Воспитание оптимизмом: Записки директора Загорского детского дома для слепоглухонемых детей - Альвин Апраушев

— Вот сейчас вы все увидите.

Учительница Валентина Ивановна села на свое место и повернула на панели рукоятку маленького тумблера. В глубине аппарата что-то заурчало. Ученики расселись по местам и положили пальцы на чернеющие в металле линии крошечных отверстий. Под пальцами педагога застучали клавиши — из отверстий строк выпрыгнули блестящие штырьки. Руки ребят задвигались, лица приняли сосредоточенное выражение. Но вот треск клавишей умолк, учительница нажала кнопку, и у девочки от потока воздуха зашевелились кудряшки. Она положила пальцы на продолговатые клавиши, на секунду задумалась, и перед учительницей на световом табло появились буквы. Мальчики сосредоточенно задвигали пальцами по отполированным до блеска головкам штырьков.

— Что она говорит? — нагнулась к Валентине Ивановне сценарист.

— Галя отвечает на мой вопрос. Вы можете прочитать ее ответ на световом табло.

— Странно, я применила слово «говорить» к вашему необычному общению. Но в самом деле, могут они говорить голосом?

Учительница защелкала клавишами, нажала кнопку. Вентилятор направил поток воздуха на мальчика. Напряженно выговаривая слова, он произнес:

— На прошлом уроке мы делали опыт с гранитом. Нагревали его и охлаждали. Он разрушался.

— Вы поняли ответ Юры?

— Да! А девочка тоже может говорить?

— Может, но пока еще недостаточно четко.

— А как вы учите говорить голосом?

— У нас есть логопед. Это рядом, — вмешался я в разговор.

В логопедическом кабинете идут индивидуальные занятия. Девочка следит рукой за вибрацией голосовых связок учительницы, другая рука — на собственном горле.

— О-о-о, — тянет учительница Ольга Сергеевна. Что-то отдаленно напоминающее этот звук пытается произнести ученица.

На столе лежат вылепленные из пластилина изображения различных положений губ при произнесении звуков. Учительница берет муляж с изображением положения языка в полости рта при произношении звука о, кладет руку ребенка на муляж и помогает шпателем поставить язык в нужное положение. Звук не получается. Быстрое движение ватки, смоченной спиртом, вокруг пальчиков девочки, и они исчезают во рту Ольги Сергеевны. Идет ощупывание. А учительница старательно подталкивает язык девочки в нужное положение, и опять дуэт.

— О-о-о, — произносит учительница.

— У-у-у, — тянет девочка.

Все начинается снова. Опять дуэт. Воздух оглашается двумя звуками — о и у.

Я замечаю, как напрягаются и вытягиваются в трубочку губы моих спутников: они беззвучно стараются помочь девочке. На лбу учительницы испарина.

Но вот гости удовлетворенно улыбаются. Им слышится звук о. А учительница продолжает работать. Мы тихо выходим из кабинета.

— Да, — потрясенно произносит оператор, — работа…

— Сколько же нужно терпения, — подхватывает сценарист. — Это обязательно надо снять. Я согласно киваю головой.

— Но разве достаточно этих индивидуальных занятий для того, чтобы ребенок заговорил?

— Нет, конечно, по заданию логопеда педагоги проводят упражнения с ребенком, предлагают голосом пересказать выученный материал, корригируют произношение.

Мы еще долго ходили по детскому дому. Гости получили такое обилие информации, которое, по их собственному признанию, нужно было осмысливать неделю. Через неделю начались съемки. Но для их завершения не хватало одного эпизода — первой встречи воспитанника с родителями. Канатбек для этого замысла подходил больше других: всего восемь месяцев назад родители привезли его в детский дом, и с тех пор он с ними не виделся. Жили они в Казахстане, работали чабанами. И ехать далеко, и люди занятые. Но выхода не было. И вот в Казахстан полетела телеграмма с просьбой принять участие в съемках.

…Яркий свет софитов. Родители в парадных костюмах с орденами и медалями за трудовые успехи сидят в креслах, рядом — поклажа с гостинцами. Все настроились на радостную встречу.

В дверях вместе с воспитательницей Лидией Михайловной появился Канат. Деловито зажужжала камера, защелкала шторка фотоаппарата. Свет софитов проник сквозь плотную муть хрусталика и слабым лучиком коснулся сознания ребенка. Канатик выпустил руку воспитательницы и потянулся к софиту, но чьи-то руки неожиданно обняли его. Он ощутил мокрое лицо, поцелуи на своих щеках и вдруг весь напрягся, уперся кулачками в грудь незнакомой женщины, дико закричал, стал вырываться и тянуть руки к воспитательнице, призывая на помощь.

Оператор опустил камеру. Надежды на радостную встречу рухнули: шестилетний сын не узнал родную мать!

— Снимайте же, снимайте, — не выдержал я, боясь потерять неповторимые кадры.

Чем крепче прижимала мать к груди своего Канатика, тем яростнее ой отбивался. Мать опустила сына на пол. Он успокоился, лишь отыскав руки воспитательницы. Уткнулся в подол ее халата и замер.

Растерянность охватила присутствующих. Мать рыдала, закрыв лицо руками, отец смущенно улыбался. Я чувствовал себя виноватым и лихорадочно искал выход.

Как же воскресить прошлый опыт ребенка, вернуть ему материнскую любовь, ласку? Вернуть сейчас! Теперь! Я чувствую, что все смотрят в мою сторону, ждут какого-то чуда. Ну как объяснить мальчику, что самый близкий ему человек не воспитательница Лида, которая всегда рядом, которая учит его руки множеству необходимых и интересных дел, в том числе радости общения, и к которой он привязался всем своим существом, а вот эта плачущая женщина? Каким языком воспользоваться, если ребенок знает всего два десятка жестов да имя воспитательницы? И вдруг спасительная мысль!

— У вас есть с собой какие-нибудь игрушки, которыми он играл дома? Может быть, одежда? — спросил я со смутной надеждой, еще не веря в успех.

Сквозь слезы мать произносит какие-то слова, показывая рукой на раскрытую хозяйственную сумку. Я подвел к ней Каната и сунул его руку внутрь. Малыш порылся в сумке и, к нашему изумлению, извлек из нее большую кость. Он ощупал ее, поднес к носу и начал жадно вдыхать. Какие-то неуловимые изменения произошли в его лице. Мальчишка встрепенулся и вновь поспешно запустил руку в сумку. На свет одна за другой появились круглые лепешки. Канат торопливо попробовал их на язык, обнюхал одну за другой и сложил кучкой прямо на пол. Пальцы ребенка узнавали забытые предметы, обоняние и вкус подтверждали это узнавание. Весь арсенал средств восприятия, сохранившихся у малыша, был мобилизован. Где-то в глубинах сознания зрело еще не изведанное сладкое, приятное чувство возврата к давно утраченному и близкому. В руках у него оказался пакет с незнакомыми мне ягодами. Он покопался в нем, сунул туда нос, пожевал ягодки. Пакет занял место рядом с лепешками. Руки малыша быстро ощупали сумку, пошарили вокруг нее и наткнулись на чемодан. Он ловко открыл замки и принялся рыться в чемодане. Передвигаясь на корточках, Канат стал обшаривать пространство вокруг себя, должно быть, на полочках его памяти оставались свободные места, и какая-то неведомая сила требовала их заполнить. Вот его рука коснулась ног матери, он резко приподнялся, ощупал одежду, волосы, мокрое лицо и мгновенно оказался на ее коленях. Теперь материнские объятия не вызывали сопротивления. Ребенок лицом прижался к ее волосам, родной запах не оставлял сомнений. Жест «дом», воспроизведенный улыбающимся Канатом, и взмах руки куда-то вдаль завершили процедуру узнавания. Наступила радость встречи.

Но боже мой! Где тот романтический, воспетый поэтом Майковым емшан, душистая трава, хранительница памяти о покинутой родине? Емшаном материнской любви и привязанности оказалась прозаическая баранья кость.

До чего же прочна связь человеческой души и очеловеченного мира, их взаимозависимость. И в этом мире самые простые изделия рук суть материализованная память, связующее звено поколений, глубинные корни, питающие зародыши человеческих душ.

Каникулы

Каникулы — это тоже работа и обучение. Да и бывают ли в педагогике каникулы? В радостно-приподнятой, непринужденной, атмосфере общения старших и младших можно незаметно научить тому, на что в обычной обстановке уходит уйма времени. Именно в эти дни ребята набираются эмоциональной энергии на все последующие будни.

Приближается долгожданная пора зимних каникул и самый любимый праздник елки.

Елку мы не покупаем, а привозим из лесу сами. Лесник показывает подлежащий вырубке участок леса, и мы выбираем для себя новогоднюю гостью.

На этот раз доверие оказано самым старшим воспитанникам — Олегу и Сереже. Счастливцы уезжают на детдомовском автобусе за елкой, а для оставшихся начинается томительное ожидание. Скоротать время можно, только с головой уйдя в подготовку к празднику. Старшеклассники взяли на себя самую ответственную часть программы: организовали последнюю репетицию; ребята помладше заканчивают украшать зал: рисуют на стеклах зайцев, волков и другую лесную живность; малышам доверили рисовать елочки.