Что я сделал ради любви - Сьюзен Элизабет Филлипс

Брэм указал стаканом на потолок:

— Вечеринка становится слишком шумной для тебя.

Она хотела объяснить, что не могла видеть, как унижаются девушки, но он и без того считал ее ханжой.

— Вовсе нет.

— Не верю!

— Ты не знаешь меня, хотя тебе кажется, что видишь меня насквозь, — таинственно прошептала она, и, кажется, ей кое-что удалось, потому что он посмотрел на нее так, словно впервые видел по-настоящему.

Ее рыжие локоны растрепались, однако макияж не стерся. Она нанесла бронзовые тени на веки и телесного цвета помаду на губы, чтобы рот не казался таким большим. Скутер Браун никогда не надела бы платье леопардовой расцветки, и Джорджи подчеркнула разницу, сунув в лифчик накладки. Правда, когда взгляд Брэма остановился на ее груди, у нее возникло ощущение, что он догадывается о ее проделке.

Брэм пустил тонкую струю дыма.

— Бьюсь об заклад, ты еще девственница.

Джорджи закатила глаза:

— Мне восемнадцать! Я, конечно, была девственницей… пару лет назад, но теперь…

Сердце ее тревожно забилось. Зачем она солгала?

— Что же, если ты так утверждаешь…

— Он был старше меня. Ты его знаешь, но я не назову его имени.

— Ты все врешь.

— Но он сходил с ума по властным женщинам, поэтому мне пришлось порвать с ним.

До чего же ей нравился собственный скучающий тон! Джорджи считала, что очень умело изображает умудренную жизнью особу. Правда, все впечатление портила издевательская улыбочка Брэма.

— Папочка Пол не позволит взрослому мужчине подойти к тебе. Он глаз с тебя не спускает.

— Но я же пришла сюда. Верно?

— Да… полагаю, так оно и есть.

Он осушил стакан, погасил сигарету и встал:

— Тогда идем.

Джорджи недоуменно уставилась на него. Вся ее уверенность мигом испарилась.

— Куда?

Он дернул головой в сторону двери с врезанным в нее якорем.

— Туда.

Джорджи нерешительно покачала головой:

— Я не…

— В таком случае забудь. — Он пожал плечами и отвернулся.

— Нет! Я иду!

И она пошла. Вот так, взяла и пошла. Ничего не спрашивая, последовала за ним в каюту.

На широкой койке валялась полуодетая парочка. Услышав шум, они приподняли головы.

— Исчезните, — велел Брэм. Их словно ветром смело.

Ей следовало пойти за ними, но она осталась. Торчала посреди каюты в своем леопардовом платье, босоножках на платформе и наблюдала, как медленно закрывается дверь. Она не спросила, почему он вдруг так ею заинтересовался, не подумала, какую цену заплатит, если останется с ним. Она просто стояла. А потом позволила Брэму прижать ее к двери. Он уперся ладонями в дверь по обе стороны от ее головы. Большой палец скользнул в ее волосы и зацепился за локон. Джорджи поморщилась. Брэм наклонил голову и поцеловал ее. От него пахло алкоголем и табаком.

Джорджи ответила на поцелуй со всем пылом. Щеку обожгло щетиной. Их зубы столкнулись. Именно этого она хотела — чтобы он увидел в ней женщину, а не девчонку, которую постоянно приходилось выручать из продиктованных сценарием неприятностей.

Брэм рывком поднял подол ее платья, и молния его джинсов оцарапала ее голый живот. Он слишком спешил, и Джорджи хотелось попросить его немного сбавить темп. Будь на его месте кто-то другой, она оттолкнула бы его и потребовала отвезти домой, но это был Брэм, а ее дом находился на другом конце континента.

Не успела Джорджи опомниться, как Брэм потянул ее к койке.

— Ложись, — коротко велел он.

Усевшись на край койки, она ощутила вибрацию двигателей в машинном отделении и сказала себе, что именно об этом мечтала.

Брэм сунул руку в карман и вытащил презерватив. Значит, это действительно случится!

Несмотря на холод в каюте, Джорджи вспотела. Наверное, это от нервов.

Она молча наблюдала, как Брэм сбрасывает джинсы. Он был уже в полной боевой готовности, и Джорджи, хоть и старалась не смотреть на его пенис, не смогла отвести от него глаз.

Брэм стянул тенниску, открыв грудь с завитками светлых волос. Пока он надевал презерватив, Джорджи старательно пялилась в потолок.

Койка была высокой, так что ему не пришлось тянуться, чтобы подтащить ее бедра к краю. Джорджи оперлась на локти. Подол ее платья поехал наверх и сбился на спине. Брэм снял с Джорджи трусики и, грубо раздвинув ее колени, встал между ними. Она увидела его сосредоточенное лицо и затуманенные глаза и поняла, что никогда еще не чувствовала себя такой уязвимой. Потому что была беспомощной. Открытой его взгляду. Его рукам.

Он подвел ладони под ее бедра и приподнял. Джорджи стало еще труднее опираться на локти. Шея заныла от неудобной позы. Она ощущала запах латекса, алкоголя, табака и духов другой женщины.

Впившись пальцами в ее ягодицы, Брэм пробивал себе дорогу. Джорджи морщилась от боли.

Яхту качнуло на волне, и толчок помог Брэму войти еще глубже. Он начал двигаться, не обращая внимания на то, что голова Джорджи ударяется о стену. Она вытянула шею, но это не помогло. Брэм входил в нее снова и снова. Джорджи смотрела на идеально гармоничные черты его бледного лица, на восьмиугольные тени, падавшие на его щеки. Наконец по его телу прошла судорога — он кончил.

Локти Джорджи скользнули по гладкой поверхности, и она упала на спину. Брэм отстранился от нее и скрылся в крохотной ванной, примыкавшей к каюте. Ноги Джорджи так затекли, что она с трудом свела их. Одернув платье, она подумала, что все еще может обернуться к лучшему — теперь Брэм может увидеть ее в новом свете, они смогут поговорить по душам и, может, даже станут проводить вместе время…

Джорджи прикусила губу и поднялась с койки. Ноги ее не слушались. Брэм вышел из ванной и закурил.

— Увидимся, — бросил он и скрылся за дверью каюты.

В тот момент, когда щелкнул замок, все фантазии Джорджи рассеялись в прах и она наконец поняла, кого любила все это время — грубого, жестокого, самовлюбленного, эгоистичного болвана. Она и себя увидела — убогую дурочку.

Стыд бросил ее на колени. В груди тлела ненависть к себе. Она совсем не разбирается в людях, ничего не знает о жизни, только и умеет, что строить рожи в камеру!

Она жаждала мести. Мечтала ударить его ножом. Пытать и мучить так, как мучил ее он. Как она вообще могла воображать, будто влюблена?!

Следующий сезон был невыносимым. Вне съемочной площадки Джорджи старалась его не замечать, но по иронии судьбы постоянное напряжение привело к такой мощной эмоциональной совместимости на экране, что рейтинги продолжали расти. Джорджи окружала себя друзьями из съемочной бригады и актеров или занималась в своем трейлере: все, что угодно, лишь бы не видеть его и его сквернословов-подпевал, вечно торчавших поблизости.