Записки военного советника в Египте - Василий Мурзинцев

Но и такая организация стрельб имела свои положительные моменты. Командиры батарей получали хорошую практику в управлении огнем. Особенно обращали внимание на своевременность открытия и прекращения огня. Это увеличивает эффективность стрельбы и дает большую экономию снарядов. Во время стрельб выявилась закономерность: большинство трасс отстающие. Запаздывание — хроническая болезнь арабов. Через несколько дней после стрельб, а точнее, вечером 29 августа, из штаба армии мне позвонил переводчик и сообщил, что в Исмаилии в 9 часов 30 августа состоится совещание, на которое вызывают в числе других советников и меня.

— А где я там буду искать это совещание? — спросил я.

— Совещание будет в столовой, — ответил переводчик.

— А где столовая?

— В Исмаилии.

— А сколько там столовых?

— Этого я не знаю.

— А есть ли кто-нибудь рядом из тех, кто знает?

— Нет, никого.

— Так где же я буду искать совещание?

— В столовой.

— Понятно, — ответил я и положил трубку.

В Исмаилии мне до этого бывать не приходилось и все же утром следующего дня на грузовике «Наср» с водителем я храбро отправился в путь. Пятнадцать километров мы проехали за пятнадцать минут. Переехали по высокому горбатому мосту через пресноводный канал и оказались на окраине города. Уверенный, что дальше судоходного канала меня все равно не пустят, я сказал водителю: «Алатуль[16]!» — и махнул рукой. Прямая и широкая улица с зеленой полосой посередине и с невысокими пальмами по сторонам привела нас в центр города. Здесь я увидел представителей военной полиции в красных беретах и на все их вопросы отвечал, что мне нужен «руси мусташар» — русский советник. После продолжительного и оживленного совещания полицейских с водителем один из полицейских сел ко мне в кабину и мы поехали по той же улице обратно. Не знаю сколько в Исмаилии столовых, но мы приехали после нескольких поворотов туда, куда было нужно. Только успел поздороваться с друзьями, как началось совещание.

После совещания нас угостили русским обедом. Были щи с мясом, котлеты и арбуз. Но вместо русского хлеба подали традиционные лепешки. Обед готовили повара-арабы и, несмотря на их старания, русского вкуса и запаха я не почувствовал. После обеда и перекура все разошлись по своим машинам. Вышел и я. Моего персонального грузовика на месте не оказалось, хотя я дважды повторил водителю, что меня нужно ожидать. После недолгих поисков и ожидания убедился, что машины по неизвестным причинам нет. Стал искать попутчика, и Валентин Головко любезно согласился подвезти меня, сделав крюк километров десять. Во время нашего разговора подошел «местный житель» Виктор Кузменко и предложил свои услуги в качестве гида. Мы с удовольствием согласились и уселись в прикрытый брезентом «Джип» ГАЗ-69. Выехали на знакомую уже улицу, проехали в центр и повернули на юг вдоль канала. Я с любопытством всматривался в фронтовой город. К моему удивлению город пострадал несильно. Только наглухо закрытые железными шторами витрины магазинов да редкие прохожие напоминали о том, что в нескольких сотнях метров проходит линия фронта. Ближе к каналу стали чаще попадаться дома с прострелянными стеклами. Тонкие стены легко пробиваются пулями крупного калибра насквозь. Отверстия от пуль аккуратные и обычно тянутся строчкой. Отверстия от осколков не имеют определенной формы, а различные по размеру и рассыпаны по стенам в беспорядке. Дома невысокие, большинство в два-три этажа. Их плохо видно из-за густых верхушек пальм. Водонапорные башни, а их в городе много, все как решето. Нет более легкого способа выгнать население из города, чем лишить его воды. Видимо, поэтому израильтяне старательно поработали над хорошо видимыми водонапорными башнями.

Тихий, без машин и без людей, зеленый от множества пальмовых рощ, кустов и цветов город, казалось, дремал под знойным солнцем. Проехали красивое здание Правления Суэцкого канала, замедлили ход у многоэтажного дома с флагом ООН на мачте и выехали в пальмовую рощу, иссеченную пулями и осколками. Здесь мы вышли. Осмотрелись. К нам подошел офицер и мы попросили провести нас к каналу. Офицер охотно согласился, и мы по узкой и глубокой траншее, вырытой в каменистом грунте, через пальмовую рощу направились за ним. В стенках траншеи часто встречались крепкие и толстые пальмовые корни. Мне стало жалко и красавицы пальмы, и покинутый жителями город. Немало поколений египтян потрудились в этих жарких безводных местах, чтобы сделать их пригодными для жизни. По извилистой траншее мы поднялись на высокий каменистый вал и увидели Суэцкий канал. Чтобы не привлечь внимания израильтян, осторожно выглядывали из-за кустов и пальм.

Неожиданным оказалось то, что на высоком берегу нам из-за зеленых кустов открылась желтая пустыня. Ни кустика, ни деревца. Прямо перед нами, на высоком свеженасыпанном песчаном валу стоял ярко-оранжевый бульдозер. Возможно, израильтяне обедали или пережидали жару и оставили свой бульдозер, как напоминание арабам о своем присутствии. Других признаков израильтян я не заметил. Да и были мы там всего несколько минут. Зеленая вода канала была неподвижной. Удовлетворив свое любопытство, мы той же дорогой вернулись к машине. Решили посмотреть на озеро Тимсах, что в переводе означает крокодил. Прекрасная пальмовая аллея привела нас к полуразрушенному мосту через пресноводный канал. Мост был разрушен в последний день перед заключением соглашения о прекращении огня. Тогда израильтяне нанесли удары по уцелевшим мостам, видимо, уже не надеясь воспользоваться ими после перемирия для рывка в глубь страны. Но полностью эту задачу выполнить они не смогли, помешали зенитчики.

Дорога через мост вела к Суэцкому судоходному каналу. Местность здесь открытая, и мы, осмотрев мост и полюбовавшись темно-синим озером в оправе ярко-желтых берегов, вернулись.

Вскоре я прибыл на КП и узнал, что водитель грузовика вернулся давно. Попытался узнать, почему он уехал, но так и не понял. Или он имел приказ отвезти меня и вернуться, или не понял моего распоряжения, или проявил недисциплинированность. Мистер Фавзи, наверное, чтобы успокоить меня, обещал водителя наказать, но за что, известно одному аллаху. Да и наказал ли, тоже знает один аллах. Я не настаивал. Несколько дней у нас полностью заняли тренировки, боевое дежурство, совершенствование инженерного оборудования и другие большие и малые заботы.

Неожиданно в штаб армии был вызван мистер Гама.

Вернувшись, он доложил мне, что получил приказ за три дня оборудовать и занять новый боевой порядок в районе г. Кебрит, дачного места на западном берегу Горького озера. После рекогносцировки местности выделили солдат для инженерного оборудования позиций, а с остальными продолжали занятия, несли боевое дежурство.

На исходе третьих суток, когда инженерные работы подходили к концу, мистер Гама сказал мне:

— Мистер Васили, приказ — новая позиция.

— Занимать новую позицию? — спросил я. Мне не хотелось этого делать средь белого дня, да и окопы хотя и можно было занимать, не были полностью обложены мешками с песком. Поэтому я предложил занимать новый боевой порядок в сумерках. В это время нас уже не видно с восточного берега озера, но еще была достаточно светло, чтобы батареи заняли свои огневые позиции быстро и без происшествий.

— Нет, мистер Васили, — выслушав меня, ответил мистер Гама, — другой позиция Суэц.

— При чем здесь Суэц, — не понимал я. — Хатли хорита, давай карту.

Принесли карту, и мистер Гама показал мне точку на северозападной окраине Суэца.

— Хэна, здесь.

— Или путает что-то мистер Гама, или я не могу понять, — подумал я. Три дня назад был получен не только приказ о перемещении, но и некоторые обоснования необходимости этого, а сегодня…

— Ты понимаешь, почему Суэц? — спросил я мистера Гаму, надеясь получить от него некоторые подробности, которые убедили бы меня, что полк действительно должен занять боевой порядок в районе Суэца.

— Не понимаю, — пожал плечами мистер Гама. Я, в свою очередь, не мог понять, чего не понимает мистер Гама: моего ли вопроса, или причины неожиданного приказа о перемещении.

— Нада ехать, — сказал Гама.

— Куда ехать? — спросил я.

— Хэна, здесь, — ткнул мистер Гама в карту.

Я посмотрел и увидел, что ехать нужно к мистеру Адаму Ивановичу Седлецкому. Полк возвращался туда, где я нашел его в первые дни пребывания в ОАР, но значительно ближе к каналу.

— Позиции там подготовлены? — спросил я мистера Гама, — или все нужно самим делать?

— Нус-унус (серединка на половинку), — ответа он.

Я решил, что это та позиция, что мы готовили в июне, но так и не заняли.

Когда прибыли на место, оказалось, что мои надежды не оправдались. Позиция была занята другим полком, где советником оказался коренастый, молчаливый, даже несколько угрюмый подполковник Владимир Бурковский.