Черный нарцисс - Валерия Вербинина

Она обернулась и увидела, что Никита стоит в дверях, пряча одну руку за спиной.

– Гомер Симпсон, – дерзко ответила Виктория и отключилась. – Значит, это ты стащил вторые ключи?

– Я, – ответил гонщик, протягивая ей розу цвета запекшейся крови.

– Верни, – потребовала Виктория, не взяв розу. – Они все равно не твои.

– Мои, потому что я честно их украл, – объявил Никита и посмотрел на нее смеющимися глазами.

– И вообще это скверно, – внезапно выпалила Виктория. – Сначала Верка увела у меня парня, а теперь я то же самое делаю с ее лучшей подружкой.

Сотовый заверещал, на этот раз совсем уже не вовремя. Не размышляя, просто потому, что у нее руки чесались это сделать, Виктория что есть силы запустила им в стену. Телефон всхлипнул и умолк.

– Что случилось? – осторожно спросил Никита.

Она рухнула на диван и обхватила руками голову.

– Ничего. Я психопатка, вот и все.

– Если тебя беспокоит Вероника… – начал гонщик.

– Плевать я на нее хотела, – перебила его Виктория. Получилось, конечно, грубо, но по сути своей верно. Ни до Вероники, ни до ее переживаний Виктории не было никакого дела.

Никита в недоумении пожал плечами.

– Если хочешь, я могу хоть сейчас позвонить и сказать, что между мной и ею все кончено.

– Звони, – равнодушно ответила Виктория и отвернулась.

Можно подумать, мало она видела в жизни мелких мужских хитростей, целью которых всегда было одно – есть из всех кормушек, спать со всеми бабами, ходить налево, и направо, и еще куда-нибудь. Но когда Никита набрал номер и ровным, совершенно спокойным голосом проговорил: «Вероника, это ты? Слушай, мне надо тебе кое-что сказать…» – писательница все-таки не выдержала и выхватила у него телефон.

– Дурак, – сказала Виктория, нажимая кнопку отбоя. – И охота тебе ссориться с ее братом? Он уже утопил бизнес Никиного второго мужа, когда тот ее бросил. Да и первый, по-моему, тоже быстро пожалел, что с ней развелся.

Никита покачал головой.

– Нет, с тобой все же что-то не так, – сказал он.

Сотовый в ее руках зазвонил – это была Вероника, она явно встревожилась и теперь перезванивала. Глядя Никите прямо в лицо, Виктория протянула ему телефон.

– Да, это я был, – буркнул Никита в трубку. – Тут высотки, связь хреновая. Меня посылают на одну выставку, я задержусь немного. Ты там не скучай без меня, хорошо? Я вечером приеду.

Виктория усмехнулась.

– Сейчас Ника позвонит твоему начальству и узнает, что никакой выставки нет, – сказала она.

– Есть, и меня на нее в самом деле послали, – отозвался гонщик. – А если никто на ней меня не увидит, ну и что? Выставка большая, мало ли где я мог обретаться.

Никита занимал какой-то мутный пост в компании, производящей автомобили. Как поняла Виктория, пост этот с минимумом обязанностей и максимумом денег достался ему исключительно из-за его бывших заслуг гонщика.

Он по-прежнему держал в руках цветок, который она не брала. Виктория вздохнула.

– Ладно, поставь розу в вазу, – сказала она.

– Ты не любишь цветы?

– Почему? Люблю.

Он снял обувь и прошел в комнату, а Виктория подобрала с ковра опрокинутую бутылку.

– Зря ты его расколошматила, – сказал Никита, кивая на остатки телефона. – Как я теперь тебе звонить буду?

Виктория немного подумала.

– У меня где-то валяется старый мобильник. Надо только симку переставить.

– А ПИН-код ты помнишь?

Пин-код Виктория не помнила и принялась искать конверт от симки, пока Никита ставил розу в воду. Потом они искали конверт вместе и нашли кучу нужных и ненужных бумажек, в том числе блокнот с набросками сюжетов, о котором Виктория уже давно забыла. В конце концов ПИН-код благополучно отыскался, симка была переставлена, и пришли сообщения о трех пропущенных звонках: два были от матери и еще один – от скрытого номера.

«А что, если это тот? – холодея, внезапно подумала Виктория. – Что, если мы все-таки имеем дело с сумасшедшим?»

Ей сделалось совсем неуютно, но тут Никита нашел способ ее утешить; и надо признать, способ этот не отличался оригинальностью, но цели своей достиг.

Вечером сотовый зазвонил снова.

– Алло, Виктория? – произнес неуверенный мужской голос. – Виктория, это Слава Хабаров. Однокашник, да… Я хотел сказать… – он замялся. – Спасибо, Виктория, – наконец выдавил он. – Я никогда не забуду, что ты для меня сделала. Мне Сергей сказал… Спасибо.

– Да ладно тебе, – смущенно пробормотала она. – Девочка уже была у врачей? Что они говорят?

– Шансы есть, – залепетал Слава, – есть, но… это же такие деньжищи придется выложить! Я думал, когда Сергей узнает, сколько они потребовали… – Вздох. – А он только пожал плечами и говорит: «Ну, раз надо, значит, надо». И… это… словом… Я хотел сказать…

По тому, как изменился его голос, Виктория поняла, что он плачет.

– Ты уже слышал про Катю? – неожиданно для себя самой спросила она.

Слава хлюпнул носом.

– Тебя тоже таскали в прокуратуру… как она теперь называется… следственный комитет, да? Я пришел, только чтобы отвязались… Там этот, следователь молодой. Он все о Кате расспрашивал, об одноклассниках, о вечере… О тебе, кстати, тоже спрашивал, все интересовался, что ты за человек.

– А еще что он спрашивал?

– Да какие-то странные вопросы задавал. Читал ли я твои книги, кто был на вечере, кроме бывших учеников, и все в таком роде. По-моему, он и сам не знает, где искать того, кто Катю убил, вот и заполняет протоколы… для галочки.

Слава Хабаров был в корне не прав, но Виктория не стала его разубеждать. С ее точки зрения, это было совершенно лишнее. Она лишь пожелала ему и его дочери успехов и отключилась.

– Это ты из-за убийства так нервничаешь? – спросил Никита.

– Да, – не стала скрывать Виктория. Он усмехнулся и притянул ее к себе.

– Черт, а я-то думал, у детективщиков крепкие нервы. Не переживай. Ее наверняка муж ухлопал.

– Это Вероника так думает? – поинтересовалась Виктория.

– Тут и думать нечего, – отозвался гонщик. – Кому выгодно ее убивать? Только одному человеку на свете, и у него железное алиби. Значит, это он и есть. Все просто. Проще не бывает!

Но все было вовсе не так просто. Утром Виктории захотелось выпить чаю, и она отправилась в кухню, путь в которую лежал через узенькую переднюю. С вешалки свисал какой-то лоскут, и Виктория машинально потянула его к себе – а потянув, едва не закричала во весь голос.

Это был светлый шелковый платок с леопардовыми пятнами, весь покрытый запекшейся кровью.

Глава 14

В первое мгновение Виктория даже не поняла, что это такое, но потом волна липкого ужаса залила ее с головой. У нее потемнело в глазах, и она вынуждена была прислониться к стене.

Платок цвета «белый леопард» – сказал кто-то голосом Антона в ее голове. И вот она стоит в прихожей собственной квартиры и держит в руках именно тот платок.

Тот, который убийца снял с шеи мертвой или умирающей Кати.

Платок, который…

Виктория сделала движение к телефону. Звонить, звонить, звать на помощь Антона, рассказать ему о платке, о преследовании, обо всем, ничего не утаивая.

Да, но как она объяснит появление платка в своей квартире? В самом деле, не мог же он появиться тут сам собой… а вчера вечером ничего подобного тут не было.

Виктория шагнула к двери, проверила замки. Заперто, заперто, и этот тоже, и…

Верхний замок был закрыт на один оборот. Всего лишь на один, хотя она всегда запирала его на два.

Вторая волна страха накрыла ее и на этот раз поволокла на самое дно паники и ужаса. Конечно, пока они с Никитой спали, кто-то вошел, оставил платок и ушел. Им еще повезло, что убийца к ним не заглянул.

– Виктория, ты где?

Голос Никиты вернул ее к реальности. Едва соображая, что делает, она засунула платок на полку, в груду перчаток и кашне, так, чтобы его не было видно.

– Я в ванную, – ответила она любовнику, стараясь говорить ровным голосом, – на минуточку.

После чего и в самом деле ушла туда и, включив воду, села на край ванны.

Ей надо было подумать, что делать дальше и, главное, как быть с платком. Теперь уже не было сомнения, что кто-то включил ее, Викторию, в свою жестокую и непонятную игру, цели и мотивы которой могут быть какими угодно. И если этот некто не остановился перед убийством человека и глумливо подбросил ей улику, взятую из ее книги, то дальше она должна ждать только худшего.

Собственно, она могла немедленно пойти за сумочкой, найти в ней номер Антона, набрать его и рассказать следователю обо всем. В конце концов, он сам просил звонить ему в любое время дня и ночи.

Но воображение Виктории, хорошо развитое, как у любого профессионального писателя, сразу же нарисовало следователя, которому одно из причастных к убийству лиц само приносит стопроцентную улику против себя. И что этот следователь должен подумать?

Поверит ли он версии о неких преследователях и вообще страшных врагах, которые не дают ей проходу, под покровом ночи пробираются в ее дом и подбрасывают платок с тела жертвы? Вовсе не обязательно. Более того, будь Виктория этим самым следователем, она бы наверняка сочла, что это ход из какого-то детектива наподобие тех, которые сочиняет подозреваемая.