Рождение мага - Ник Перумов

– Почему, почему… – проворчал декан. – На мне зарок Белого Совета. Не убивать посредством магии. Ни прямо, ни косвенно, ни опосредованно. Вот и приходится терпеть. Во всей Академии их уже прикончили, так они теперь у меня тут собрались. И в походы отсюда ходят… на другие факультеты кормиться. – Он невольно ухмыльнулся. – Хоть в этом досажу Светлым!..

«Досажу Светлым, – с горечью подумал Неясыть – именно Неясыть, а не Фесс, правда, опирался он при этом на изрядно прореженную, но всё-таки не столь короткую, как его собственная, память Фесса. – „Досажу Светлым“, ничего больше его не волнует!»

Они прошли по коридору, мимо многочисленных закрытых дверей, пока коридор наконец не закончился довольно большой полутёмной комнатой.

– Ничего, с тараканами, полагаю, разберёмся, – пробормотал парень, с заметным интересом оглядываясь по сторонам.

Судя по всему, это была штаб-квартира Тёмного, деканат факультета малефицистики, по совместительству – лаборатория, библиотека, кабинет и спальня. Тут ещё поддерживался некий порядок. Во всяком случае, пыли на корешках книг не было, хотя заставленные громоздкими чёрными фолиантами полки поднимались к самому потолку. В углу причудливым жирафом застыла стремянка. Комната – или, вернее сказать, небольшая зала – находилась в торце здания, окна выходили на все три стороны.

– Тебе придётся привести в порядок соседнюю, чтобы спать и заниматься, – Декан виновато развёл руками. – Я, гм, как бы это выразиться поделикатнее… э-э, не ожидал, что хоть кто-то отдаст мне свой шар, и потому, признаюсь, не готовился…

– Ничего, – махнул рукой Фесс. – Не впервой.

– А откуда ты знаешь, что не впервой? – внезапно насторожился волшебник.

– Знаю, – холодно пожал плечами Неясыть. – Я же не разучился говорить. И знаю, что не разучился. Руками работать я тоже не разучился, так что справимся.

– Тебе как аколиту положены кормёжка и одежда, – сообщил декан, – Сходи пока что к мэтру интенданту, а я посмотрю, что тут можно с твоим жильём сделать…

Выспросив у декана дорогу, Фесс вновь вышел на крыльцо. Академия кипела, словно настоящий муравейник: длинные шеренги новоиспечённых студиозусов волокли свёрнутые матрасы, тюки с одеждой, книги, ещё какие-то обиходные веши; на вышедшего из цитадели Тёмных человека разом устремились десятки не предвещавших ничего хорошего взглядов. Фесс не сомневался – вздумай ему спросить хоть о чём-нибудь этих людей, самое меньшее, что они сделают, – это плюнут ему в лицо. Вернее сказать, попытаются плюнуть. Он на миг собрал в комок и вновь распустил мышцы. О да, он знал, как заставить тело превратиться в оружие даже более страшное, чем все мечи и копья на свете, он без труда проложил бы себе дорогу через толпу этих глупых увальней, не знающих приёмов правильного боя…

«Если только они не из Храма», – вдруг подумал осторожный и отнюдь не кровожадный Фесс, оттесняя вдруг взалкавшего крови Неясытя. Храм… да, это предстояло тоже выяснить, во не теперь, конечно же, не теперь.

Он направился к интендантскому корпусу. У широких ворот с гордым гербом Академии – лучащийся факел в высоко поднятой человеческой руке – толпился народ. Получать первый волшебнический харч и обновы выстроилась целая толпа. Возникла очередь, длинная, ругающаяся, обильно потеющая, то и дело взрывающаяся визгом, если кому-то начинало казаться, что сосед пытается пролезть вперёд него. Трещали воротники и рукава, в ход немедленно пускались кулаки. Отчего – то выяснение отношений на столь примитивном уровне магами здесь допускалось.

Фесс надменно задрал подбородок и двинулся прямо в ворота.

– ЭЙ, ты куда, дубина тёмная! – немедленно заорали ему в затылок. Чья-то рука вцепилась ему в плечо… и немедленно сорвалась, а владелец её, вопя во всю глотку, принялся баюкать торчащую как-то непривычно вбок неподвижную кисть. Фесс не бил, он довольствовался всего одним стремительным и для глаза почти неразличимым движением – правда, из самых жестоких в своём арсенале. Неясыть в его душе взвыл от радости.

– Неужели я такое чудовище? – ошарашенно пробормотал Фесс себе под нос. И, вероятно, этот вопрос отразился у него на лице – потому что больше ему никто дороги на заступил. Не заступил до самой интендантской стойки, когда из угрюмо ощерившейся, но не решавшейся броситься на него всем скопом толпы разом вышли двое.

Первый, высокий и изящный, казался даже более гибким, чем сам Фесс. Дивные золотистые волосы падали до плеч, ноздри тонкого аристократического носа трепетали от гнева, широкие глаза метали искры – в парне явно чувствовалась эльфийская кровь. Совсем ещё юный, почти что мальчик, ещё не начавший бриться, в роскошном золотисто-зелёном камзоле с галунами и шикарном берете с длинным павлиньим пером. На боку у него висела внушительного вида рапира – очевидно, здесь, в стенах Академии, запрет на ношение оружия соблюдался не так строго, как на площади Чёрного камня.

Второй, вставший плечо к плечу с аристократом, напротив, казался только что оставившим соху. Тоже высокий, но и широкоплечий, с мощными мускулами; одет он был в чистую белую рубаху и простые домотканые порты. Соломенные волосы, нос картошкой и целая россыпь веснушек. Этому парню было на вид лет пятнадцать, щёки и верхняя губа его уже успели познакомиться с бритвой.

По сравнению с ними Фесс выглядел стариком. Да он и впрямь был намного их старше – точнее, был бы, не случись этого загадочного провала в памяти.

– Тута, значить, у нас поперёд не лезут, – негустым приятным баском сказал конопатый. – Ты, эта, паря, стань-ка назади, где все. А то я таких нахальных, извиняй, терпеть не могу.

Неясыть не остановился, не повернул головы, и выражение его лица не изменилось. Наверное, Фесс поступил бы совершенно иначе, улыбнулся бы, хлопнул конопатого по плечу, и вскоре они стали бы лучшими друзьями – но в тот миг верх взял именно Неясыть, пришедший в неистовство от того, что ему кто-то осмеливается сопротивляться. Вспышка ярости оказалась настолько ослепляющей, высвобожденный из-под спуда воспитания и традиций гнев – столь сладким, что Фесс и глазом моргнуть не успел, как рука его, слишком хорошо привыкшая рубить и колоть, метнулась вперёд атакующей змеей, проскальзывая, казалось, между самими частицами воздуха. Пальцы Неясыти, сейчас скрюченные, подобно настоящим совиным когтям, уже почти коснулись веснушчатого лица, когда уже не беспамятный Неясыть, а сам Фесс ощутил жаркую волну магии. В этом мире она была грубой, слишком много прямой силы, слишком мало тонкой работы на отдалениях (правда, в чём суть этих самых отдалений, Фесс бы сейчас припомнить не смог), однако отбить внезапную атаку он не смог. Наверное, прежний Фесс справился бы с этим без труда, а вот этот…