Застава - Ирина Крупеникова

— Возвращаюсь в клинику.

— Я еду к тебе!

— Ворон…

В таких ситуациях возражения не принимались. Остановить Ворона сейчас мог разве что всемирный потоп. Тур бросил аппарат на пустое сиденье рядом и покрепче взялся за руль. На сердце стало легче. Что бы там ни было, а телефонный разговор не чета беседе с глазу на глаз.

Заворачивая во двор областной больницы, Всеволод Полозов заметил припаркованный между двумя «скорыми» тёмно-синий БМВ. Запрет на въезд «кроме машин персонала» Владимир Полозов игнорировал всегда.

«150, не меньше, — отметил про себя Тур, оценив время, за которое брат домчался до места встречи. — И под 90 по городу».

— Я спешил, — Ворон предупредил упрёки. — Где тебя носило?

— Я похоронил имя погибшей девочки.

— Та-ак, — выжал из себя Ворон.

Выслушав всё, начиная с описания ощущений на тактильной панели, он прошёлся взад-вперёд перед братом и предложил:

— Давай допускать, что нечто потустороннее завелось около нас. Оставим пока вопросы — почему и как. Займёмся расшифровкой его поступков. Признаю сразу: логику нашей Кикиморы я не понимаю.

— «Нашей Кикиморы», — хмыкнул Тур. — Похоже на семейное помешательство.

— Не исключаю, — глаза Ворона, не скрытые под очками, приобрели холодные тона. — Но нельзя отрицать, что ты что-то чувствовал, я что-то видел, а Лис что-то действительно слышал.

— Это меня и тревожит, — Тур вздохнул и посмотрел на часы. — Мне пора, близняшка. Лису о моих похождениях знать рано.

Ворон козырнул в знак согласия.

* * *

На мраморной лестнице Владимиру Полозову пришлось чуть ли не локтями пробивать себе дорогу сквозь полчища студентов, атакующих храм знаний в преддверье летней сессии. Читательский билет при входе с него уже не требовали, поскольку вся библиотека, включая вневедомственную охрану, знала в лицо двух обожателей сотрудницы библиографического отдела.

— Привет.

Марина, поглощённая разбором карточек в каталоге, вздрогнула.

— О, какой сюрприз. Влад.

Он улыбнулся. Не было случая, чтобы женщина перепутала близнецов.

— Как у вас дела? — в вопросе не прозвучало ни тени «дежурности».

— В целом всё в норме. Ты можешь уделить мне несколько минут?

Конечно, она могла. Всегда, с полной отдачей, о чём бы её ни попросили.

Они отошли вглубь зала. Владимир Полозов по привычке присел на подоконник. Так он имел возможность прямо, а не с высоты роста, смотреть на её простое, сухонькое лицо, на крошечные морщинки возле зелёных внимательных глаз, на улыбчивые губы и тонкую шею, где поблёскивали яркие капли янтарных бус.

— Проблема первая. И я к тебе как к профессионалу, — начал он. — Что ты порекомендуешь на тему таможенных документов? Обыскал весь Интернет. Куча общих фраз, своды законов и правил, студенческие поделки, частные рассуждения. А мне бы надо что-нибудь конкретное, точное и простое об оформлении оптовых поставок.

Марина устремила взгляд на лепнину под потолком. Сосредоточенная, она стала ещё очаровательнее, и Владимир Полозов не удержался.

— Женщина-интеллектуал. Что может быть прекраснее!

— Подожди, я думаю, — отозвалась она и подняла указательный палец. Серьёзное выражение сохранилось на лице, но глаза по-юношески смеялись. Наконец, улыбка получила разрешение озарить профессиональный лик. — Кое-что я в фонде помню. Располагайся, сейчас принесу.

— Как ты умудряешься помнить весь фонд?

— Бог с тобой! — теперь она рассмеялась. — Просто я недавно искала литературу по похожему запросу.

Она направилась за книгами, но Владимир Полозов остановил.

— Вторую проблему ты, наверное, разрешишь прямо сейчас. Встречались тебе где-либо материалы о ритуалах захоронения имени умершего человека?

— Влад, я поражаюсь спектру твоих интересов.

— Да это не я, — он решил соврать. — Борис задачку задал. Ну, так как?

— Захоронение имени… — Марина задумалась. — Древний Египет, пожалуй. Имя почившего непременно оставляли в гробнице. Считалось, что имя — Рин — определяет личность, Ка которой отправляется на суд богов. Если Рин умершего умышленно скалывали с камня, это означало, что покойному не оставляли шансов ни на перерождение, ни на вечное блаженство на полях Иалу. Так казнили после смерти неугодных. Иногда даже фараонов.

— Маринушка, ты энциклопедия!

— Не спеши, — она опять подняла указательный палец, — это далеко не всё. Имя так или иначе фигурирует во многих ритуалах. Славяне, например, давали имя мальчику, когда тот выдерживал испытания и завоёвывал право считаться охотником, воином. До испытания мать называла ребёнка детским прозвищем, которое именем не считалось. Соответственно, в похоронном обряде имя воина фигурировало обязательно. В христианстве одно из самых важных таинств — крещение. Это не просто наречение личного имени, как сегодня многие считают. Это принятие веры, приобщение к религии.

— Как насчёт отпевания? — вставил Владимир Полозов.

Марина укоризненно посмотрела на собеседника.

— Я помню, какой вопрос ты задал. Я хочу сказать, что имя — это в первую очередь обозначение личности, какой бы религии человек ни принадлежал. Потеря имени есть потеря самой личности в глазах любого Бога — Анубиса, Перуна, Зевса, Христа. Следовательно, похоронить имя — всё равно что отнять веру и душу. В западных сказках нередко встречается такой сюжет: колдун забирает у человека имя и взамен даёт ему другое вместе с новой сущностью. Таким образом, жертва выполняет волю злых сил до тех пор, пока добрый герой не возвращает ему имя и вместе с ним память о нём самом. Как развитие этой темы в языческой мифологии можно встретить два или даже три имени у одного персонажа. Причём настоящее имя тщательно скрывается и доверяется только самым близким. Даже имена языческих богов неоднозначны. Так, например, — Марина увлеклась и теперь говорила строгим лекционным голосом, — появились имена-табу. Всем известно, что «медведь» или «ведьмедь», «ведьмак» — прозвище хозяина леса, образом которого у наших пращуров был обычный косолапый мишка. И лишь слово «берлога» сохранила настоящий корень забытого названия животного: «бер». А вот в английском языке название зверя осталось — «bear», равно как и в немецком «der Bär».

— Забавно. А что-нибудь на тему разделения духа и тела посредством похорон имени вместе с покойником? — отважился уточнить Ворон.

Марина изумлённо поджала губы.

— Сдаюсь. Никогда ничего подобного не слышала. Логически это можно вывести из многих поверий, но, кажется, ваш неугомонный Борис выдумал собственную сказку.

— Чего-чего, а сказок в его голове хватает, — откликнулся Владимир Полозов.

Пока Марина ходила за книгами, он задумчиво следил за шустрыми воробьями, резвящимися на березе. Рассказ брата и сведения, данные Мариной, раскачивались в мыслях, как качели, у которых точкой равновесия значилась логичная истина. Наконец, Ворон решил, что какие-либо выводы следует делать по итогам предстоящей ночи. Если Лис «услышит» свою Кикимору, значит, Тур действительно провёл никому неведомый ритуал, и, следовательно, Полозовы обнаружили у себя экстрасенсорные, мистические или чёрт знает какие способности. Если нет — придётся признать, что фантазии Лиса заняли слишком много места в головах старших братьев, причём чуткий и лояльный Тур оказался первой жертвой этих фантазий. Своё видение Ворон с лёгкостью спишет в таком случае на взвинченные нервы.

— Влад, посмотри, — Марина бесшумно подошла сзади. — Вот это учебник для юристов, это — очень старые, но действующие инструкции по заполнению таможенных деклараций, а здесь — я захватила на всякий случай — есть глава о пошлинах.

— Спасибо, морская дева!

— Что?

— Твоё имя переводится как «морская». Это к вопросу об именах.

Владимир Полозов воздержался от поцелуя, ибо две любопытные библиотекарши так и норовили высунуть носы из-за каталожных шкафов. Он ограничился нежным прикосновением к узенькой руке женщины.

— А к вопросу о Борисе, — Марина незаметно отняла руку, — должна предупредить. Твой братец сидит у нас в читальном зале, зарывшись в горе книг.

Владимир Полозов нахмурился.

— Ты не ошиблась?

— Его рыжие лохмы трудно с кем-либо перепутать.

— Опять прогулял лекции, стервец.

Марина тихо засмеялась.

— Не ругай его, Влад. Парень всё-таки не в кино время проводит, а в библиотеке.

Стараясь не стучать по паркету каблуками, Владимир Полозов прошёл вдоль столов и остановился у Лиса за спиной. Две стопки книг высились над студентом, а сам студент сладко посапывал, обняв открытый на середине талмуд внушительных размеров.

— Доброе утро, — шепнул Ворон на ухо спящему. — И какая же лекция избавлена от твоего присутствия?

Юноша подскочил на стуле, уставился на старшего брата и протёр глаза.

— Политология, — пробурчал он, когда убедился, что голос ему не почудился.