Новичок - Валерий Петрович Большаков

Если верить медиуму, то да, безусловно. В 84-м, еще до избрания, «Меченый» встречался… э-э… встретится… Тьфу ты, запутаешься с этими временами! В общем, прибудет с визитом к Маргарет Тэтчер, тогдашней премьерке Англии. О чем они говорили или сговаривались – неизвестно. Потом в Москву прилетит американский президент Рейган. К чему он склонял Мишу Горбачева? Опять-таки, никто не знает. Вот только итог налицо – разваленная сверхдержава, осмеяние подвига отцов в Великой Отечественной, возрождение фашизма на Украине… Прости, Боря, но лучше застрелиться, чем дожить до такого будущего!

М-да… Но ты же понимаешь, что подобной информации нужны доказательства!

Пиши! Я тебе сейчас шпионов сдавать буду. М-м… Генерал ГРУ Поляков, работает на ЦРУ лет пятнадцать. Кличка «Бурбон». Передавал совсекретные сведения ящиками. Генерал КГБ Калугин. Сдал многих наших агентов, вроде Липке, Уокера, Кочера. Александр Яковлев – тот самый «гуру» Горбачева. Будет мотаться по всей стране, подговаривая республиканских «вождей» выйти из состава СССР. Работает на Америку лет тридцать. Так, кто там еще… А! Адольф Толкачев из Министерства радиопромышленности – нанесет или уже наносит огромный вред советским ВВС. Олег Гордиевский из ПГУ – лет пять работает на МИ-6. Это все, которых помнил «медиум». И… Знаешь, запиши-ка еще наших «хохлов» из ЦК! Медиум уверен, что это именно они скармливают Леониду Ильичу «лекарства», ему абсолютно противопоказанные. Просто, чтобы Брежнев подмахивал все их писульки! И генсек сам затащит Черненко в Политбюро! А тот займет его место – и пары лет не пройдет…

 Андропов читал долго, перечитывал, болезненно морщился, шлепал ладонью по полировке. Вставал иногда, подходил к окну, будто проверяя, на месте ли Железный Феликс? Не реет ли над Кремлем власовский триколор?

Иванов сидел тихо, понурый, но собранный – чуял, что грядет борьба, великая и общая. За идеалы Октября. За социализм. За окаянного-охаянного Сталина. За Родину.

– Что по… по шпионам? – отрывисто спросил Андропов. – Проверяли?

– Так точно, работаем, – встрепенулся генлейт. – Устроили негласный обыск у Полякова. Тайнички у него, конечно… Изощреннейшие! И… Кой-чего нашли. Таблетки для невидимых чернил, шифроблокноты, микропленки… Тянет на расстрельную статью.

– Генерал-майор ГРУ… – протянул Ю Вэ с горечью, и его губы судорожно дернулись. – Вот же ж с-сволочь какая! – подуспокоившись, он заговорил печально и задумчиво: – Ох, до чего же хочется отмахнуться, обозвать стариковским бредом! Или спихнуть в архив – и забыть… «Не дело», как твой Лазаренко выражается.

– Да и хрен забудешь, – поддакнул Иванов.

– М-да… Знаешь, Боря, а ведь мы всё это видим и сами, без всяких медиумов. Просто значения не придаем. Подумаешь, дескать, мелочи какие! Отдельные недостатки! Справимся, время есть. А нету его! Иногда даже мысли мелькают: а не затеять ли переворот? Да, Боря, да! Наверное, это от бессилия… Ладно. Для зачина… Будем Брежнева спасать! Займешься?

– Всегда готов! – отсалютовал по-пионерски Борис Семенович, и расплылся в откровенно хулиганской улыбке.

 Суббота, 15 октября. Вечер

Липовцы, улица Ленина

 В гулкой тишине спортзала шлепки по истертому мату выбивали эхо, будто рикошетом. Захват… Бросок!

Набитый опилками «Дядя Федор» перевалился через мое плечо, мотнув пришитой «головой». В «молодости» манекен для борьбы был обтянут кожзаменителем, но с тех пор «постарел», пообносился до тряпичной основы.

Стоя на одном колене, я отдышался. Вообще-то, для новичка в самбо рановаты такие приемчики, но тренер разрешил. Мне не сразу удалось изложить просьбу, уж больно задыхался и сопел, но «Ахматыч» кивнул: дозволяю, мол. Он всегда такой – немногословный. Малорослый, но крепкий, накачанный. Неуклюжий с виду, Сулим Ахматович дьявольски ловок и быстр, юрок, как ящерка. А уж как он гонял «юных спортсменов»!

Записалось к нему в секцию человек двадцать, но к началу октября выдюжили лишь четверо. Вот нас Ахматыч и натаскивал, день за днем обучая правильно… падать.

«Воля в вас уже чувствуется, – говорил он с легким акцентом, буравя черными бусинками зрачков, – осталось силы набраться! Опыт придет сам…»

С тренировок я возвращался измочаленный, но довольный. А стоило обвыкнуть, подкачаться чуток, начал задерживаться после занятий, ловя в глазах тренера молчаливое одобрение…

Одинокие аплодисменты в пустом зале раздались звонко и четко. Я недоуменно обернулся, узнавая Тому Цареву в тренировочном купальнике. В общем-то, Тамару – ей девятнадцать. Молодой специалист, днем ударно трудится в отделе труда и зарплаты, а по вечерам поддерживает форму, деля свое время между гимнастикой и бальными танцами.

Высокая, стройная, длинноногая, Тома самозабвенно крутит экзерсисы на брусьях, в упор не замечая жадных взглядов. В свои «танцевальные» дни девушка ходит в Дом культуры, и толпа поклонников перемещается из спорткомплекса в ДК – с тем же результатом. Нулевым.

– У тебя ж вроде треня закончилась! – громко сказал я, слыша тающий отгул.

– У тебя тоже! – живо парировала Царева. – Думаю, кто ж это так упорно Федю лупцует? Полчаса уже тут сижу. Любуюсь!

– Я не выражался? – осведомился неуверенно.

– Нет! – засмеялась девушка, легко вставая.

Мне стало чуть кисло – она была выше меня на полголовы. Да больше…

– Все ушли, – негромко сказала Тома. – Трое остались – ты, я и сторожиха… Проводишь меня?

– Обязательно! – быстро выговорил я.

Девушка рассмеялась, и продефилировала к дверям, красиво покачивая бедрами.

– Тогда я – одеваться! – оглянулась она. – Только не уходи без меня, ладно?

– Ни за что! – заверил я.

Мысли, раскрученные дремлющим либидо, вились в голове бестолково и суетливо, бились о череп, как мухи о стекло. Усилием воли стреножив пленительные фантазии, я нюхнул подмышку, и содрогнулся.

«Мыться, скунс! Живо! С мылом!»

Пятнадцатью минутами позже, свежий и благоуханный, спустился в фойе. Тома уже ждала меня, вертясь у большого зеркала. Скромное пальтишко шло ей. Ну, с ее-то фигуркой… На ней и рваный мешок из-под картошки будет смотреться, как изысканный наряд!

– Пошли? – спросил я мужественным голосом.

– Пошли! – улыбка девушки отразилась в мои глаза рикошетом. – Марь Иванна, до свиданья!

– До свиданья, полуночники, – заворчала сторожиха, выбираясь из теплой остекленной будки. – Сейчас я, дверь закрою…

Мы с Томой спустились по ступенькам, а за нашими спинами грюкнул засов.

Поздний вечер укрыл Липовцы темнотой, и окна по всей Угольной, по Ленина горели теплым домашним светом. Полная глухая тишина ночи еще не устоялась, но дневная маета замирала полегоньку. Даже одышливое биенье компрессоров с шахты доносилось едва-едва.

– Хорошо, правда? – нечаянная спутница взяла меня под ручку, и я замедлил шаг, приноравливаясь к мелкой девичьей поступи.

– Правда, – ответил, благодушествуя.

– Проверку прошел! – хихикнула Тома.

– Какую еще проверку? – наморщился мой гладкий лоб.

– Ну, обычно мальчики деревенеют, стоит их взять под руку. А ты, как шел, так и идешь!

– Ну, не