За Путина, за победу_NoRestriction - Михаил Леонтьев

Предсказуемое весеннее обострение параполитической активности разогревается заранее, и по градусу разогрева уже можно предположить, что нас ожидает. Неизбывный как календарь Ходорковский - вечный образ русской свободы, «наколка на левой груди». Планомерно выжимается все: от Госдепа до судебной секретарши. Тут «Единая Россия» подсуетилась с предложением вынести Ленина из мавзолея. Как раз вовремя, чтобы внести туда Ходорковского и написать на опустевшем пилоне - «Ходорковский» . Наш президент, помнится, говорил, что наше общество любит «сигналы».

Требуют «сигнала»! Не дает. Сигналят за него, из-за спины. Не Ходорковский, так Египет. Трепещите, тираны! Вот родная до боли Киргизия не является вдохновляющим примером?! А Египет - в самый раз. Осталось догадаться, что предпочитает либеральная общественность - военную диктатуру или «братьев-мусульман»?

Вице-премьер Кудрин - человек, в наибольшей степени определяющий российскую экономическую политику и, что еще хуже, идеологию, -посетовал на то, что без «честных» выборов он не может обездолить трудящихся, лишив их избыточной части социальных благ. Чего требует не сходящаяся без этого бюджетная бухгалтерия. Здесь есть некоторая и моральная, и содержательная неувязка. Хочет ли господин Кудрин заявить, что до сих пор осуществляет свою власть на основании нечестных и нелегитимных выборов? Дело в том, что Алексей Леонидович, как и его единомышленники, существуют во власти и полностью доминируют в экономической политике вопреки очевидному электоральному предпочтению российского избирателя. И только благодаря мандату доверия, выданному ему лично Путиным от имени абсолютно очевидного, легитимного и до сих пор устойчивого «путинского большинства». С любых непосредственных выборов г-на Кудрина и его единомышленников они вряд ли унесли бы мандаты - ноги бы унести. Высказывания Кудрина это скорее отражение некой общей паранойи, поселившейся в элитах в отсутствие внятных понятий и представлений о будущем. Алексей Леонидович, конечно, никуда бежать не собирается. Он просто на всякий случай застолбил очередь. Серебреников может на всех не хватить.

Алексей Кудрин вообще неплохой бухгалтер, и если отвлечься от политического стриптиза, то логика его - бухгалтерская - понятна и даже в некоторых кругах банальна. Говорилось же, что вот, мол, остальные страны БРИК растут, потому что не берут на себя социальных обязательств. А мы что - рыжие? Нелепая идея, что для того, чтобы безнаказанно ободрать народ, нужна демократия, впитана нашими постреформаторами из священного гайдаровского опыта. «Вспомнила баба, как девкой была». Современная либеральная демократия - вещь предельно популистская. Ты можешь изъять население из процесса принятия каких-либо содержательных решений, если ты откупаешься от него, минимально соблюдая параметры принятого общественного договора. Не можешь обеспечить - нет либеральной демократии. Для того чтобы заставить людей согласиться с материальными (а тем более с нематериальными) жертвами, нужна не демократия, а идеократия, вера в «светлое будущее» любого типа и окраса. Ельцинский режим и был поначалу идеократией чистого вида. Построенной на популистском антикоммунизме и вере, что «солнце восходит с Запада». Причем в форме массового психоза. И наконец, претензии к нынешней политической системе и организации выборов предъявляют как раз не те, у кого Кудрин намеревается отобрать лишку социальных благ, а ровно те немногочисленные остальные, которые этими казенными социальными благами не пользуются. У первых совсем другие претензии. И реализуются они иначе. Еще Ключевский учил нашу интеллигенцию, как вредно путать политическую борьбу с социальной. Не учат.

Нынешняя атака клонов «перестройки», провалившись в народной памяти позорно и навсегда, стала возможна только благодаря обстоятельствам явно ненормальным, но болезненным. Это и есть, наверное, тот самый «дефицит легитимности. При этом наша власть, безусловно, легитимна по происхождению. Она избрана огромным, но реальным электоральным «путинским» большинством, которое, конечно уж, никаким правом рода или приемства не легитимируется, а только этим самым выбором. С этой точки зрения можно было бы сравнить отмеченный «дефицит легитимности», например, с банальным кризисом популярности любой правящей банально партии через некоторое время после выборов. Делов-то?! Не о той, конечно, легитимности мы говорим. Инео той говорим мы. Речь идет о некоем даже недооформленном, недовербализованном, но очевидно ощущавшемся наборе ценностей, целей, самоидентификации власти, которая позволяла ей в глазах того самого «путинского большинства» быть тем, чем она есть. Как это ни назови - «управляемой», «суверенной», хоть горшком . Это большинство никуда не делось. Просто у него исчезло ощущение, что власть сегодня готова противостоять тем вызовам, внутренним и внешним, ради противостояния которым эта власть и давалась. То есть, возникает ощущение, что власть «делегитимирует» себя сама, добровольно, с какой-то неясной мазохистской целью.

Как-то даже неудобно повторять, что современная либеральная демократия - это власть элит, обеспечиваемая известными стандартными процедурами. С нынешней описанной здесь элитой перезапустить эти процедуры 90-х -этозначит одномоментно и окончательно слить страну.

Иное дело, если предположить, что нужна именно настоящая демократия. Та самая, когда народ не просто «соучаствует в своей судьбе», а таки ее определяет. Это и есть недолгие и крайне трагические переломные моменты истории, которые и принято считать настоящими революциями. Это как раз тот самый пресловутый Египет. А еще и Ливия, и Иран. И Россия 17-го .

Наши либеральные западники очень любят путать оранжевую имитацию с настоящей революцией. Они все время надеются, что история не дойдет до ошибочного «октября», интеллигентно остановившись на «феврале». Нашим радетелям свободы от Кудрина до Ходорковского надо понять, что так называемый путинский режим является единственной гарантией их физического существования. А прямым результатом перехода к «настоящей демократии» будет то, что на территории России не останется ни одного живого «либерала». Может, оно и к лучшему, но все-таки как-то не по-христиански.

Юбилей Михаила Сергеевича Горбачева, первого и последнего президента СССР, «слившего» эту самую страну, его правопреемница отметила в обстановке повышенной елейности. «Человек, изменивший мир», наверное, наиболее деликатное из употреблявшихся определений политического творчества юбиляра и лауреата. Либеральные адвокаты Горбачева говорят, что его подвела экономика. «Что он мог сделать, если СССР уже не сводил концы с концами?..» Так-то оно так. Однако все прошедшие 20 лет Россия (и не только Россия) живет за счет запаса прочности, оставленного слитой Горбачевым страной - технологического, инфраструктурного, социального и человеческого. И вся наша нынешняя проблема в том, что этот запас вышел. У нас стало модно реабилитировать «застой». Так вот, застой он и есть застой. Горбачев и есть прямой продукт застоя - долгой закупорки социальных и кадровых лифтов. Горбачев - человек, не способный завершить ни одной лексической конструкции, - это персонификация вырождения советской политической элиты. Когда, как результат того самого застоя, к власти пришли люди с менталитетом и повадками руководителя скотоводческой бригады, органически не способные понять масштаб объекта, попавшего к ним в распоряжение.

Власть, боящаяся своего народа, не смевшая сказать правду ни ему, ни себе самой, и поэтому начавшая, по выражению Гайдара, «брать политически связанные кредиты» у своего противника, жалка.

Допускаю, что с точки зрения пресловутых «сил Добра» Горбачев достоин жалости. Но уж никак не ордена Андрея Первозванного.

Не много ли внимания жалкому юбиляру. Дело в том, что Горбачев стал примером качества крайне актуального в нынешней политической ситуации. Горбачев продемонстрировал патологическое желание нравиться военнополитическому противнику. Желание, ради которого он, как вспоминал госсекретарь Джордж Шультц «складывал уступки у наших ног одну за другой». Это желание - «феномен Горби» - есть самое распространенное, можно сказать, генетическое, заболевание нашей постсоветской, то есть пост постгорбачевской элиты.

То, что эта болезнь никуда не делась, нам демонстрируют наглядно и ежедневно, но это еще полдела. В свете широко объявленной и реализуемой на деле политики гуманизации уголовного наказания мы можем диагностировать сочетанную форму заболевания - патологическое желание понравиться криминалитету. Это уже инновация. Вопреки объявленному президентом и вполне резонному смягчению наказаний за нетяжкие и ненасильственные преступления, система на практике реализует беспрецедентное смягчение наказаний именно за тяжкие и насильственные преступления. До такой степени, что невольно возникает ощущение, что это прямая легализация криминала. Что же касается тем, которые нынешняя элита вообще не склонна считать не то что насильственными, а вообще преступлениями, тут просто идиллия. Чего стоит историческая инициатива введения штрафов за коррупцию. Прямо как за безбилетный проезд в автобусе. На риторический вопрос, «что делать с коррупцией», наш премьер, помнится, ответил: «Вешать!.. Но это не наш метод.» Нельзя не согласиться - это точная констатация состояния дел на нынешний момент. Однако момент может измениться. Более того, он к этому склонен. И хотелось бы, чтобы это происходило все-таки организованно и в рамках легальных правовых процедур.