Конан и Гнев Сета - Морис Делез

— Отец!— наконец отчаялся он, не выдержав подобного издевательства, и, грозно нахмурившись, сердито уставился на Конана, словно тот всякий раз подсказывал хитрой рыбе, когда настает решающий момент для бегства.— Я ведь двигаюсь совершенно бесшумно!

— Она просто видит твою тень!— ухмыльнулся Конан.

Конн с сомнением посмотрел на солнце, на воду, но позицию все-таки сменил.

— Какой ты у меня умный!— промурлыкала ему на ухо Зенобия и нежно коснулась губами щеки мужа.

Почти десять лет они были женаты, но и сейчас, на шестом десятке, несмотря на прожитые совместно годы, Конан чувствовал себя как влюбленный юнец. От легкого прикосновения нежных губ сердце его застучало с перебоями, то замирая и грозя остановиться, то бешено колотясь, готовое выскочить из груди. Он сжал Зенобию в объятиях, и оба повалились в траву, едва не раздавив кошку, которая лениво подняла голову, но, увидев, что опасности нет никакой, вновь свернулась кольцом и уютно замурлыкала.

— Отец! Я поймал ее!

Конн стоял на отмели и, держа наперевес свое оружие, с восторгом глядел на огромную, пронзенную насквозь рыбину, бившуюся на острие. Конан с сожалением поднялся, поймав на себе лукавый взгляд Зенобии, и направился к сыну, по пути отряхиваясь.

Травинки и нежные лепестки цветов пестрым мусором полетели на землю

— Молодец, сын!— похвалил он.— Еще немного, и можно будет разводить костер.

Он подошел к самой кромке воды, прикидывая про себя, что в принципе и этого улова вполне хватит для ухи, когда чутье варвара, все эти годы жившего в короле Аквилонии, заставило его насторожиться. Улыбка замерла на лице Зенобии, Конн закрутил головой, мгновенно позабыв и про рыбу, и про уху, но ни принц, ни королева так ничего и не услышали. Ничего не слышал и Конан, но неким-то непостижимым образом уже знал, что кто-то быстро приближается к ним, и ничего хорошего от неведомого гонца не ждал.

Не говоря ни слова, знаком заставив Зенобию опуститься обратно в высокую траву, где она могла легко спрятаться, он направился к кромке леса, мимо старого лесника, с луком в руках выскочившего из хижины. Конн сбросил рыбину в траву и мгновенно очутился рядом с матерью, готовый, если понадобится, защищать ее своей острогой. Король и ему, и лесничему жестом приказал опустить оружие, сам же продолжал двигаться вперед, мягко и бесшумно, словно вышедший на охоту тигр. В наступившей тишине тихое щебетание птиц и стрекотание кузнечиков казалось оглушительным, тревожным предупреждением, заставляя Зенобию, которая привыкла доверять инстинктам мужа, зябко ежиться, холодея от невольно подступившего страха. Слишком уж резким оказался переход от безмятежного счастья к тревожной неизвестности. Не видя ничего вокруг, она смотрела на мужа, а потому не заметила, как беззвучно подошедший Конн взял ее за руку.

— Не бойся, мама,— тихо, но твердо сказал он,— ведь отец с нами.

Зенобия посмотрела сыну в глаза, и в груди у нее сразу потеплело. В тот же миг она услышала бешеный перестук копыт, вновь невольно напряглась, и все равно всадник выскочил из-за последнего поворота дороги, скрытого густыми зарослями жасмина, совершенно неожиданно. Незнакомец натянул поводья, конь глубоко присел, пытаясь мгновенно остановиться, но не дождавшийся этого гонец спрыгнул на землю и подскочил к королю, не обращая внимания на нацеленную в его грудь стрелу лесничего. Король во второй раз заставил его опустить оружие:

— Успокойся, Тулерон, это свои.

Он услышал, как охнула у него за спиной Зенобия, и поспешно обернулся, но она жестом успокоила его — все нормально.

— Я вижу, ты узнал меня,— сказал всадник.

— Узнал,— кивнул король,— хотя, ты уж не обижайся, и думать о тебе забыл. Сколько лет-то прошло?

— Да уж больше тридцати,— улыбнулся в ответ всадник, а Конан обернулся к подошедшей жене и ни на шаг не отстававшему от нее сыну, который настороженно смотрел на незваного гостя: хоть отец и успокоил их, но кто знает, что он за человек.

— Позволь представить тебе, дорогая,— несколько официально начал он,— моего давнишнего друга, Мэгила. Правда, когда мы в последний раз виделись с ним, мне было около двадцати.— Он улыбнулся пришельцу.— Хорошее было время!

— Просто мы были тогда молоды,— скромно ответил тот, припадая губами к руке королевы.

Конан усмехнулся: конечно же, он прав! Жизнь, приправленная жаждой приключений и задором юности, когда сознаешь, что все еще впереди, несравненно притягательней того возраста, когда приходит мудрость, а заодно и понимание того, что все или почти все уже осталось в прошлом. Впрочем, по виду Мэгила вряд ли можно было сказать, что за пролетевшие три с лишним десятилетия он слишком состарился, хотя был старше Конана на добрый десяток лет. Вспомнив об этом, киммериец припомнил заодно и то, кем был его друг прежде, и насторожился.

— А ну выкладывай, зачем явился!

Мэгил с сожалением оторвался от руки королевы, и взгляд его тут же сделался тревожным.

— Дело хуже, чем ты можешь себе представить.— При этих словах Зенобия вздрогнула, а Мэгил, даже не заметив этого, продолжил: — Кто-то,— тут он запнулся, тщательно подбирая следующее слово,— устраняет людей Митры.

Конан недовольно поморщился — вот тебе и отдохнули! — и тут же дал себе слово, что не позволит втянуть себя в эту авантюру: у него и так забот достаточно! Только-только жизнь в стране начала налаживаться, четыре урожайных года, после которых люди наконец-то зажили сыто и спокойно, позабыли, что такое нужда и страх оказаться застигнутым ночью в лесу, и тут появляется Мэгил с радостным известием о том, что всеблагой Митра не прочь поделиться с ним своими проблемами!

Конечно, он бы не против, но уж больно неподходящее время выбрал Мэгил для своего визита! Впрочем, кой Сет выбрал! Беда не спрашивает, когда явиться! И все-таки…

— Не могу я вот так запросто все бросить и отправиться,— он посмотрел на старого друга,— ты хоть имеешь представление — куда?!

Мэгил отрицательно покачал головой.

— Вот видишь…— сказал Конан, испытывая даже некоторое облегчение.— А я ведь не зря спросил тебя об этом — предвидел нечто подобное…

— Учитель мертв…— тихо проговорил жрец, и Конан невольно вздрогнул, как от внезапного удара, а Мэгил с непередаваемой грустью продолжил:— Роща сожжена…

— Митра все восстановит,— потрясенный услышанным, прошептал Конан первое, что пришло ему в голову.

— Митра все восстановит,— как эхо отозвался Мэгил,— ты прав, но на это уйдет время, много времени, а пока продолжают гибнуть люди, и не просто люди, но лучшие из людей, и ты это знаешь!