Летний брат - Яап Роббен

— Можешь тогда взять с него аренду вперед.

— Он же уже заплатил?

— За эту неделю заплатил, да.

— Ну и?

— Аренду надо платить вперед, Брай, мальчик мой. Это везде так заведено. А по средам мы всегда берем плату за следующую неделю.

— По средам?

В клетке заливается лаем Рита. Рико скулит и возит хвостом по бетону. Он не может решиться снова понюхать у нее под хвостом. Он уже лез к ней, и в итоге она его цапнула.

— Может, завтра отвезти тот металлолом, который у нас в кузове, и посмотреть, сколько за него дадут?

— Ты же у нас с жильцом дела ведешь? Или мне этим заняться?

— Нет, я сам, — отвечаю я.

Рита снова набросилась на Рико. Он покрутился на месте и лег в свой угол клетки, уткнувшись носом в прутья решетки.

Через щели между занавесками в трейлер, который снимает Эмиль, пробивается голубоватый свет. «Я пришел за арендной платой», — тренируюсь я про себя и стучу в дверь. Как в фильмах, отступаю на шаг, будто стою перед дверью в номер отеля. На заднем сиденье его автомобиля замечаю телевизор и настенные часы. Рядом с ними стоят две картонные коробки, на верхней жирным фломастером написано: ЛУИЗА.

— Я пришел за арендной платой! — кричу я.

Дверь неуверенно открывается, у Эмиля мешки под глазами после сна.

— Платой?..

— За следующую неделю.

— Я же тут всего два дня.

— Я вас разбудил?

— Нет-нет, все в порядке.

— Аренду всегда нужно платить вперед. У нас платежный день среда.

— Вот как.

— Я же вам сразу сказал, когда вы приехали.

Я продолжаю смотреть на него так долго, как только могу.

— У вас деньги не здесь?

— Здесь, но…

— И можно ведь посмотреть на ваш аквариум?

Он выдавливает из себя улыбку, но у него ничего не выходит.

— Ах да, мой аквариум.

Эмиль прикрывает дверь до половины. На секунду мне кажется, что он притащит эту бандуру с плещущейся водой и рыбами прямо сюда.

— Заходи, — все-таки приглашает он, — я их только что покормил.

Воздух в трейлере уже пару раз прошел через его легкие. Во всяком случае, так там пахнет. А из-за лампы в крышке аквариума все покрыто голубой прозрачной дымкой.

— А что это жужжит?

— Это насос.

В маленькой раковине высится неровная башня из тарелок, вилок, ножей и ложек, готовая рухнуть в любую минуту. Спагетти почти не тронуты.

— Можешь подойти поближе.

Из-за дверцы верхнего шкафчика Эмиль достает пухлую кожаную папку и оглядывается на меня через плечо. Я быстро отворачиваюсь к аквариуму.

— А вам от этого постоянно писать не хочется?

— Что, прости?

— Журчит же все время.

— Вообще, это в основном успокаивает.

Маленькие красно-синие рыбки скользят в воде, набрасываясь на плавно спускающиеся цветные хлопья. Оранжевая рыбка леопардовой окраски, наверное, думает, что проплыла уже пару-тройку километров, но плывет она всего лишь против течения, создаваемого фильтром для воды. Из невидимой дырочки под вибрирующим хвостовым плавником вылезает какашечный червячок. Как только он отрывается, сине-красная полосатая рыбка, опережая другую, хватает его ртом. И снова выплевывает мелкими кусочками.

— Какашки им не нравятся, — заключаю я.

— Что, прости?

— Да ничего.

Эмиль пролезает мимо угла стола и садится на полуторный диванчик напротив меня. Когда наши колени соприкасаются под столом, он ничего не говорит. От голубого света аквариума его щеки кажутся еще бледнее, а круги под глазами еще больше. Мы оба смотрим, как колышутся водоросли и переливаются цвета.

— Красиво, — говорю я, показывая на всех рыб сразу.

— Спасибо, — благодарно отвечает Эмиль, будто он сам их раскрасил. — Иногда я вот так сижу и смотрю на них, и незаметно может пролететь целый час.

— Вы поэтому весь день тут сидите? Или вам нравится этот затхлый воздух?

— Нет, — усмехнулся он, — не очень. Но утром я вроде и собираюсь выйти на улицу, но ничего не выходит. До сих пор вечер наступал сам собой, незаметно для меня.

Его руки лежат на столе. Ровно обрезанные ногти, никаких шрамов. Могли ли эти руки придушить мать подушкой?

— Это из-за Луизы?

В его глазах мелькнул ужас.

— Откуда ты?.. Она здесь?..

Он тянет за занавеску. Отодвигает в сторону витраж, висящий за ней.

— Как она меня нашла?

Не посмотрев наружу, он поворачивается ко мне.

— Она хочет поговорить?

Некоторое время я молчу, но и он больше ничего не рассказывает.

— Я увидел это имя на коробке у вас в машине.

— На коробке.

Он еще раз бросает взгляд на занавеску.

— Значит, ее здесь нет.

— Вы не хотите, чтобы она вас нашла?

— Ох, — он как будто сомневается, — хочу, конечно. Но не думаю, что она этого тоже хочет.

— Почему?

— Вот, возьми, — он придвинул ко мне две банкноты по пятьдесят евро, — за аренду.

Я уже взял деньги, когда понял, что тут что-то не сходится.

— Черт…

— Что такое?

— А вы можете мне разменять? На пять двадцаток.

11

Я обещал па, что пойду к Люсьену, но сначала направился к комнате Селмы.

— Брайан! — радостно кричит она, как только видит меня. — Ты мой гость?

— Если хочешь.

— И тако-о-о-ой большо-о-о-ой! — восклицает она удивленно. Она делает комплименты насчет таких вещей, которые нельзя считать моей заслугой. Но все равно приятно. Я раньше не замечал, что у нее зеленоватые глаза, а в правом есть коричневое пятнышко.

— У тебя там что-то коричневое в глазу.

— Ой. — Она пытается вытереть глаз. — Теперь чисто?

— Нет-нет, это у тебя глаз такой. И это как раз очень красиво.

Она еще раз трет глаз.

— А теперь чисто?

Я не знаю, что на это ответить. Она схватила меня за запястье и покачала руку из стороны в сторону.

— Тяни, — командует она и уже слегка отклоняется назад.

— Ты хочешь на водных лыжах покататься?

По ее сосредоточенному взгляду и кончику языка между губ я вижу, что хочет она именно этого.

— Тогда держись крепче, — говорю я и тяну ее за собой по кругу. Она наклоняется вперед, и из-за этого мне видна ложбинка у нее между правой и левой грудью.

— Ух, ты такой сильный! — кричит она.

Я прохожу еще кружок.

Сбив дыхание, она повалилась на кровать, но запястье мое не отпустила. Так что мне пришлось сесть рядом. Когда я тыкаю ее пальцем в бок, она смеется, и смех разливается по всей комнате.

— Ненавижу щекотку, — выдыхает она.

Селма сажает себе на колени куклу, которую, неловко погладив, тут же роняет.

— Ты и правда очень большой, — повторяет она и встает с кровати.

Она продолжает смотреть на меня, и я вынужден ответить:

— Спасибо.

Селма