Тим Ясный - Тим Ясенев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Настала зима, Москву покрыл белый пушистый снег, пришли холода, но на душе у друзей всегда было тепло.
Холодно было лишь на душе у родителей Марка. Людмила просила мужа отпустить ее, чтобы повидаться с сыном, но он отказывал ей, говоря, что не стоит опускаться до уровня этого циника и безбожника, а сам подолгу сидел в своей комнате, рассуждая о том, где же он допустил ошибку в воспитании сына.
Старый офицер уже не работал, а жил на пенсию. Он стал совсем слаб здоровьем, и почти не выходил дальше двора дома. Его нога, поврежденная снарядом на войне, стала сильно болеть, что делало передвижения даже по дому весьма затруднительными. Но гордый офицер не хотел помириться с сыном, а все чего-то ждал.
Однажды Лев Анатольевич сильно простыл, и оказался совсем беспомощен. Он уже не вставал с кровати, а Людмила почти все время проводила с ним. Она приглашала врача, но никакие микстуры и таблетки не могли поднять на ноги несчастного и нежелающего жить человека. Шестидесятидвухлетний старик, переживший достаточно позора, решил, что он не намерен больше терпеть унижение советской властью и раздором в семье.
Узнав о болезни отца, Марк тут же приехал к родителям. Увидев в постели больного и изможденного горем отца, он не сдержался и пустил слезу.
– Пусть будет по-твоему, Марк. Настанет новое время, и такие люди, как ты, будут жить счастливо в новом мире. Главное, чтобы были счастливы люди, и не важно, что делает их такими, – говорил слабым и хриплым голосом отец.
Сын молча слушал его и не знал, что сказать. Его мысли были о непристойном для него – о боге и небесах, на которые вот-вот мог отправиться Лев Анатольевич.
В те дни Марк был разбитым и печальным. Даже Саша не могла его успокоить.
А последний день жизни офицера оказался самым плохим для его семьи.
Находясь уже в полубредовом состоянии, он вдруг начал говорить одно и то же:
– Икона, икона Богоматери, – шептал он, кашляя и давясь.
– Что еще за икона? – спросил врач, дежуривший у кровати больного с самого утра.
– Не знаю. Быть может, он хочет приложиться к иконе, – произнесла сквозь слезы Людмила, хотя она прекрасно понимала, что имеет в виду муж.
Она отошла к Марку и сказала:
– Он говорит про нашу семейную икону. Он хочет увидеть ее в последний раз.
– Я понял. Я не успею за ней съездить, – прошептал герой, боясь, что его услышат.
– Тихо. А то услышат. Я не знаю, что сделать, – заявила Людмила.
– Люда, – прошептал Лев Анатольевич.
– Он хочет что-то сказать вам, – толкнул врач жену больного.
– Да, дорогой, – жена склонилась над ним, – говори.
– Икона, – почти не слышно проговорил офицер, – увезите ее, она…а, – дальше жена не разобрала. Речь умирающего стала совсем невнятной, и вскоре он поник.
Врач констатировал смерть.
Мать и сын заплакали, и тогда Марк подумал о том, что отец был для него хоть и не добрым родственником, но самым близким вместе с мамой, он был человеком, гордости и выдержке которого можно было только позавидовать.
Правда семьянин из него был не особо. Но все равно юноша не мог без тяжелого груза на душе вспоминать о моментах из жизни, которые подарил ему отец. Он столько делал для него, не теряя надежды на то, что сын еще исправится.
***
Квартира Березиных наполнилась чужими людьми. Это были и санитары, и милиционеры, и работники домового учета.
Комиссия осматривала квартиру, чтобы сделать окончательный вывод о ее состоянии, ибо решением вышестоящих органов, данное помещение должно было перейти в руки государства, а вдова – переехать к сыну.
И вдруг на глазах у всех комиссией был обнаружен тайник в стене. Из него были изъяты драгоценности из Березинского сервиза, а также та самая, старинная икона Богоматери.
Марка тогда в квартире уже не было. Осталась только его мать, и когда у нее спросили: “Что это?” и “Кому принадлежит?”
Она не смогла ответить ничего. Она поняла лишь одно: ее муж тайно от нее перевез драгоценности из тайника и замуровал их в стене этой квартиры.
Милиция изъяла золотой сервиз, а икону упрямая и убитая горем вдова отдавать отказалась. Она твердила, что это священная икона семьи Березиных, и что последнюю частичку святого духа в доме она не отдаст ни за что. Ее увезли в отделение, где составили дело по факту сокрытия драгоценного имущества и религиозной атрибутики. Людмила словно сошла с ума, но никто не хотел ее лечить. Ее сослали в лагерь, куда отправлялись все набожные и бунтующие против советской власти люди.
***
Узнав эту удивительную и ужасно нелепую историю с трагическим финалом, Марк впал в отчаяние – он за один день лишился обоих родителей. Он понимал, что больше никогда не увидит свою мать. Он знал, что с буйными религиозниками в лагерях поступают жестко, и что освободить ее никто не разрешит. Уж очень много отягчающих обстоятельств: принадлежность к высшему сословию, проживание в огромной трехкомнатной квартире вдвоем, что и так разрешили со скрипом, хранение помимо иконы еще и драгоценного сервиза из золота, и в довершение, отрицание собственной вины и попытки нападения на сотрудников милиции.
Формально в этом был виноват лишь Лев Анатольевич, который без согласия и спроса жены поместил ценности в тайник. Поэтому рисковать собственной репутацией ради попытки, даже не освобождения, а попытки освобождения матери, Марк не решался.
Он понял, что единственный шанс спасти ее – это вырасти в плане известности, чтобы нужные люди наконец прислушались к нему и выполнили его просьбу, дабы не поднимать шумихи.
Глава 15 Рост и развитие
Саша осталась единственным родным человеком для Марка. Он подолгу обнимал ее и просто молча смотрел на нее, пытаясь найти утешение в ее глубоких и живых глазах.
Девушка не могла помочь, у нее не было никаких связей в милиции или других органах власти, а ситуация с матерью Березина ставила ее в тупик. Она так же, как и юноша не видела никаких выходов из этой ситуации. И ладно если бы мать убили сразу, а то ведь она находилась в неволе не по своей вине и мучилась. Неизвестно, сколько она там пробудет, прежде чем ослабший организм сдастся и прекратит работу.
Если бы парень верил в бога, он бы непременно и подолгу молился бы за жизнь и здоровье матери, но он не мог себе позволить такую глупую слабость духа, поэтому переносил горе без мольбы о помощи всевышнему.
Тогда герой впервые по-настоящему задумался о
