Формула действия - Сергей Ермолов

Представим себе проблему несколько конкретнее.

Но если не обманет то, что у меня внутри, окружающих нечего бояться.

Хотя это звучит как-то странно, да? Но пути назад уже нет.

Начиная с определенного момента жизни каждый в ответе за то, что он делает.

Все вполне логично и естественно.

Каждый человек таков, какой он есть. Только у одних есть какой-то предел, а у других – нет.

Сказанное держит меня гораздо сильнее, чем то, что я делаю или о чем молчу.

Появился какой-то «новый я», и возврата назад быть не могло.

К сожалению, я не знаю, где найти причины этого. На что они похожи – тоже не знаю.

Однако скажу откровенно: по-другому продвигаться вперед нельзя.

Мне надоела моя нерешительность.

О том, как ничтожен человек, можно судить по тому, как много он старается приобрести, чтобы скрыть свою ничтожность.

Не лучше ли идти вперед чуть медленней и не терять ориентации. Не знаю. Я не вижу другого выхода.

Мне страшно. Не покидает ощущение, что я способен совершить что-нибудь такое, до чего еще никто не додумался. Что-то совершенно нечеловеческое. Может быть, сейчас именно я это и делаю?

Знаю, что это требует сверхчеловеческой откровенности.

Иногда мне кажется, что я вспоминаю то, чего не было. Поверить словам невозможно. Я не знаю большего заблуждения людей, чем их способность различать добро и зло.  Жизнь – только провокация.

Отвратительное состояние, навалившееся на меня утром, не проходило. Я ни на минуту не мог ни на чем сосредоточиться.

Мне необходимо рассказать о себе все, что я знаю. Я очень спешу рассказать о себе. Я не знаю, сколько времени у меня осталось.

                                              22

Я должен был остановиться. Опять заболела голова. Головные боли в последнее время стали чаще.

Я понимаю людей, которым нравится убивать. Я их не виню. Они так живут. Пытаются защититься от всего. От жизни. От смерти.

Я смотрел на людей почти в упор.

Все происходило словно не со мной. Не помню, о чем я думал. Я не хотел быть благоразумным. И мне сразу стало спокойнее на душе, будто я возвратился в те дни, когда всему было простое объяснение. Реальность сузилась, как всегда бывает, когда силы истощаются, а до конца еще далеко.

Я оставался на своем посту еще минут десять.

Рассуждая, я обрекаю себя на поражение. Я не хочу сомневаться.

Претворился в реальность один из моих снов. И все. И этого было достаточно. Быстро и непонятно. Сам виноват, дурачок.

Моя рассеянность быстро исчезла – я начинал сосредотачиваться. Я даже не испытывал волнения.

Я резал кожу шеи строго по срединной линии от середины щитовидного хряща вниз на шесть-семь сантиметров. Я ничего особенного не чувствовал. Как это просто, подумал я. Может быть, смерть – это нормально? Обнажил первые кольца трахеи, не останавливая кровотечения.

Идиотизм какой-то, подумал я и тут же понял, что намерен совершить еще более идиотский поступок. Разве у меня был выбор? Просто спокойно размышлял о том, что мне нужно вычеркнуть его из списка живущих.

Я вскрыл трахею остроконечным скальпелем. Простая логика. Что и требовалось доказать. Не в моей власти добиваться в этом случае чего-либо силой. Но это было сильно. Очень сильно. Даже я прибалдел от такого крутого нестандарта.

Почему я должен вспоминать все это? Для меня важны все подробности. Спокойно, говорил я, спокойно. Не надо терять голову. Этим делу не поможешь. Так же по желобоватому зонду рассек и третью фасцию шеи. Какое это блаженство. Ты понимаешь, почему?  Кроме того, разве это решение не было самым логичным из возможных?

Сделав все это, я обнаружил, что чувствую себя немного получше. Торопиться было незачем. Все очевидно. Я точно знал, что там увижу. Только действие, опережающее мысль могло спасти от мучительных колебаний.

Я чувствовал, что живу. Кто может устоять перед таким искушением? Я потрогал его безжизненную оболочку, и это успокоило меня.

                                                    23

Сначала изложим факты.

Я решил сделать полную продольную стернотомию. Теперь мои мысли зашевелились в определенном направлении. Рассек по срединной линии вдоль всей грудины кожу, фасцию и надкостницу. Я сделал то, что был обязан сделать.

Со стороны рукоятки и мечевидного отростка позади грудины сделал туннель. Рассек грудину долотом. В конце концов люди совершают вещи и похуже.  Я чувствую себя гораздо лучше, чем было все последнее время. Может быть, я уже начинаю выкарабкиваться.

Смотреть на это неприятно. Однако в данном случае попытка стоит того, чтобы ее предпринять. Останавливал кровь, втирая воск с парафином. С технической точки зрения, если здесь вообще уместны подобные слова, можно сказать, что все длилось дольше, чем следовало. Но я не особенно осторожничаю. Я – человек без лишних сложностей.

Происходящее никогда не зависело от меня. Мне не удавалось остановиться. Никто никогда не останавливается.

Ни чувства вины, ни мыслей о трагичности происходящего. Только облегчение. Когда добираешься до конца все остальное не имеет значения. Я научился получать ответы, не задавая никому вопросов.

Одно движение – и крик не вырвался наружу.

Я засмеялся – немного неуклюже.

Труп смотрел на меня немигающим взглядом – словно хотел угадать мои мысли. Впрочем, какое это имеет значение?

Бывают ситуации, которые можно пережить только один раз в жизни. Нужны события, которыми отмечен ход времени.

Я, нижеподписавшийся, признаю, что действовал в здравом уме и ясной памяти. Мне показалось, что труп улыбается. У жизни есть своя ироническая сторона.  Я не убежден, что сейчас есть смысл отказываться от привычек.  Как в любом деле – не поймешь, пока не попробуешь.

Как это могло получиться? Да очень просто. Ты, если устаешь, никогда не выпускаешь пар. А я выпускаю.

Я начал писать свою историю, не  имея четких намерений. Думал, что расскажу всего лишь уникальную историю, историю этих полутора лет, когда изменилась полностью и навсегда моя жизнь. В течение которых произошло больше событий, чем за предшествующие ей тридцать два года.

                                                    24

На улице продолжался дождь. Я зашагал в неизвестном направлении, словно уже не опасался промокнуть или словно дождь мог навести порядок в моих мыслях или избавить меня от страха. Какое-то время я шел, стараясь сосредоточиться на своих шагах, ни о чем  не думая и ни на что не обращая внимания.

Где-то я читал, что есть два типа людей: те, кто умеет сохранить достоинство в любой ситуации, и те, кто не умеет этого делать. Я всегда питал иллюзию, что отношусь к первому типу. Теперь я понял, что отношусь ко второму.

Меня не покидало неприятное ощущение, что дела идут неправильно, что может быть, они уже сделаны неправильно.

Спал отвратительно. Всю ночь казалось, что я разговариваю с отрезанными головами. Я не верю, что сошел с ума. Мне очень сложно.

Жизнь делает меня слабым. Важно ли это для моего рассказа? Я уверен, что да. Чем быстрее я выговорюсь, тем быстрее смогу расслабиться и поступить правильно. Я всего лишь человек.

Каждый человек старается что-то доказать самому себе.

Да, плохие времена. Мне необходимо быть маленьким и злым.

Что-то происходит со мной. Я начинаю превращаться в человека.

Я уже выстроил свой мир. Теперь мне приходится сражаться за него.

Я вижу себя великим человеком. Почему окружающие видят меня только уродом?

Я заражен отчаянием. Это эпидемия среди людей.

Люди не интересны мне. Что бы они о себе ни выдумали.

Я чувствовал превосходство над спешащей толпой. Это, конечно, самообман. Трудно было сосредоточиться: все расплывалось перед глазами. Я не мог ясно различить все движения приближающегося ко мне человека.

Я потрогал лезвие. Очень острое. Надо быть осторожным, чтобы не порезаться. «Не нарушать пришел я, но исполнять». Лучшие игры еще впереди. Если я не могу ничего изменить, пусть все идет, как идет. Все казалось простым и понятным, но стоило присмотреться внимательнее и появлялись сложности.

То, что было всегда так легко – дышать,  - теперь почти не удавалось.

У меня не было времени уклониться или спрятаться.  Не было времени. Теперь я уже не мог оставаться тем, кем был минуту назад. Это было безумие, какая-то коррида.

Моих впечатлений от убийств могло бы хватить на целую книгу. До этого вы уже и сами додумались. Ничего удивительного.

Я буду краток. Ограничусь тем, что помню, а пробелы заполнять не буду. Я разрезал кожу косо книзу от вершины  угла, образованного двенадцатым ребром и m. erector spinae, отступая на семь-восемь сантиметров от остистых отростков. Надо уметь довольствоваться тем, что есть.