьесы З. Гиппиус, Бальмонта, Брюсова, Кузмина, Балтрушайтиса, Б. Садовского, Н. Гумилева и Волошина.
В 1903–1905 гг. появилось три выпуска «АЛЬМАНАХА КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВА „ГРИФ“» под редакцией С. А. Соколова, манифестировавшие устремления новой группы символистов, явно второстепенных, но претендующих на видное место в литературе. Как и вся деятельность «Грифа» (см. главу «Издательства»), альманахи выглядели противоречиво: Соколову удалось привлечь к участию некоторых видных писателей (Бальмонт, Андрей Белый, Сологуб), но в общем была верно уже цитировавшееся ранее определение Брюсова: «… они издали альманах „Гриф“ – серый и по обертке, и по содержанию»[115]. Следует отметить, что в «Грифе», как и во всей издательской деятельности одноименного издательства, была очевидна линия на поддержку начинающих поэтов и прозаиков. Так, там дебютировали некоторые заметные впоследствии авторы: В. Ф. Ходасевич, А. И. Тиняков, Н. И. Петровская. В 1914 г. был издан юбилейный альманах «Гриф» с участием основных авторов первых трех альманахов, однако он имел уже лишь мемориальное значение.
Из других альманахов, сыгравших сколько-нибудь заметную роль в символистском движении, следует отметить редактировавшиеся Г. И. Чулковым «ФАКЕЛЫ» (3 выпуска, 1906–1908; первоначально задумывался как журнал), явившиеся почти официальным органом «мистических анархистов» и ориентированные не столько на художественное творчество, сколько на теоретические статьи (второй альманах и вовсе целиком состоял из статей), представлявшие попытку обосновать принципы этой теории. Как и «мистический анархизм» вообще, так и «Факелы» в частности были встречены и символистами, и сторонними наблюдателями весьма скептически[116]. Даже наиболее удачный первый сборник (с участием Вяч. Иванова, Сологуба, Брюсова, Блока, Белого и др.) вызвал серьезные упреки в стремлении подчинить творческие индивидуальности авторов идеологической догме[117]. Следует отметить, что особенно неудачными казались читателям и рецензентам именно статьи, свидетельствовавшие о явно недостаточной мыслительной подготовке их авторов. Особенно долго издевались в печати и в частном общении над формулировкой из статьи Городецкого: «Всякий поэт должен быть анархистом. Потому что как же иначе?»[118]. Это «как же иначе» стало своего рода формулой «мистического анархизма», неудачное суждение стороннего автора подвело черту под существованием целой литературной группы.
В 1906 вышло также два в чем-то напоминавших «Факелы» литературно-философских сборника «СВОБОДНАЯ СОВЕСТЬ», при участии Андрея Белого, С. М. Соловьева и Эллиса[119]. В предисловии было заявлено о стремлении сочетать философию, религию и художественное творчество в некое универсальное построение, но эта попытка явно не удалась. Как статьи, так и поэтические произведения были явно вторичными, что Брюсов понял как результат пренебрежения большинства авторов новейшими достижениями искусства: «Как бы ни был современный человек чужд „новому искусству“, но он лишь тогда действительно современен, если перестрадал в себе и гордость Ницше, и скептицизм Уайльда, и безумие Пшибышевского, и скорбь Метерлинка»[120]. Пожалуй, следует согласиться с тем, что в «Свободной совести» не было напечатано литературных произведений, сколько-нибудь отвечающих этим требованиям.
Появление сразу нескольких собственных литературных журналов ослабило желание символистов издавать «идейные» альманахи. Вторая половина 1900-х гг. и начало 1910-х отмечена почти полным их отсутствием. Из заметных изданий следует отметить лишь альманахи «СИРИН» (1913–1914. 3 выпуска), где был опубликован роман Белого «Петербург», и «ЖАТВА» (1912–1914, 5 книг)[121], ориентированный на молодых авторов, открыто продолжавших традиции «классиков символизма» (А. Альвинг, Д. Усов, Е. Архиппов, Н. Бернер и др.), а также выпуск в 1919–1922, в изменившихся социальных условиях последнего специфически символистского издания – альманаха «ЗАПИСКИ МЕЧТАТЕЛЕЙ», который уже упоминался выше. Его инициатором был молодой издатель С. М. Алянский, ориентировавшийся в своей программе на Блока и Белого. Последний написал предисловие к «Запискам мечтателей», где говорилось: «„Записки Мечтателей“ – осознание себя рощицей, росшей годами; – разбросанные кучки деревьев и стволы этой рощицы отстоят друг от друга, чтобы выветвить индивидуальность. Кроны, способные братски обняться и прошуметь песни времени, посылая друг к другу свободно порхающих бабочек: вырастить поросль; мы – рощица, не превращайте в забор нас: заборы не вырастят поросли; местность же, наша страна ждет от нас тихоструйного облака; не превращайте в заборы нас: если все рощи скрепятся в заборы – изменится климат»[122]. Прямым следствием этого было утверждение: «… в „Записках Мечтателей“ осуществляем лишь принцип: – „Пишите нам то, что хотите; и – как хотите!“»[123]. Несомненно, толчком именно к такому замыслу послужила давняя идея Белого, восходящая еще к началу 1910-х годов, об интимном журнале для небольшой группы писателей, о чем свидетельствует письмо издателя к нему: «… хотел бы напомнить Вам о Вашей же мысли: создание небольшого журнальчика, который явился бы как бы дневником писателей»[124]. Как и в случае с «Трудами и днями» замысел был реализован совсем в иной форме, прежде всего потому, что группа сомышленников и сочувственников, о которой писал Белый, уже практически не существовала как единство. Ориентироваться приходилось на тех же авторов, что печатались и в других изданиях того времени (среди авторов «Записок мечтателей» – А. Ремизов, Е. Замятин, Вл. Ходасевич, М. Шагинян, М. Гершензон). К тому же типографские
