Инспектор Вест и дорожные катастрофы - Джон Кризи

Он снял ноги с пуфика и начал медленно подниматься. Очевидно голова у него все еще болела, однако жена не пыталась его остановить.

— Кстати, вы ничего не знаете об этой истории с нападением на мирового судью? В Лигейте?

— Немного знаю, а что?

— Как она себя чувствует?

— Положение остается тяжелым, но есть надежда, что она выкарабкается.

— Очень рад это слышать, — сказал Джексон с непритворным удовлетворением. — Ну а если вы поймаете негодяя, поручите мне подготовить материал по обвинению.

— Вы знаете миссис Китт?

Джексон подмигнул.

— Несколько лет назад она была моим полновластным господином. Меня направили в Лигейт к «Саммерби и Коулу», где я проработал младшим стряпчим три года. Так что вся моя первая судебная деятельность протекала в Лигейте, обычно под началом миссис Китт. Не знаю, как это у нее получается, но вскоре все начинают просто смотреть ей в глаза. Она может делать самые чудовищные заявления, но все сходит ей с рук.

— Когда вы там были, в какие годы? — спросил Роджер.

— Ушел оттуда всего три с половиной года назад, проработав в Лигейте восемь лет.

— Не знаете ли вы такого человека, который был бы не согласен с миссис Китт? Кто бы ее ненавидел?

— Нет, — рассмеялся Джексон, как будто ему задали нелепый вопрос, — понимаете как это ни парадоксально, но в адрес миссис Китт никто никогда не сказал дурного слова. Иногда случалось, что какой-нибудь бедняга-полицейский клял ее на все лады, но так, чтобы никто не слышал. Ведь она «испытанный», «боевой петух» и уж коль за кого возьмется, только пух и перья полетят! Но при этом она так откровенна и так убеждена в собственной правоте, что на нее невозможно обижаться. Искренняя, без позы. Понимаете?

— Ясно, что вы хотите сказать, — кивнул головой Роджер.

Возвращаясь домой, Роджер меньше всего думал о Джексонах, чем о новом совпадении, которое было настолько поразительно, что он никак не мог его переварить. В заметке, которую он прочитал в старой газете, там, у миссис Китт, про случай, где мисс Брэй выступала в качестве свидетеля в коронерском суде, интересы шофера представлял мистер Чарльз Джексон от «Саммерби и Коула».

9

Сбит машиной и убит

Полицейский сержант Артур Аткинсон из городской полиции был прикреплен к участку, управление которого находилось в Тоттинге. Аткинсу было под сорок. Семнадцать лет он проработал в рядах полиции и не мог дождаться той минуты, когда снимет форму и перейдет в Департамент криминалистических расследований.

Это было его давнишней мечтой. Он уже несколько раз подавал просьбу о переводе, но теперь за него ходатайствовал старший офицер. В качестве офицера-детектива он будет получать немногим больше, но для Аткинсона дело было не в деньгах. Он просто мечтал оказаться на розыскной работе.

В течение последних нескольких недель он буквально ног под собой не чуял. Вот если бы ему подвернулся случай отличиться, тогда можно сказать, вопрос о его переходе был бы уже решен. Будьте спокойны, он не упустит такой возможности. Уж если быть откровенным, то за все семнадцать лет службы он не допустил ни одной промашки. Вся беда в том, что у него совершенно отсутствует воображение. Идеальный постовой, но не совсем подходящая кандидатура для детектива.

К счастью, не знакомый с мнением большинства начальников, Аткинсон продолжал аккуратно выполнять привычные обязанности. В ту же ночь, когда была предпринята попытка покончить с Чарльзом Джексоном, т. е. назавтра после нападения на советника миссис Китт, Аткинсон совершал свой дозорный объезд участка. Участок у него был большим. В него входил Тоттинг-Филдз, а Аткинсону нужно было поговорить с каждым дежурным констеблем и удостовериться, все ли в порядке.

Поэтому весь участок он разбил на несколько кругов.

Первый круг был закончен немногим позднее десяти часов, после чего Аткинсон вернулся на участок доложить начальству да попить горячего чая.

Он отправился на второй круг уже в половине одиннадцатого. Большой грузный человек, он равномерно крутил педали своего велосипеда, не прибавляя скорости даже тогда, когда до очередного полицейского поста оставалась сотня ярдов.

Первые посты находились в районе новостроек. Шины велосипеда шуршали, цепь передачи слегка позвякивала. Ночь была холодная, ясная, луны не было, но звезды усеяли весь небосклон. Невдалеке показались большие здания Тоттинг-Филдза. Некоторые из них сильно смахивали на тот дом, в котором было совершено нападение на миссис Китт, хотя Лигейтская пустошь отстояла отсюда почти на 10 миль. Большинство окон было темными. Вскоре Аткинсон катил по неосвещенной дороге, которая, казалось, вела в пустоту, но фактически к полям, которые были превращены в место для прогулок и спортивных игр.

Лишь изредка вдоль дороги попадались редкие фонари, хотя Аткинсон находил, что было бы неплохо осветить и поля, поскольку молодежь имеет явное пристрастие к темным углам, и один бог знает, какая блажь может прийти в голову этим олухам. Если бы спросили его мнение…

Как это часто случается, мысли его перенеслись на восемнадцатилетнюю дочь.

Бетти, — без преувеличения можно было сказать, — была отрадой сержанта Аткинсона. Хорошенькая, как картинка, ласковая, как котенок. Подобные сравнения обожающий родитель мог бы продолжать бесконечно.

Аткинсон завернул за угол.

Через пять минут он должен встретиться с констеблем на следующем углу, так что можно не спешить. Он слез с велосипеда и пошел пешком, заметив при этом, что впереди стоит небольшая машина с зажженными, как положено, задними огнями.

Он прошагал мимо машины. Потом взглянул на большое темное здание, возле которого она остановилась.

Аткинсон нахмурился.

Огни-то в машине были включены, но они едва мерцали, что уже было не по правилам. Водитель, видимо, считал, что ему удастся обвести закон. Если только опустится туман, что зачастую случается в марте, то первый же велосипедист напорется на эту машину, как пить дать. А мотоциклист вообще сломает себе шею. Но юридически сержант не мог ни к чему придраться.

Здание, сержант знал, было поделено на множество отдельных квартирок. Машина, вроде бы «Остин-Изо», принадлежала посетителю.

— Изо?

Аткинсон заинтересовался сильнее, впервые за множество одинаковых ночных дежурств перед ним замаячил огонек надежды: а вдруг ему улыбнется удача?

Из Ярда поступило два уведомления, приколотых к доске объявлений на участке, в которых предлагалось сообщать обо всех Изо-машинах темно-синего цвета и черного цвета последнего образца, одна под номером Л-573-НР6, вторая — номер ЗЛК-514.

Свет был таким слабым, что Аткинсону удалось разобрать номер только приблизившись к машине на двадцать футов. К сожалению, он вынужден был признать, что все требования в отношении освещения номерного знака были соблюдены.

Он внимательно присмотрелся.

359-АКО.

АткинсОн почувствовал легкое разочарование, но у него хватило здравого смысла сказать самому себе, что надо быть идиотом, чтобы рассчитывать наткнуться на разыскиваемую машину. «Остин-Изо» хотя и не попадались на каждом шагу, но все же не были распространенной маркой, а из пяти машин четыре были либо черными, либо темно-синими.

И все-таки он осветил фонариком машину изнутри.

Там не было ничего примечательного. Старый плед на заднем сидении, свернутая газета на месте рядом с водительским, дорожный атлас и что-то похожее на справочник.

Внутренняя обивка ярко-красного цвета. Машина в идеальном состоянии.

Несколько сконфуженный Аткинсон продолжал свой путь.

Владелец машины притаился за высокими каменными воротами и наблюдал оттуда за действиями сержанта. Как только Аткинсон отъехал на своем дребезжащем велосипеде, водитель покинул свое укромное местечко, подошел к машине и скользнул внутрь. Захлопывая дверцу, он невольно привлек внимание Аткинсона, силуэт которого четко вырисовывался на фоне дорожного фонаря. Сержант глянул через плечо.

Водитель включил мотор.

Он взревел.

Сержант Аткинсон слышал, как захлопнулась дверца машины и оглянулся назад, почти машинально. Он заметил, что боковые огни «Изо» были не особенно яркими, да и вообще казалось, что сели аккумуляторы. Но двигатель заработал незамедлительно и с невероятным грохотом.

— Уж эти мне водители! — ругнулся про себя Аткинсон.

Он совершенно не нервничал на дорогах. В течение пяти лет он работал в отделе уличного движения, часто стоял на самых оживленных перекрестках, поэтому считал само собой разумеющимся, что при условии, если он будет находиться в надлежащем месте и выполнять то, что положено, водитель поступит точно так же.

Но рев мотора и визг шин говорили о том, что шофер взял с места с недозволенной скоростью. Он глянул назад и на всякий случай прижался к самой обочине.