Скифы и сфинксы. Журнал ПОэтов № 6-7 (30) 2011 г. - Кедров Константин Александрович "brenko"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Забавная история с вами приключилась, – заметил Холмс, когда его клиент ненадолго замолчал, чтобы освежить память огромной понюшкой табаку. – Прошу, продолжайте, нам крайне интересно узнать, что же дальше.
– В конторе не было ничего, кроме пары деревянных стульев и письменного стола, за которым сидел маленький человечек, еще более рыжий, чем я. Он задавал пару вопросов каждому из подходивших и непременно находил какой-нибудь предлог, чтобы отказать. Как оказалось, получить место было вовсе не так уж просто. Однако, когда очередь дошла до нас, человечек повел себя по-другому. Когда мы вошли, он закрыл за нами дверь, чтобы беседовать без посторонних.
«Это мистер Джабез Вилсон, – представил меня мой помощник. – Он хотел бы получить место в Союзе».
«И он идеально подходит нам, – ответил служащий. – Он отвечает всем нашим требованиям. Не помню, когда в последний раз видел такую красоту».
Он отошел на шаг и, склонив голову набок, стал рассматривать мои волосы так, что мне, честно говоря, даже сделалось немного неловко. Потом он неожиданно шагнул ко мне, схватил мою руку, затряс ее и горячо поздравил с успехом.
«Колебаться не имеет смысла, – сказал он. – Вы, я уверен, простите меня за то, что мне придется принять кое-какие меры предосторожности».
С этими словами он вцепился обеими руками мне в волосы и потянул, да так сильно, что я даже вскрикнул от боли.
«У вас на глазах выступили слезы, – воскликнул он, отпуская меня. – Значит, все в порядке. Понимаете, нам приходится быть начеку: нас уже дважды обманули при помощи париков и один раз – при помощи краски. Я мог бы вам такого порассказать о человеческой хитрости и лживости, что вы навсегда утратили бы уважение к людям».
Он подошел к окну и во весь голос закричал, что место уже занято. С улицы донесся разочарованный стон толпы. Люди стали расходиться, и вскоре во всей округе не осталось ни одного рыжего, кроме меня и служащего конторы.
«Меня зовут мистер Дункан Росс, – представился он. – И я сам являюсь пенсионером фонда нашего многоуважаемого благодетеля. Вы женаты, мистер Вилсон? У вас есть дети?»
Я ответил, что нет.
Он тут же изменился в лице.
«Черт побери, – мрачно произнес он. – Это очень нехорошо. Как жаль. Фонд ведь и создавался в первую очередь для того, чтобы рыжих становилось все больше, с этой целью мы их и поддерживаем материально. То, что вы – холостяк, очень, очень нехорошо».
Тут, мистер Холмс, я решил, что вакансии мне, скорее всего, не видать, но, подумав какое-то время, он все-таки сказал, что все обойдется.
«Знаете, если бы на вашем месте был кто-нибудь другой, – заявил он, – это досадное обстоятельство оказалось бы решающим, но для человека с такими волосами, как у вас, мы сделаем исключение. Когда вы сможете приступить к исполнению своих новых обязанностей?»
«Понимаете, мне несколько неловко, но у меня еще есть свое дело», – сказал я.
«Ничего страшного, мистер Вилсон! – заявил Винсент Сполдинг. – Я могу вас подменять».
«А в какое время нужно будет работать?» – спросил я.
«С десяти до двух».
Должен вам сказать, мистер Холмс, что у нас, ростовщиков, вся основная работа приходится на вечер, особенно по четвергам и пятницам, за день до выплат, поэтому я решил, что неплохо бы мне немного подзаработать по утрам. К тому же я знал, что у меня есть расторопный помощник, который всегда меня заменит.
«Это меня вполне устраивает, – сказал я. – А как с оплатой?»
«Четыре фунта в неделю».
«И что мне нужно будет делать?»
«О, работа чисто номинальная».
«Что вы имеете в виду?»
«Вам просто необходимо будет все время находиться в конторе или хотя бы в этом здании. Если уйдете – потеряете место. В завещании об этом особенно четко сказано. Если в рабочее время вы покинете контору, это будет означать, что вы не выполнили наших требований».
«Речь ведь идет лишь о четырех часах в день. Думаю, я справлюсь».
«Никакие уважительные причины не принимаются, – сказал мистер Дункан Росс. – Ни болезни, ни дела, ничего. Вы либо находитесь на месте, либо теряете должность».
«Так что же мне нужно будет делать?»
«Переписывать “Британскую энциклопедию”. Вот первый том. Вам необходимо иметь при себе чернила, перья и бумагу. Работать будете за этим столом. Завтра можете приступать?»
«Конечно», – ответил я.
«Тогда всего доброго, мистер Джабез Вилсон, и позвольте еще раз поздравить вас с удачным вступлением в должность».
Мы раскланялись, и по пути домой меня охватила такая радость, что я просто не понимал, что делать, не мог даже толком ничего сказать своему помощнику. Весь день я размышлял над тем, что произошло, и под вечер настроение мое снова ухудшилось. Я убедил себя в том, что все это – какая-то гигантская афера или мистификация, хотя мне было совершенно не понятно, с какой целью кому-то нужно было ее затевать. Кроме того, мне стало казаться совершенно невероятным, чтобы кто-нибудь действительно оставил подобное завещание и что мне действительно будут платить такие деньги за такую ерундовую работу, как переписывание «Британской энциклопедии». Винсент Сполдинг изо всех сил старался приободрить меня, но, ложась спать я уже твердо решил, что не стану впутываться в это сомнительное дело. Но наутро я все же подумал, что стоит хотя бы раз туда сходить, осмотреться. Я купил за пенни пузырек чернил, перо, семь листов писчей бумаги и направился в Попс-корт.
И, что бы вы думали, оказалось, что меня не обманывали. Я очень удивился и обрадовался, когда увидел приготовленное для меня рабочее место и мистера Дункана Росса, который дожидался моего прихода. Он тут же выдал мне первый том и велел начинать с буквы «A», после чего ушел, но потом время от времени приходил справляться, как у меня идут дела. В два часа он похвалил меня за то, как много я успел сделать, попрощался и запер за мной дверь конторы кабинета. Так шло изо дня в день, мистер Холмс, а в субботу он выложил передо мной четыре золотых соверена за неделю работы. Так же прошла и следующая неделя, и та, которая была после нее. Каждый день я был на месте в десять и каждый день уходил в два. Постепенно мистер Дункан Росс начал навещать меня все реже, потом и вовсе перестал. Но я, конечно же, все равно не решался покидать кабинет даже на секунду, потому что мой работодатель мог нагрянуть в любой момент, а работа была такой хорошей и так меня устраивала, что мне очень не хотелось ее потерять.
Так прошло восемь недель. Я уже переписал «Аббатов», «Амуницию», «Артиллерию», «Архитектуру» и «Аттику» и надеялся в скором времени приступить к следующей букве алфавита. Надо сказать, я исписал целую гору бумаги. Мои рукописи заняли почти целую полку, но тут всему пришел конец.
– Конец?
– Да, сэр. И случилось это не далее как сегодня утром. Я, как обычно, пришел на работу ровно в десять, но увидел, что дверь в контору заперта на ключ. Прямо посередине двери была прикреплена кнопкой картонка с объявлением. Вот она, можете сами прочитать.
Он протянул кусочек плотной бумаги размером с лист записной книжки, на котором было написано:
СОЮЗ РЫЖИХ
РАСПУЩЕН.
9 октября, 1890 года.
Мы с Холмсом уставились на это короткое объявление и скорбное лицо посетителя, но постепенно комическая сторона ситуации возобладала над всеми остальными чувствами, и мы разразились неудержимым смехом.
– Не понимаю, что тут смешного? – вспыхнул наш рыжеволосый клиент и стал подниматься. – Если вы вместо помощи собираетесь надо мной насмехаться, я могу обратиться к кому-нибудь другому.
– Нет-нет! – бросился усаживать его Холмс. – Ваше дело настолько необычно, что я ни за что на свете не отказался бы от него. Просто есть в нем нечто, если позволите так выразиться, забавное. Прошу вас, расскажите, что вы сделали после того, как увидели эту вывеску на двери?
– Я был потрясен, сэр. Я не знал, что делать. Потом мне пришла в голову мысль зайти в соседние конторы, но там никто ничего не знал. Наконец я пошел к домовладельцу (он бухгалтер, живет на первом этаже) и попросил его рассказать, что случилось с Союзом рыжих. Он сказал, что никогда не слышал о таком обществе. Тогда я спросил, кто же такой Дункан Росс. Он ответил, что это имя ему не знакомо.
