Мародер без диплома - Саша Фишер

— А? — я вздрогнул и снова вернулся к реальности из мира своих сладких грез. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы сообразить, что «дом терпимости» — это то же самое, что и бордель. — Как-то нет, предпочитаю любовь по согласию, а не за деньги.

— Так вот, на каждом доме терпимости есть специальный знак, получить который хозяин такого заведения обязан, чтобы иметь право работать в этой индустрии, — вещал Бюрократ. — Да, львиная доля прибыли будет уходить государству, но…

— Слушайте, так вы взяточник? — сказал я.

— Взятки, пф… — Бюрократ презрительно выпятил губу. — Взятки это слишком мелко.

Он снова ударился в витиеватые объяснения, из которых я понял, что к нему обращались за консультациями, как укрыть не очень законный бизнес от бдительного ока государства, а он предлагал работающие схемы. Взмахом его прытко пишущего пера бордели превращались в приюты белошвеек и клубы домохозяек, наркопритоны приобретали шик и лоск благообразных домов престарелых и ассоциации любителей кошек, а торговля оружием примеряла маску невинной забавы для изготовителей реалистичных макетов.

— И в один прекрасный день эта схема на чем-то погорела? — с интересом спросил я.

— Не совсем, — лицо Бюрократа стало мрачным. — Однажды ко мне пришел один человек, который предложил заняться совместным бизнесом. А чтобы собрать должный капитал, мы открыли акционерное общество на подставное лицо. Схема выглядела очень грамотной, так что я согласился. Вот только я не знал, что человек этот давно был на крючке у Охранки. Вот и… В общем, меня обвинили в мошенничестве и предложили выбирать между смертной казнью и изгнанием в Сибирь. Вот так я оказался здесь.

— Натаха? — я повернулся к девушке, которая все еще любовно водила по своим роскошным волосам костяным гребнем.

— Моя история гораздо банальнее, я в Сибири родилась, — сказала Натаха. — Когда мне было двенадцать, моя мать хотела продать меня в бордель, но я убежала. Мыкалась всякими подработками, пока не встретила Звонаря. Ватажника из Фигляров. Их команду тогда почти перебили где-то Барнаульской волости, а он сбежал. Попытался приставать, но я сломала ему нос. А потом к нам прибился еще один парень, Прошка. Так мы и стали работать вместе. Нанимались на всякие дела, охранять, там, кого. И все такое…

— А к столбу ты как попала? — спросил я.

— Так это Матонин устроил… — она опустила глаза, лицо ее стало печальным.

— Матонин? Глеб Егорович или Аристарх Сидорович? — заинтересованно спросил Бюрократ.

— Да нет, они сидят в своем Красноярске и не высовываются оттуда, — Натаха махнула рукой. — У них там прииск, фабрика и прочие дела. Твердыня, в общем. И один только мудак всю малину портил. Младшенький, Юрий. Вот они и отправили его в Новониколаевск, чтобы он тут устроил что-то вроде филиала. Он привез с собой Беков, — Натаха посмотрела на нас, увидела, что мы не понимаем, о чем она. — Ну, Беки — это такие головорезы чернобородые. Всякие там Ибрагимы, Мустафы, Абдуллы. Сами они так себя не называют, конечно. В общем, он приехал, застолбил себе место в районе Матвеевки и взялся устраивать что-то вроде торгового дома. Местные купцы, они, конечно, Матониным в подметки не годятся, но собрались вместе и наняли нас. Чтобы мы Юрию мешали. В общем, два месяца мы пили ему кровь, а потом… — Натаха сглотнула. В уголке глаза появился слезинка. — А потом попались в ловушку. Да еще и так по-тупому, даже самой стыдно. Короче, Прошку и Звонаря сразу убили, а меня подержали немного в подвале, а потом на Базарную площадь повезли. Наверное потому что насиловать ни у кого из них хрен не дорос! — слезы высохли, глаза яростно сверкнули. — Собирались камнями забить на потеху толпе. Ну а тут ты… И вообще это все.

— То есть, если я правильно понял, ни у кого из вас нет никаких обязательств сейчас? — спросил я, пытаясь сложить в голове какую-нибудь убедительную легенду для себя, любимого. Ну и собрать хоть чуть-чуть картину местного мира. Значит, есть Российская Империя и есть Сибирь. И второе вовсе не часть первого. Где-то там за Уралом царит орднунг, работают канцелярии, лицензируется бизнес и вообще государство. А здесь царит некий первозданный хаос, все живут сами по себе, кто сильнее, тот и бьет в дычу. Названия знакомые, реальность разительно отличается. В оригинальное же место меня занесло…

— Никаких, — Натаха покачала головой и стала заплетать свои роскошные волосы в косу. — Думала денег скопить, но не получилось. Так, слезки.

— Разумеется, пока я ехал в поезде, я набросал первичный план, чем я могу здесь заниматься, — сказал Бюрократ. — Но когда я заикнулся об этом бородатой группе встречи на станции, меня мигом заткнули, не пожелав даже выслушать.

— Ты сам о себе еще ничего не рассказал, — напомнила Натаха.

— Да, конечно, — я вдохнул побольше воздуха и собрался с мыслями. — Меня зовут Богдан Лебовский. Я из Санкт-Петербурга.

— Поляк? — спросил Бюрократ.

— Наверное, никогда не интересовался историей своей семьи, — быстро ответил я, но тут же пожалел об этом. Посмотрели на меня… странно. Надо быть осторожнее в высказываниях, вот что. — В общем, мои родители… врачи. И они считали, что я тоже должен быть врачом, но я учился плохо, бездельничал, занятия прогуливал…

Так, вроде пока идет гладко. Сочиняем дальше.

— Моя семья довольно богатая, так что в деньгах я не нуждался… — так, думай быстрее, Лебовский, за тобой вообще-то еще местная Охранка гоняется зачем-то, а у тебя идей в голове никаких нет. — В общем, месяц назад мои родители не выдержали и вызвали меня на серьезный разговор. Поставили ультиматум, что или я учусь нормально, или они меня… — мысль заметалась в пустой голове, никаких внятных идей не приходило. Так что я выпалил первое попавшееся. — Или они меня отправят в психушку!

Бюрократ и Натаха понимающе кивнули. Уф. Вроде попал в местный образ мыслей.

— Конечно же, я поклялся, что буду учиться, — с воодушевлением продолжил я. — И забил на обещание, как только вышел из комнаты. Однажды я проснулся после очередной гулянки, а я трясусь в машине, из одежды на мне — одна смирительная рубашка, а отец смотрит на меня презрительно и говорит: «Мы пришли к выводу, что ты неуправляемый и асоциальный тип. Доктор Верховцев тебе поможет стать нормальным человеком. В крайнем случае, он сделает тебе лоботомию, я слышал, что после этой процедуры некоторые люди живут вполне нормальной жизнью и могут себя обслуживать…»

— Верховцев? Это который Верховцев? Я знаю в столице троих, но ни один из них не служит психиатром, — Бюрократ задумчиво нахмурил брови.