За гранью снов - Нина Хоффман

Так, на футболке остались выжженные следы. Петли лассо были настолько горячими.

— Ты уверен, что это Джулио? — спросил Эдмунд у Натана.

— Да, — ответил тот. — В сути своей он все тот же. Но вам придется научиться воспринимать его немного по-другому. Таша, оставь его в покое.

— Но ведь он… — начала она со слезами в голосе, сжимая поврежденную руку.

— Он сделал это не нарочно. Он еще сам не знает, что делает. Оставь его в покое.

— Хорошо, — согласилась она.

— А что ты сейчас сделал? — спросила Дейдра у Джулио.

— Я не знаю, — ответил он и повернулся к Натану: — Так кто я теперь?

— Я не знаю, как это назвать, — признал Натан. — Но теперь, думаю, я могу научить тебя кое-чему.

— Пожалуйста, — сказал Джулио, вкладывая в слова всю душу.

Потом он взглянул на Эдмунда, одного из своих лучших друзей. Его мучил вопрос, не разрушит ли их дружбу то, что с ним случилось. Он протянул руку. Эдмунд сначала коснулся ее, а потом пожал.

Джулио решил проверить то же самое с Дейдрой.

— Мы все немного изменились, правда? — сказала она.

Он облизнул губы и подумал о том водяном лезвии, или что это было, которое вырвалось из пальца и разрушило чары. Он покачал головой.

— Ну, если ты можешь измениться…

Ха. Они приходили сюда каждый день, в самое средоточие магии. Они научились работать с ней и принимать ее, а потом возвращаться домой к обычной жизни. Если бы он мог измениться…

— Спасибо, что была мне якорем, — сказал он.

— Да не за что, — ответила она.

Джулио взглянул на близняшек.

Терри все еще смотрела на него враждебно. Таша кусала губы.

— Я подумала, что ты все еще одержим, — попыталась оправдаться она.

— Я понял. Спасибо. Я не хотел причинять тебе боль.

— Да ладно. — Она вытянула ладонь и показала, что рана уже не кровоточила. Джулио протянул руку, и из его пальца вырвалось зеленое пламя, стершее с ладони рану.

— Ух ты! — воскликнули они удивленно. — Как это?

— Нам нужны союзники, — сказал голос у него в голове, вроде бы его собственный, но не его.

Эдмунд положил руку Джулио на затылок.

— Джулио, ты здесь?

— Да, — ответил он. Но он был не один. Пожалуй, он пока не будет говорить об этом остальным, по крайней мере, пока сам не выяснит, кто там у него внутри.

Дейдра взглянула на часы:

— Пойду позвоню Сьюзен, скажу, что у нас все в порядке.

— Давай. А нам надо побольше разузнать об этом злом колдуне, — сказал Натан. — Кто он такой? Чего он хочет? Почему пытается разнюхать про нас? Вы придете завтра утром помочь мне выяснить это?

— Мы все? — спросила Дейдра.

— Да, все. И если удастся поговорить со Сьюзен, попроси ее тоже прийти.

— Хорошо. — Дейдра застегнула «молнию» и пошла к двери.

— Так мы с ним снова дружим? — спросила Терри, показывая на Джулио.

— До следующего раза, — ответила Таша.

— Ладно. Пока, парень, — сказала Терри.

— Спасибо вам. Я ваш должник, — сказал Джулио.

Близняшки улыбнулись ему, взялись за руки и исчезли.

— Мне надо пойти забрать вещи из музыкального класса, — сказал Джулио.

Он посмотрел на сломанную скрипку. Ему вовсе не хотелось объясняться по этому поводу с мистером Ноа. Конечно, можно найти дополнительную работу и возместить мистеру Ноа ущерб. Но на это уйдет полжизни, и деньги не вернут хороший инструмент. Он уже подрабатывал в нескольких местах, чтобы копить на колледж, на машину, чтобы покупать кроссовки, пластинки, кассеты и струны для гитары и скрипки. Можно найти еще какую-нибудь работу и на время забыть о новых кроссовках. Или можно взять деньги из тех, что он откладывал на машину. Если он будет жить в общежитии при колледже, то машина ему пока не понадобится. Надо обсудить это с мамой.

— Ну, с тобой все в порядке? — спросил Эдмунд.

— Не знаю, — ответил Джулио.

— Тогда я пойду с тобой.

— Спасибо. — Облегчение теплом разлилось по телу. У него в голове все смешалось, и помощь Эдмунда могла оказаться очень кстати.

Песня обыкновенности звучала у него в мозгу, но, пока он прислушивался, чтобы запомнить ноты, к ней присоединилась песня необычности. Она звучала контрапунктом, вносила разлад, но и гармонировала с первой.

— Так ты можешь петь? — мысленно спросил он у того, что внутри.

— Я научился от тебя, — ответил тот почти его собственным голосом.

Глава пятая

В школе ничего необычного не случилось. Эдмунд наблюдал, как Джулио собрал свои вещи и запер комнату.

— Я тебе еще нужен? — поинтересовался Эдмунд, когда они уже вышли на улицу.

— Я не знаю, — ответил Джулио. — Я чувствую, что все меняется, но еще не знаю, что мне нужно. — Мне нужна новая скрипка, подумал он, глядя на футляр, который держал в руках. Внутри лежали одни обломки. Но в этом-то Эдмунд ему не поможет, ведь так?

А почему нет?

А как насчет этого чужака внутри него, который умеет делать такие странные вещи? Может быть, он мог и сам себе помочь?

— Ну, если я тебе понадоблюсь, звони. Мне пора домой, — сказал Эдмунд.

— Спасибо тебе большое.

Эдмунд потрепал его по плечу и исчез.

Когда Джулио вернулся домой, мамы еще не было. Он сел за пианино и посмотрел на часы, которые мама специально поставила на крышку, чтобы напоминать ему, когда можно играть на пианино, а когда нельзя. Полшестого. Он потревожит миссис Хопкинс, соседку справа. Но он ведь не каждый день это делает, да и закончит к шести, так что она потерпит.

Пальцы его вспомнили песни, которые он сам не сразу и узнал. Пока руки наигрывали мелодию, мысли где-то витали.

Что же с ним произошло?

Он все еще восстанавливал в памяти все события, а его руки заиграли Прелюдию си минор Рахманинова, большую, темную пьесу. В его исполнении эта музыка напоминала раскаты грома.

Что же случилось?

— Ух ты. Мне нравится этот шум, — подумалось ему. Нога соскользнула с педали, и музыка зазвучала громче и громче. Что-то в ней нарастало, пока он совсем не утонул в океане звука. Он играл ее слишком громко, не обращая внимания на все пометки пианиссимо. Музыка обрушилась на него, как прибой, накрыла волной и поглотила его, смывая все мысли и тревоги.

Кто-то тряс его за плечо.

Он так резко дернулся от неожиданности, что свалился с табурета. Он лежал на полу и глядел, бестолково моргая, на столь же напуганную миссис Хопкинс.

— Я не хотела пугать тебя, — сказала она. Ее лицо было белым, как полотно. — Просто ты так громко играл.

— Извините. Должно быть, я увлекся.