Принц на черной кляче - Анна Ольховская

А сегодня вот не получалось. Уснуть не получалось. Из глаз текли и текли щипучие слезы обиды и разочарования. Он ведь все уже почти устроил – Любка сама готова тащить его к каменюкам, осталась самая малость – или многость? – узнать дорогу.

А тут еще и дождь этот проклятый!..

Но постепенно сон справился с плачем, ласково придавив веки мальчика пуховой ладошкой.

И там, во сне, Петя совершенно четко увидел дорогу к каменюкам. Лысый дядька с трудным именем провел его самым удобным путем, позволяющим максимальную часть маршрута проехать на тележке. Пешком оставалось пройти не больше ста метров.

Мальчик даже сами каменюки, сложенные громоздким домиком, увидел. Из-за круглого входа посередине это сооружение действительно было похоже на будку. Хотя нет – больше на скворечник.

Лысый подвел мальчика к самому входу и проговорил:

– Вот сюда должна войти твоя сестра. Ты за ней не иди, твоя задача – не позволить ей выйти до тех пор, пока все не закончится.

– А как? Она ведь сильнее меня.

– Вон… – Лысый указал на заросшую травой и корнями плоскую каменную плиту, лежавшую недалеко от входа. – Поднимешь ее и прислонишь к отверстию.

– И что? Любка вытолкнет, плита ведь совсем небольшая.

– Не вытолкнет. Твое дело – поднять плиту. Кстати, большую ты бы и не поднял.

– А как…

– Все, хватит вопросов. Действуй.

И лысый толкнул Петю в плечо. Раз, другой, третий. Потом пребольно дернул за ухо и, зажав потной ладошкой рот, прошептал:

– Вставай, придурок! Идти пора!

Петя вздрогнул и открыл глаза, ошарашенно глядя на склонившуюся над ним Любу. Та состроила угрожающую физиономию и прижала палец к губам. Мальчик быстро-быстро закивал, оглядываясь по сторонам.

Все спали. За окном было еще темно, но за горизонтом уже сонно ворочался, просыпаясь, рассвет.

Петя тихонечко слез с постели, порадовавшись, что накануне лег с краю, и, стараясь не шуметь, стащил со спинки кровати свою одежонку.

Сердце колотилось часто-часто, иногда замирая от радостного предчувствия: неужели все получится? Да, теперь получится! Обязательно получится!

И действительно, получилось.

Земля за ночь просохла, и тележка катилась легко и свободно. Петя уверенно вел сестру к дольмену, указывая, куда свернуть.

Люба ворчала, хныкала, бубнила что-то себе под нос, но желание найти клад и забрать его себе гнало девочку вперед и вперед.

Отшвырнув в сторону, как досадную помеху, ощущение надвигающейся беды…

Глава 15

– А дальше куда? – устало произнесла Люба, остановившись перед сплошной стеной колючего кустарника.

Впрочем, не такой уж и сплошной, если приглядеться, но с тележкой дальше точно не пройти.

– Туда. – Петя махнул рукой чуть левее, где кусты не сплетались в такую мешанину, как везде, разорвав колючие объятия.

– Но там я все равно не смогу протащить тебя с драндулетом!

– А и не надо, дальше я сам пойду.

– Ага, пойдет он! – буркнула девочка, отбрасывая в сторону натершую ладошки веревку. – И будем три часа телепаться с твоими-то скрюченными ногами! Вон рассвело, бабка небось встала уже, корову подоить, часа через два на завтрак всех будить пойдет. Нам к этому времени обязательно вернуться надо! Так что пешком не получится, надо обход искать. Что там Сашка говорил?

– Что надо, то и говорил, – нетерпеливо отмахнулся Петя, неуклюже сползая с тележки. – Никакой обход нам не нужен, тут идти осталось не больше ста метров.

– Точно? – обрадовалась Люба. – Не брешешь?

– Отстань.

– Слушай, – девочка недоверчиво прищурилась, глядя, как уверенно брат направляется в дебри кустарника, – а ты меня правильно ведешь? Если ты задумал посмеяться надо мной, заставив катать с утра пораньше, чтобы потом всем рассказывать, как ловко меня обдурил, я тебя, уродца, прибью!

– Да с чего ты взяла? – Петя невольно поежился, заглянув в злобные глаза сестры – Любка, похоже, не шутила, она действительно готова была убить за обман.

А ведь он и на самом деле ее обманул, там никакого золота нет! Да к тому же девчонку ждут большие неприятности и даже боль. Наверное.

Так что Любка выйдет из каменной будки очень-очень злой. И если он, Петя, к этому моменту все еще останется скрюченным калекой, сестричка стопудово выполнит свою угрозу…

Мальчик постарался как можно увереннее выдержать испытывающий взгляд сестры, недовольно проворчав:

– Ну чего уставилась? Нам идти надо, а она глупости всякие несет! С чего ты вдруг решила, что я тебя обманываю? Шла-шла спокойно, и вдруг уперлась, как тетки Клавкин баран!

– Сам ты тетки Клавкин баран! – огрызнулась Люба. – Слишком уж ты уверенно ведешь, Петечка! Будто ходил тут уже не раз! А говорил, что ни разу не был возле каменюк! Небось кругами меня водил, пока остальные соберутся, чтобы поржать надо мной, да?

– Заткнись – и пойдем! – Петя повернулся и начал продираться сквозь заросли. – Скоро сама все увидишь!

– Ладненько, пойдем. Но если…

– Отстань!

А во сне идти сквозь колючки было гораздо проще – они с лысым проходили через эти кусты так, словно у них не было тел. Не у кустов – у Пети и лысого.

Сейчас же тела были. А на телах – одежда, за которую и цеплялись ветки, словно кто-то из последних сил пытался удержать детей, не пустить их дальше.

Но они прошли. Правда, платье Любы и рубашка Пети превратились в лохмотья, а на руках и ногах кровоточили длинные царапины, и сестра к концу пути злилась и нудила все сильнее, но как только дети буквально выпали из зарослей, гугнеж Любки мгновенно затих.

Потому что посреди совсем маленькой полянки стояло ЭТО.

Странное, непонятно каким образом сложенное из большущих каменных плит сооружение. Нет, ну просто поднять и поставить вертикально эти плиты можно, но они ведь через минуту развалятся, если не скрепить их цементом каким-нибудь, что ли.

А в этой «каменюке» никакого цемента не было. И что удерживало камни вместе – непонятно.

Но дети сейчас меньше всего думали о разгадке инженерного гения неизвестных строителей. Они, если честно, вообще сейчас ни о чем не думали, пытаясь разобраться в своих ощущениях.

Хотя насчет сестры Петя ничего сказать не мог, он просто видел, как та замерла с широко раскрытым ртом, рассматривая гигантский скворечник.

А вот он сам едва не задохнулся от чего-то мощного, давящего, но при этом совершенно невидимого. Воздух словно сгустился, превратившись в желе, и дышать им было очень трудно. К тому же давление было явно отталкивающим, мальчик ощущал себя магнитом, пытающимся приблизиться к другому магниту.

А в голове все громче и громче нарастал сигнал тревоги. Однажды во время аварии на шахте над их поселком выла сирена.

И сейчас внутри выла такая же, причем все пронзительнее, все сильнее. Петя невольно прижал руки к ушам, стремясь защититься от этого воя.

Зато Люба, похоже, ничего подобного не ощущала. Постояв еще с минуту, она радостно заорала:

– Уррррааа!!! Нашли! Ты не сбрехал, молодец, Петька!

И, оттолкнув стоявшего чуть впереди брата, помчалась к «каменюке».

– Постой! – жалобно вскрикнул мальчик. – Не надо туда идти!

– Ага, счас! – отмахнулась Люба. – Что, жаба задушила? Жалко золотишка стало?

– Нет там никакого золота, я соврал!

– Ну, конечно, соврал он! Нет уж, я не такая дурочка, как тебе кажется!

И девочка начала протискиваться в довольно узкое круглое отверстие на передней стенке сооружения.

– Люба, не надо!!!

Плача от страха, Петя торопливо поковылял к ставшему вдруг черным камню – словно ушедшая ночь вернулась и сгустилась вокруг дольмена, – больше всего на свете желая сейчас одного – чтобы его противная вредная сестренка вылезла из этого жуткого места. Пусть лучше вернется, пусть побьет его, пусть он останется калекой и будет всю жизнь терпеть ее насмешки и издевательства, главное – вернуть Любку!

Потому что мальчик, увидев «каменюку» наяву, четко осознал – приближаться к ней действительно НЕЛЬЗЯ!!!

Люба, протиснувшись наполовину, неожиданно застряла и, пока Петя ковылял к ней, ожесточенно дергалась, пытаясь освободиться. И нетерпеливо звала брата:

– Петька, давай быстрее! Я подолом за что-то зацепилась, пролезть не могу! Отцепи платье, скорее! Я вижу сундук, про который ты говорил!

– Да-да, я сейчас! – Петя, добравшись наконец до дольмена, ухватил сестру за исцарапанные ноги и потянул к себе.

– Ты что делаешь, урод?! – заверещала Люба. – Убери лапы! Слышишь? Отпусти, придурок!

И она с такой силой задергала ногами, что мальчик буквально отлетел, упав как раз возле той плиты, на которую указывал во сне лысый дядька.

И пребольно ударившись об эту плиту локтем.

Боль иглой вонзилась в руку, в долю секунды долетев до разума. А в следующее мгновение Люба, сумевшая, видимо, освободиться от дерганья ногами, проскользнула внутрь камня…

И давление исчезло, прихватив с собой сомнения, страх, раскаяние и жалость. Мальчик даже поморщился, вспоминая свои недавние мысли.