Габриэль Гарсиа Маркес. Биография - Джеральд Мартин

По воспоминаниям Росы Фергюссон, первой учительницы Гарсиа Маркеса, Транкилина была очень суеверной женщиной. Когда Роса вместе с сестрами рано вечером приходила к Маркесам, та, бывало, говорила: «А знаете, я слышала ведьму… она свалилась на крышу дома»[70]. Еще у Транкилины, как и у многих женских персонажей романов Маркеса, была привычка пересказывать свои сны. Однажды она поведала собравшимся, что ей приснилось, будто бы ее одолели блохи, и тогда она сняла с себя голову, зажала ее между ног и начала убивать блох одну за другой[71].

Самой импозантной из трех тетушек, проживавших в доме полковника в пору детства Габито, была Франсиска Симодосеа Мехиа — тетя Мама. В отличие от Транкилины она ничего не боялась — ни естественного, ни сверхъестественного. Единокровная сестра Эухенио Риоса, с которым Николас Маркес вместе работал в Барранкасе, кузина самого полковника, она выросла с ним в одном доме в Эль-Кармен-де-Боливаре и последовала за ним из Барранкаса в Аракатаку после убийства Медардо. Внешне она была смуглая, физически крепкая, с черными волосами, как у индейцев гуахиро; собираясь на улицу, она всегда заплетала косы и укладывала их на голове пучком. Одевалась она во все черное, носила туго зашнурованные башмаки, курила крепкие сигареты и была невероятно деятельной — постоянно о чем-то громко спрашивала, отдавала распоряжения своим густым зычным голосом, организовывала детей, говорила им, что и когда делать. Она заботилась обо всем, присматривала за всеми членами семьи, за всеми приблудными и беспризорными. Она делала разные сладости и пирожные для гостей, купала детей в реке (с карболовым мылом, если у них были вши), водила их в школу и в церковь, готовила ко сну, заставляла помолиться и лишь потом оставляла на попечение Транкилины, рассказывавшей им на ночь страшные истории. Ей доверяли ключи от церкви и от кладбища, доверяли украшать алтари по случаю церковных праздников. Она также пекла вафли для церкви — священник был частым гостем у них дома, — и дети с нетерпением ждали, когда им дадут полакомиться освященными остатками. Тетя Мама всю жизнь прожила и умерла старой девой. Почувствовав приближение смерти, она начала шить для себя погребальные одежды, как Амаранта в романе «Сто лет одиночества».

Следующей по значимости тетушкой для детей была тетя Па. Эльвира Каррильо родилась в Барранкасе в конце XIX в. Она была внебрачной дочерью полковника, сестрой-двойняшкой Эстебана Каррильо. В Аракатаку она приехала, когда ей было двадцать лет. Естественно, Транкилина поначалу была не очень рада Эльвире, но потом приняла ее, стала относиться как к родной, и та в свою очередь отплатила ей за доброту — заботилась о Транкилине, пока она не умерла в Сукре многие годы спустя. Тетушка Па отличалась мягким характером, была застенчива и трудолюбива — всегда что-то скребла или шила, делала сладости на продажу, хотя сама предпочитала не ходить на улицу.

Еще одна тетушка, Венефрида (тетя Нана), единственная законнорожденная сестра Николаса, приехала в Аракатаку со своим мужем Рафаэлем Кинтеро и имела собственный дом, но постоянно находилась в доме брата и умерла там же — последние дни она провела в кабинете полковника — незадолго до его кончины.

Также в доме крутилось много служанок. В основном это были поденщицы, убиравшие вокруг дома, занимавшиеся стиркой и мытьем посуды. В общем, дом полковника кишел женщинами, что двояко отразилось на судьбе и характере Габито. С одной стороны, он волей-неволей сблизился с дедушкой, единственным, кроме него, мужчиной в доме; с другой — научился чувствовать себя непринужденно в обществе женщин, привык полагаться на них, и такое отношение он пронесет через всю жизнь. Мужчин Габито делил на две категории: на тех, кому он подражал (как дедушке), и на тех, кого боялся (как отца). Его отношение к женщинам в детстве носило более многогранный и сложный характер. (Несколько слуг-индейцев в доме, по сути, были рабами; мальчика по имени Аполинар едва ли можно было считать мужчиной, он не был человеком в полном смысле этого слова.)

В детстве, читая сказки, Гарсиа Маркес, должно быть, невольно обращал внимание на то, что во многих из них героями были мальчик с девочкой и дедушка с бабушкой — всегда дедушка с бабушкой. Прямо как у них: он и Марго, Николас и Транкилина. Психологически это был сложный мир, которому он позже даст объяснение в разговоре со своим другом Плинио Мендосой: «Вот ведь что странно: желая быть таким, как дед — мудрым, смелым, надежным, — я не мог совладать с искушением заглянуть в сказочные выси моей бабки»[72]. Величавый, статный, каким запомнили его внуки, папа Лело железной рукой насаждал порядок и дисциплину в своем прайде — в коллективе женщин, которых он в поисках лучшей доли привез с собой в Аракатаку. По характеру он был грубовато-добродушный и прямолинейный человек, свое мнение всегда высказывал откровенно, в категоричной форме. Габито, очевидно, чувствовал себя его прямым потомком и наследником.

Полковник всюду водил с собой маленького внука, объяснял ему все, и если у того оставались сомнения, он приводил его домой, доставал словарь и подкреплял свои доводы определениями, которые он там находил[73]. Ему было шестьдесят три года, когда родился Габито. На вид европеец, как и жена, коренастый, среднего роста, широколобый, лысеющий, с густыми усами, он носил очки в золотой оправе и к тому времени из-за глаукомы уже был слеп на правый глаз[74]. Обычно он ходил в безукоризненно белом хлопчатобумажном костюме, широкополой соломенной шляпе и ярких подтяжках. Он был открытый, сердечный, легкий в общении человек, но уверенный в себе и властный, с насмешливой искоркой в глазах, свидетельствующей о том, что он прекрасно понимает, в каком обществе живет, и старается следовать его законам, но по натуре он отнюдь не ханжа.

Многие годы спустя, когда Гарсиа Маркесу удастся с присущим ему неподражаемым чувством юмора охарактеризовать эти два способа осмысления действительности — рассудительный прагматизм деда и суеверность склонной к пророческим разглагольствованиям бабушки (причем и тот и другая доносили свои взгляды с полной уверенностью в собственной правоте), — он выработает свое особое мировосприятие и создаст свой особый стиль повествования, мгновенно узнаваемый читателем в каждой его новой книге.

Тысячедневная война для полковника окончилась поражением, но в мирное время он неплохо преуспел. По окончании военных действий правительство консерваторов открыло республику для иностранных инвестиций, и во время Первой мировой войны и после нее национальная экономика начала стремительно развиваться. Американские компании вкладывали огромные средства в нефтедобывающую и горнорудную промышленность, а также в выращивание бананов; правительство США в конце концов выплатило Колумбии 25 миллионов долларов в качестве компенсации за утрату Панамы. Эти средства пошли на строительство гражданских сооружений, призванных модернизировать страну. Были привлечены дополнительные кредиты, и все эти доллары и песо вихрем кружили вокруг, раздувая финансовую истерию, которую колумбийские историки называют «танцем миллионов». Эту короткую пору легких денег многие запомнят как время беспримерного процветания и больших возможностей на побережье Карибского моря.