Ур, сын Шама - Лукодьянов Исай Борисович

— Сядьте, Леонид Петрович, вы ветер поднимаете, — сказала Вера Федоровна, бросив сигарету в набитую окурками пепельницу. — В общем-то, Нонна, я с вами совершенно согласна: нехорошо писать диссертацию за дядю. Но прошу вас учесть, в какой степени зависит от Пиреева утверждение нашей тематики. Кстати, и тема о течениях прошла с трудом, ее бы зарубили, если б не доброе отношение Пиреева… Что вы на меня уставились? — У Веры Федоровны на переносице образовалась сердитая складка. — Вот и Леонид Петрович возражал против этой темы.

— Я и сейчас, Вера Федоровна, продолжаю считать, что океанские течения — тема для головного института, а не для нашего, — сказал Грушин. — С нас вполне хватит каспийских.

— Я этого не считаю, — холодно произнесла Нонна, — но позволю себе напомнить, Вера Федоровна, что эту тему предложили нашему отделу вы сами.

— Да, предложила. И повторяю: нам бы ее не утвердили, если бы не поддержка Пиреева. Повторить еще раз?

— Не надо. Я поняла. Пиреев помог нам в утверждении темы, мы обязаны помочь ему с диссертацией.

— Во-от, — Вера Федоровна благосклонно наставила на Нонну палец. Наконец-то речь не мальчика, но мужа. Именно помочь. Мы не пишем диссертацию за Пиреева, мы оказываем ему помощь в оформлении графического и текстового материала. Ясно?

— Прекрасная формулировка, — сказала Нонна. — Что ж, пусть диссертант представит материалы, я согласна отредактировать текст и дам ребятам вычертить графики.

Вера Федоровна побарабанила пальцами по настольному стеклу — в наступившей тишине этот звук прозвучал зловеще. Нонна сидела прямо, вскинув темноволосую голову.

«Ну, сейчас будет шторм», — подумал Грушин.

— Леонид Петрович, — обратилась к нему директриса, — прошу вас, не крутите подставку, в глазах мелькает. Вы можете предложить эту работу другой группе?

— Нет, Вера Федоровна. Группа Каневского в экспедиции, у Абдулова другая тематика. Только группа Селезневой.

— В таком случае, Нонна, придется сделать работу.

— Дайте письменное распоряжение.

Грушин не узнавал сегодня грозную директрису. Любого сотрудника, который осмелился бы перечить ей так, как перечила Нонна, Вера Федоровна просто вышвырнула бы из кабинета.

— Слушайте, Нонна, — тихо сказала директриса. — Вот у меня лежит ваша докладная. Я намерена дать ей ход: понимаю, что для завершения темы нужна экспедиция в Атлантику, Это трудно, но, может, я добьюсь. Но если вы не окажете помощь, — она подчеркнула интонацией последние слова, — не окажете помощь Пирееву, то тут я не гарантирую, что экспедиция состоится.

Нонна молчала.

— Тема у Пиреева, насколько я знаю, раскидистая — вопросы формы Земли, кривизна морской поверхности — словом, высшая геодезия. Тут действительно горы материала. Все это у нас есть. Валяйте, Нонна, валяйте. Прошу вас.

Нонна в раздумье провела мизинцем по гладкому лбу.

— Хорошо, — сухо сказала она. — Исполню вашу просьбу. Но дайте мне толкового расчетчика. Придется много считать.

Она уже шла к двери, когда Вера Федоровна окликнула ее:

— Постойте! Чуть не забыла: с завтрашнего дня выйдет на работу Горбачевский. И прибудет какой-то практикант-иностранец. Из какой он страны, я так и не поняла, ну да ладно, все равно. Русским он как будто владеет, так что суньте ему последние отчеты по Каспию, пусть сидит в уголке и читает.

За два месяца «спецкомандировки» Валерий изрядно соскучился по привычному институтскому распорядку, по друзьям-товарищам, по спорам о футболе, космосе и судьбах человечества. Соскучился по нешумным очередям в техническом архиве, по толстым справочникам с закладками, по хлестким картинкам комсомольской стенгазеты — по всему пестрому комплексу, который и называется хорошим словом «работа».

Ранним декабрьским утром, когда дворники только принялись шаркать метлами по тротуарам, Валерий и Ур стояли на троллейбусной остановке. На углу уже заняла свой пост бабуся с кошелкой, наполненной жареными семечками. Она тут сидела, наверно, с девятнадцатого века, в любую погоду, даже когда выпадал редкий в этом краю снег, — во всяком случае, Валерий не помнил, чтобы угол пустовал. Он поздоровался с бабусей и всыпал в карман стаканчик семечек.

Потом они с Уром втиснулись в переполненный троллейбус, и тут тоже было хорошо и привычно. Ур, сжатый со всех сторон, ошалело моргал, а Валерий — ничего. Ужом протиснулся к заднему сиденью, на котором, как всегда, сидела Нина Арефьева, секретарша директора. На коленях у Нины была целая гора портфелей, и Валерий добавил свой.

— Привет, Валера! — слышалось со всех сторон. — Где пропадал? В командировке?

— Валерка, не отрывай билет, уже взяли.

— Валер, этот бородатый чувак с тобой? Ладно, оторвем ему.

Долговязый Рустам со щеками, синими от бритья свирепой бороды, оглянулся на Валерия и сказал:

— В какой турнир записать? Шахматы или настольный теннис?

— Давай в оба… Хотя нет… — Валерий вспомнил, что он теперь не один, времени на два турнира не хватит. — Запиши на пинг-понг.

— Запишу, дорогой, — сказал Рустам. — Хотя не следовало бы. Саймака обещал? Обещал. Не несешь? Не несешь.

— Будет тебе Саймак. Завтра принесу.

— А как твоего румына зовут?

— Какого румына? — удивился Валерий.

— Анька говорила, что ты к какому-то румыну приставлен.

«Господи, с чего она взяла?!» — подумал Валерий.

Несколько дней назад, когда Ур потребовал, чтобы его взяли на работу, Валерий решил посоветоваться с профессором Рыбаковым. Состоялся долгий и обстоятельный разговор. Льва Семеновича интересовали мельчайшие детали поведения Ура. Он заставил Валерия повторить рассказ о странном приступе головной боли у Ура в полнолуние и все записал. О том, как Ур вел себя в цирке, о его интересе к географии, и о математических способностях Ура тоже сделал подробную запись.

«Что вы думаете обо всем этом, Лев Семенович? — спросил Валерий. Пришелец он, по-вашему?».

Рыбаков посмотрел на него, вздернув бровь.

«Перенесем ответ на ваш вопрос на энное количество времени, — сказал он, подумав. — Что касается желания Ура работать в вашем институте, то не вижу в этом ничего дурного. Напротив, полезно будет увидеть его при деле. Вы как будто колеблетесь?»

«Да видите ли… — нерешительно сказал Валерий. — Конечно, у нас в институте не ведутся секретные работы, но все-таки…»

«Пусть это вас не смущает, Горбачевский. Компетентные лица проверили все, что их интересует. Мы имеем дело не с разведчиком».

«Да это я и сам вижу…»

«Ну и прекрасно. Я помогу с оформлением Ура на работу в ваш институт. Надеюсь, никто возражать не станет».

Никто возражать не стал.

В отделе кадров были предупреждены об иностранном специалисте-практиканте. Но все же начальница отдела с сомнением покачивала головой, читая заполненную Валерием анкету Ура.

«Место рождения почему не проставили? — спросила она, вздыхая. — И национальность. Нате, проставьте».

Валерий задумался, занеся шариковую ручку над анкетой. В следующий миг он написал: «город Плоешти… румын».

«На какой срок прибыл? — продолжала сомневаться начкадрами. — И насчет ученой степени неясно… Первый раз без бумаг оформляю…»

Но и это осталось позади. Валерий повел подопечного к себе в отдел. Ур легко поспевал за ним, рассохшийся паркет трещал под его шагами. Сразу за поворотом коридора была дверь их лаборатории, сейчас она стояла настежь: начальник отдела Грушин, уже собравшись выйти из комнаты, давал последние указания руководителю группы Нонне Селезневой.

— Доброе утро, — сказал Валерий. — Немножко опоздал из-за товарища практиканта. — Он мотнул головой на Ура. — В отделе кадров оформляли.

Грушин дружелюбно поздоровался с Уром за руку, сказал, что очень плодотворно работал года два назад с венгерскими товарищами, а вот с румынскими еще не доводилось, но он уверен, что практика пойдет хорошо, а если что потребуется, пусть товарищ… Ур? Просто Ур? Превосходно, превосходно… пусть товарищ Ур обращается к нему без всяких стеснений, он, Грушин, всегда будет рад помочь. Помахав рукой, Грушин вышел из комнаты.