Позывной «Хоттабыч» 3 - lanpirot
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После моего последнего «заявления» дальнейший разговор, отчего-то, слегка потух и забуксовал. Оно и понятно, такие эмоциональные дебаты высасывают силы не хуже, чем нечистые Духи-Тёсь. Да и еще и жрать охота! В животе прямо революция, того и гляди желудок начнет сам себя пожирать, наплевав на мнение хозяина.
– Мимар, – усевшись рядом с командиром на ступеньку, обратился я к азиату, – ты говорил, что у тебя перекусить найдется?
– Есть немного, – ответил Вторник, сбрасывая с плеч потертые лямки вещмешка. – Но это нам на один зуб… – Он развязал горловину, вытащил из мешка сложенную газетку с портретом товарища Сталина на центральной полосе и разложил её на каменном пьедестале. – Основные запасы остались в землянке, – пояснил он, раскладывая на газетке нехитрую снедь: горсть сухарей, кусок вяленой солонины и флягу с водой.
– Не густо, – оценив нехитрый продуктовый набор, произнес оснаб, сразу убирая обратно в мешок половину сухарей. – Неизвестно, сколько нам еще здесь придется блуждать, – пояснил он свои действия.
Ну, это и ежу понятно. Будем растягивать остатки жрачки до тех пор, пока не протянем ноги.
Мимар тем временем вытащил из сапога свой кинжальчик, которым резал нам руки для активации Портала (командир с Хартманом до сих пор «щеголяли» пропитавшимися кровью повязками на руках), и отмахнул половину от куска солонины, которая отправилась в мешок следом за сухарями.
– Правильно! – похвалил его оснаб.
После этого азиат принялся пластать мясо тонкими, почти прозрачными ломтиками. Мы с командиром следили за его действиями голодными глазами. Последний раз мы получили свою скудную тюремную пайку еще в «Столыпине» вечером прошлого дня. А сегодня и вовсе еще не ели – вагонные вертухаи на нас сэкономили, заявив, что накормят в Абакане. Ну, а с Абаканом и его «вечерними макаронами», сами знаете, чего приключилось…
Азиат, нарезав мясо, вернул нож в голенище сапога и произнес:
– Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста![26]
На этот раз я вполне себе спокойно сдержался. Даже в кулачок не прыснул, от очередного сюрреалистического совпадения. Может быть, это все-таки глюки моего воспаленного сознания? Этакий выверт рассудка, старческая шизофрения? Может, действительно, все, что меня сейчас окружает, лишь плод моего посмертного бреда? А может быть, это изощренная забава какого-нибудь скучающего божественного шутника, отправившего меня в этот поистине сумасшедший круговорот событий и наблюдающий сейчас за моими терзаниями со стороны. Уж не знаю, что и думать на этот счет. Но, слава Богу, меня перестало ломать в идиотском приступе истерического смеха. И на этом спасибо!
Мы захрустели сухарями вприкуску с солониной, изредка прикладываясь к фляжке с водой. Воду тоже следовало экономить – никто не знает, когда мы найдем отсюда выход. И найдем ли… Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения. На данный момент главная проблема – голод – успешно решается. Решим и остальные!
– А вот скажи мне Мимар, – с удовольствием схрумкав очередной кусочек сухарика (причем, аппетит ни разу не исчез, ни и меня, ни у моих спутников-соратников, несмотря на наличие поблизости двух трупов: свежего и не очень), вновь прицепился я к азиату, – по каким-таким особенностям ты определил, что это – именно Кощей? Не подумай, что не доверяю – просто интересно.
– Я уже говорил, что в нашей библиотеке имеется довольно подробные описания практически всех Дайтьи, добровольно…
Я вздохнул и, закатив глаза, осуждающе покачал головой.
… или не совсем добровольно, – продолжил старший послушик, – этого с точностью я сказать не могу. Может быть, Хоттабыч и прав…
– Совсем не претендую на истину в последней инстанции. – Я примирительно выставил руки раскрытыми ладонями вперед. – У каждого может быть свое мнение. Значит, у вас на каждого такого великана отдельное «досье» имеется?
– Имеется, – ответил азиат, бросая в рот очередной тонкий ломтик солонины. – Кощей, он же Карачун, – полуприкрыв глаза, словно воочию представляя строчки древней рукописи, произнес тибетец, – один из первых Дайтьи, вернувшихся из Агартхи в бренный мир. Предпочитает находиться «в образе» худого и немощного старика с длинной бородой медного цвета[27], хотя обладает поистине исполинской Силой.
Я взглянул на мумию – факт наличия отливающей медью длинной седой бороды был абсолютно неоспоримым.
– Зафиксированы случаи, – продолжил Мимар, – когда он в одиночку расправлялся с целыми ордами противников. Однако, впоследствии, основав свое «Кощное царство», предпочитал разбираться с врагами традиционными способами – с помощью специально обученного войска. Традиционно сильными проявлениями Магического Дара Кощея можно назвать Некромантию и Холод…
– Точно же! – Хлопнул я себя ладонью по лбу. – Карачун – это же зимнее славянское божество!
– Скорее демон, – поправил меня командир, тоже немало наторевший в изучении древних сказочных персонажей, – сохранивший в былинах черты олицетворения смерти от лютого мороза.
– Зачастую Некромантия и Холод идут рука об руку, – многозначительно добавил азиат.
– А то! – Я усмехнулся. – Когда холодно, не так тухлятиной несет. На этом принципе все морги устроены.
– Еще один момент, позволяющий с точностью идентифицировать Кощея-Карачуна, – продолжил старший послушник Ордена «Зеленого Дракона», – его Артефактный доспех – «Латы Хлада».
– Да, очень примечательная «жестянка», – согласился я, – изумительная работа! Эти доспехи словно наледью покрыты.
– Кроме того, – дополнил азиат, – они позволяют не чувствовать обжигающего мороза, что, учитывая Магическую специализацию этого Дайтьи, играет очень немаловажную роль.
– Это чего, и шубы зимой не надо? – удивленно спросил я.
– Не надо, – подтвердил Мимар, – этот доспех нивелирует для своего хозяина разницу температур тела и окружающей среды. Причем, эффект работает «вобе стороны» – как с отрицательными температурами, так и с положительными. Наши летописи содержат сведения, о столкновении Кощея с еще одним
