Мертвячка из озера - Андрей Мансуров

За всё это время мы ни разу не останавливались, перископ был всё время поднят, но корабли мы не атаковали… Днём шли максимальным ходом, всё время под шнорхелем, а ночью – тоже, иногда даже на поверхности, если рядом никого не было, хотя в этом было и много риска… А если замечали дым, хоть каравана, хоть отдельного торговца – всё равно, уходили в сторону, и под воду… Малейшая точка на горизонте, похожая на самолёт – и мы уже под водой. Топить-то уж точно мы никого не собирались!..

Все ребята сразу поняли – особое задание.

Ну ещё бы не понять – мы даже не забрали из лазарета на берегу троих наших, которых угораздило в эти дни подцепить пищевое отравление – сами представляете, чего приходилось жрать-то на берегу в те дни… А мы уж так спешили отдать швартовы, так спешили…

Ребята стали перешучиваться между собой: дескать, задание у нас – точно особое: добраться живыми аж до самой Аргентины… И там научиться танго танцевать. Ха-ха…

Зря смеялись – похоже, задание примерно таким и было, но уж не все бы добрались-то… Ну, это мы уж потом… Узнали.

К.: – А что было… Потом? Как вы оказались в шлюпке?

Л.: – Э-э… погодите, дайте дорассказать… (потерпевший вздыхает, молчит секунд двадцать, мнёт одеяло).

Короче, полным ходом мы шли аж почти до самого экватора. В конце, по ночам, уже когда опасность что нас засекут, стала поменьше, шли в надводном положении целыми ночами, только бы добраться быстрее… Ну, куда там надо было добраться. Так. И вот, девятого… Дайте-ка сообразить… Да, это было девятого. Девятого мая у нас случилось… Ну как – случилось: полетел основной внешний подшипник гребного вала.

Я, как Старший по механизмам хода и аппаратам кормовых отсеков, ещё седьмого доложил старпому честь по чести: так, мол, и так – вал сильно люфтит, бьёт, коробит, необходим ремонт – пока совсем не выбило подшипники-то, и сальники…

Вал-то, конечно, поменять не смогли бы, но уж отцентровать-то смогли бы кое-как…

Ну, старпом – я уже говорил – опытный подводник. Ждать не стал – сразу пошёл к капитану: так, мол, и так: если не хотим загорать посреди Атлантики до Рождества, нужен срочный ремонт. Двое суток как минимум. В надводном положении. Потому что работать пришлось бы снаружи – у винта. А как раз погода была хорошая – спокойно всё сделали бы…

Правда, конечно, если бы нас засекли – тут бы нам и п…ец… Без гребного вала-то.

Короче, капитан отказал. Причём категорически. Вот так и получилось, что девятого, ближе к полуночи, ка-а-ак гро-о-охнуло! Это вал-то, значит, выбил подшипники, ударил по туннелю, и сам, значит, из него вылетел!..

Повело его, значит, из-за подшипника-то. Я так думаю, ролики-то от люфта разбили своё гнездо, да и повыскакивали из обоймы на …ер! А я им тогда ещё, д…бам таким, сказал, …ть ваш …, и … на …! (допрашиваемый долго ругается)

Ну, вот об эти самые ролики на полном ходу вал и дёрнуло – да так, что он на две ладони вылетел в свой туннель, да ещё и силовую муфту от дизеля сорвал… Конечно, подшипники вала оба накрылись. Вода из туннеля так и попёрла!

Ещё бы ей не попереть-то, через такую дыру-то… Хорошо хоть – напор оказался невелик! А случись такое на глубине – тут бы нам всем и каюк!

Ну, мы с Генриком воду из туннеля давай останавливать – минут за пять кое-как позатыкали: даром, что ли, в учебке это дело нам втюхивали… Да и сами, небось, не идиоты – понимали, что если не остановим – кранты нам: все здесь же, посреди океана, на дно и пойдём…

Вымокли, помню, как крысы, воды набралось по колено, хорошо хоть – не ледяной, как бывало на Балтике-то… Вот и заткнули… Только одно плохо – заткнуть-то мы заткнули, а вот ремонту это дело в полевых условиях уже не подлежало: подшипники-то ставятся навечно, и только на верфи… Да уж, отремонтировать мы теперь точно ничего бы не смогли – это уж когда всплыли полностью, да осмотрели всё снаружи…

Я сам и осматривал, со старшиной мотористов Робертом Лепски. Эх, толковый был парень – Царствие ему, бедняге, Небесное…

Доложил я лично капитану – так, мол, и так: ремонт своими силами невозможен. Только в доке. И – только новый вал.

Капитан вначале побледнел, потом позеленел… Орал, как резаный, ругался… Уж больно он у нас это… как это… Амбициозный был, капитан-то наш.

А что толку-то – ругаться! Сам и виноват – слушать специалистов надо. Машины – они не люди, они за «идею» жилы из своей ж… рвать не будут!..

Короче, мне вкатили по полной… Но поскольку заменить меня было некем, хоть не расстреляли. И на том спасибо – просидел в карцере три дня без пищи и воды… В темноте.

Боцман наш мне потом рассказал: он слышал, как на капитана-то нашего, орал этот, значит, рейхсмаршальский-то… Как на мальчишку!

Да, собственно, он и был – мальчишка. Ему, наверное, и двадцати пяти не было.

Зато, наверное, наверху связи какие-то были – вот и дали-то сразу капитана ему, а не старпому Шмидту, хотя тот и служил два года на подлодке, и соображал в тысячу раз лучше того… Хотя…

Соображать-то он соображал, да как-то всё не туда. Так что может, и правильно не дали ему лодку-то.

Короче, после этого… этой аварии, мы только и могли – что воду всё время откачивать из кормовых отсеков. Хорошо, хоть аккумуляторы успели зарядить, и насосы работали… Вот так и плавали – куда течением понесёт… Ох, и долго же, как нам казалось, мы так плавали!..

Ребята все извелись, никто не знал, что же с нами будет, и спасёмся ли… Согласны были уже и на плен! Так испеклись в чёртовых тропиках – вот когда я понял, что если спасусь, в сауну меня никто, никогда, и никакими пирогами не заманит!..

К.: – Понятно. Значит, экипаж был… возбуждён? (допрашиваемый кивает.) Расскажите теперь подробней: как возник мятеж, и кто был зачинщиком?

Л.: – Зачинщиком?! Ну так а я вам что говорю-то всё это время?! Шмидт и был!

Соображал, говорю, в свою пользу – как бы живым выбраться с чёртовой подлодки-то! Это он нам и рассказал о совете у капитана, когда они – ну, в смысле, офицеры наши – соображали, как быть-то… Судьбу нашу, короче, решали.

Больше всех выступал п…рас этот, рейхсмаршальский… Звали его, кажется, герр Фоммель… Или Фуммель? Ну, да – примерно так… А имени его я до сих пор не знаю. Да по-моему, он его и не называл – даже старпом его не знал. А если честно – то и … с ним, именем-то егонским!

Ну так вот, значит, как было дело… Дрейфуем мы себе, почти по экватору, дней десять. За всё это время на наши радиошифровки никто не ответил. Капитан даже приказал послать что-то вообще открытым текстом – и всё равно: полный ноль! Словно Германии нашей больше не существует в природе…

Ну, вообще-то, оказывается, так и было – сдались наши, ещё второго сдались… И никто нам на подмогу прийти-то не мог уже. Но это знал только радист, а его-то уж Швайнштайгер знал, как заткнуть.

Словом, продрейфовали мы так аж до первого июня. А второго на рассвете вдруг увидали вдали… Берег!

Все сразу поняли – это Африка… Вот тогда всё оно и случилось… (вздыхает, мнёт одеяло, молчит.). Ну, как я вам уже рассказывал, капитан опять созвал офицеров у себя в кубрике. Набились они туда, как сельди в бочку – хотели, стало быть, секретность себе обеспечить… Ага, два раза!

Совещание шло минут сорок – видать, ещё в первый раз всё по полкам разложили, и надумали. Ну так вот, часа через три после того, как они закончили, подходит ко мне старпом Шмидт, и делает такой знак: мол, типа, молчи, и иди за мной…

Приходим в дизельный отсек, а там уже все наши – ну, старшины, и матросы – кто посообразительней, да поздоровей… Тоже набились в тесноте. Молчим, переглядываемся, ждём – что старпом скажет, чего хотел.

Ну, тогда он нам всё и выложил…

Не могу сказать, что сильно удивился. Да и наши… Никто не удивился.

Чего-то такого мы, собственно, от них и ждали – слухи и пересуды всё равно шли.

Всё-таки двадцать дней без хода и без дела дают возможность о многом подумать, да перетереть. (допрашиваемый подмигивает, криво ухмыляется) Словом, если конкретно, то капитан там вот о чём говорил: что в связи с особой миссией нашего «высокопоставленного» посланца и важностью документов, которые он везёт, нужно любой ценой доставить его со всем этим, стало быть, в Аргентину.

А так как шлюпки у нас только две, все на них не поместятся. Да и народу будет слишком много – не скроешь даже там, в Африке, что мы, дескать, экипаж немецкой субмарины – тогда уж точно всех загребут…

Он предлагал поэтому всю команду, ну, то есть, весь рядовой состав – ликвидировать, поскольку теперь от него никакого толку (вот так прямо и сказал – мол, только лишние рты!), а офицерам на шлюпках отправиться на берег, и идти пешком, ну, или плыть, в ближайший порт… Он сказал, что до него миль двести.

Они собирались арендовать там судно, и доплыть куда положено – стало быть, до колонии-то нашей в Южной Америке.

Конечно, на шлюпку пришлось бы по четыре человека, но это ещё туда-сюда: всё-таки не по четырнадцать… Да, нас всего, вместе с ними-то, двадцать восемь человек и было. Ну, я уж говорил – троих оставили в госпитале, а на лодке-то нашей… продвинутой… всего и нужно было тридцать четыре человека.