(Не) идеальный отец (СИ) - Невинная Яна

— Слушай, мне кажется, я ее знаю, — наклоняется ко мне Гор во время спектакля, — актрису в смысле…

— Ты бредишь, Ян, успокойся. Где ты, а где актриса театра.

— Да я отвечаю, я с ней вчера в клубе зажигал, — уверяет, хватая программку. — Смотри, вот, ее Дина зовут. Дина Мирохина. Именно с ней я…

— Мальчики, ну я же просила потише! — ругается бабушка, заставляя нас замолкнуть.

Она действительно прочла нам целую лекцию по поводу того, как вести себя в театре. Как мыши, короче, сидеть надо.

И хоть мы перестаем обсуждать актрису, Ян не успокаивается и в антракте, едва доходим до буфета, возбужденно размахивает руками.

— Вчера она от меня сбежала, думал, не найду, а вот она, это судьба, Иса!

— И что? — не понимаю я его настроения. — Давай дождемся конца спектакля, потом подойдешь к ней. А что, так сильно понравилась?

— Да нет, просто интересный экземпляр.

— Конечно, когда все остальные надоели! — подкалываю этого бабника. — Но, раз уж ты в эту степь пошел, лучше найди себе гимнастку, они хоть гибкие…

— Мальчики, как вам первый акт? — подходит к нам бабуля с фужером игристого напитка. Манерно пригубляет. — Диночка хороша, правда? Девочка просто прелесть, настоящий цветок.

— Н-да, — крякаю я, а что тут еще скажешь? В события на сцене я же так и не вник!

— А ты что думаешь, Варечка? — привлекает она к разговору девушку, прикинувшуюся мебелью. Подзывает ее к себе повелительным жестом, и убогой ничего не остается, кроме как подойти. Зачем-то снова оглядываю ее. Тростиночка какая. И в чем жизнь держится? Она вообще ест? Мне, конечно, насрать, но ребенку ее я зла не желаю, а ей его еще вынашивать. И как она это будет делать, если на ветру качается? Хочется сразу накормить. Что за странное желание? Едва затолкал в себя вчера желание позвонить Алевтине и поинтересоваться, что там ест и ест ли вообще «Варечка».

— Хороший спектакль, — мямлит что-то Варька, глазами бегает, губы облизывает, в общем, жутко нервничает, — особенно удачна отсылка к «Гамлету».

— О, ты заметила? — бабушка обрадованно приближается к Варе. — Тимофей, смотри, какая она умница, не каждый заметит! А Варенька смогла.

Смотрю на них с выражением «И что?». В самом деле, какая мне разница, что там эта заучка заметила в спектакле, который мне неинтересен. А Гор слушает внимательно, на ус мотает, ему эта инфа явно пригодится, когда пойдет завоевывать свою вчерашнюю Золушку. Он даже пару слов насчет спектакля говорит, и бабуленция втягивает его в разговор. Что за?! Стою как чурбан, просто чучело в поле, вокруг которого вороны летают. Тупым себя чувствую. Понимаю, что во время происходящего на сцене не смотрел на сцену, а только в свой телефон. Просто присутствовал, но не участвовал. Н-да, трындец, надо хоть немного вникнуть во втором акте.

Гор, заметно оживившись, что-то расспрашивает у Вари. Про спектакль. Ясно. Хочет перед охмурением артистки своей фактами запастись, а меня почему-то гребет. Слишком близко он к ней наклоняется. Что за черт? Мне какое дело, даже если он к ней в декольте залезет? Кстати, грудь у нее будто стала больше, у беременных она вырастает. А я думал, что Варя абсолютно плоская. Серая неприметная доска с пучком мышиных волос на голове. И с брекетами. А у нее вон и брекетов нет, и волосы стали приличного цвета, и вообще определения «убогая» и «уродина» к ней вряд ли можно применить.

Только хрен я кому в этом признаюсь!

«Нет, ну ты ее еще потрогай!» — почему-то бешусь.

К счастью, от того, чтобы оттащить друга от Вари, отвлекает бабуля, потянув ко мне себя за локоть. Ее птичьи руки на удивление сильные.

— Тимош, мы с Никочкой так Варюшу обидели!

Морщусь. Дважды. Первое — что за Варюша? Бабуля совсем потекла и стала заложницей милого личика приживалки? Второе — она переживает, что обидели убогую?

Смотрю на нее с выражением полного непонимания.

— Сплетничали по-девичьи в бассейне, а тут Варя в двери нарисовалась. Мы ее не видели, право слово! — прижимает руку к груди. — Я потом пошла, конечно, извинилась. Сказала, что мы Никочка не со зла, так и есть. Мы же Варю совсем не знаем. Но она — наша семья. Не закатывай глаза, Тимофей! — хлопает ладошкой мне по предплечью. — Я извинилась и за себя, и за Нику, и предложила ей участвовать в организации свадьбы твоей сестры с Арсением. Она согласилась. А ты поможешь!

— Я? Со свадьбой? Да еще и с ней? Бабуль, ну что ты придумала?

Хорошо, что не пил в это время, поперхнулся бы.

— Бабуль? — возмущается она в свою очередь, испепеляя меня взглядом.

— Нонна, — крякаю я, виновато опуская взгляд.

— То-то же, Тимоша! Мы все вместе сделаем грандиозную свадьбу для нашей Никочки!

Смотрю в сторону Варвары, и кулаки сжимаются.

Не нужны мне с ней точки пересечения!

Тимофей

— А можно как-то без меня? — закидывая удочку, уже сгибаясь под бабулиным гнетом и принимая правила игры.

Она просто строго смотрит на меня, и этого взгляда всегда было достаточно, чтобы унять самых строптивых.

— К концу спектакля вам принесут букеты, мальчики, поздравим труппу, — властно заявляет бабушка.

Звенит звонок, звуча для меня благословением. Неловкий разговор окончен. Смотрю с надеждой на деда Арсения, жениха Ники, что тоже пришел сюда вместе с бабулей. Кажется, у них даже какие-то шуры-муры намечаются. Вот бы он занял бабулю так, чтобы она слезла со своего любимого конька и перестала так нам всем покровительствовать. Люблю Нонну, но слишком уж она навязчива в стремлении примирить нашу рассыпающуюся семейку…

Хотя, зная бабулю, она успеет и роман закрутить, и нас всех построить.

Мы снова идем в зал, а я смотрю вперед, поэтому не замечаю, как Варя идет наперерез. Сталкиваемся.

— Сумочку забыла, — шепчет она, подняв на меня свои глазищи. Зрачки расширенные, нижняя губа трясется. Она что, боится меня?

Отодвигаю ее, держа за тонкие предплечья. Слишком тонкие. Опять появляется желание ее накормить. Дома она ходит в толстовках, рубашках, объемных футболках, и только сейчас я вижу ее тело. Близко. Машинально смотрю на ее живот. Его совсем не видно, но там уже есть новая жизнь, и мне почему-то есть дело.

А еще есть дело до отца зародыша. Вот бы он забрал ее, и конец моей заботе об этой малахольной.

— А чего женишка своего забыла?

— Что? — губы Вари поджимаются и белеют, в глазах столько растерянности, будто она совсем не понимает, о чем речь. Да сколько можно?

— Говорю, где папаша ребенка? Когда его с семьей познакомишь? Когда свадьба?

Опять молчит, только пару раз моргает. Вот и вся реакция.

«Прелестно», — как бы сказала Нонна.

— Если скажут помогать со свадьбой, прикинься больной, поняла? — наклоняюсь к ней и шиплю прямо в ухо, а чертов аромат забивается в ноздри. Как можно пахнуть чистотой? И почему я вечно реагирую? Нельзя нам рядом оказываться, пусть в комнате сидит. Она ж беременна. Какая ей подготовка к свадьбе? Ника же сумасшедшая, от одних ее мельтешений даже у здорового человека голова закружится, не то что у тех, кто не совсем здоров и испытывает проблемы с тошнотой.

— Но… Ника… — озирается она по сторонам, закусывая губу. Розовые они у нее, даже не накрашенные, и вся она такая естественная, лицо уже не такое опухшее. Ловлю себя на том, что рассматриваю ее. Бесит!

— Иди уже, — грублю, злясь на свои реакции.

Да что за на фиг?! Не хочу я на нее даже время тратить!

Второй акт даже не пытаюсь смотреть на сцену. Размышляю о том, как избавиться от Варвары, а Гор на удивление увлечен спектаклем. Отец довольно на меня посматривает, рад, что вся семья в сборе. Элянка к нему жмется. Укротила льва. А сестра милуется со своим женихом. И только отсутствие матери портит всю картину…

После завершения спектакля нам принесли заранее заказанные веники, огромные букеты с ярко-красными розами, и бабуля послала нас с Черногорским к сцене с напутствием поздравить Диночку. Ну, этот резвый козлик и поскакал со своим веником, только не к сцене, а сразу за кулисы.