Семья Майклов в Африке - Джордж Майкл

— Займись зайцем, — шепнул я Джону, у которого уже была наготове камера. — А я буду снимать орла.

Едва я успел поймать орла в видоискатель, как он сорвался с места и стрелой полетел к зайцу. Я ни на минуту не выпускал птицу из объектива. Она камнем свалилась на оцепеневшего зайца и без видимых усилий взмыла вверх со своей трепещущей добычей, зажатой в мощных когтях. Победно поднявшись высоко в небо, орел стал плавно спускаться ярдах в двухстах от нас.

— Живо за ним, — сказал я. — Старайтесь прятаться за скалами, чтобы он вас не заметил.

Словно тени скользили мы от скалы к скале, пока не увидели за огромным камнем орла, склонившегося над зайцем, которого он прижимал к земле своими чешуйчатыми лапами. Когти сжимались все беспощаднее, заяц слабел. Нервы наши напряглись до предела, и только непрерывное жужжание кинокамер приносило нам некоторое облегчение.

— Какой ужас! — вскрикнула Кэрол, когда орел своим острым как бритва клювом вонзился в тело зайца.

Слов нет, зрелище было ужасным. Но ведь это тоже Африка — одна из ее граней, увидеть которую удается очень немногим. Зверь убивает зверя. Это непреложный закон природы, тут уж ничего не поделаешь. Помочь зайцу мы не могли и участвовали в драме только как зрители, пассивно наблюдая и фотографируя.

— Посмотри-ка, Джордж, — торопливо прошептала Марджори.

К нашему изумлению, из зарослей показался гепард и — что уже совсем невероятно — на его груди мы увидели две глубокие раны.

— Тот самый гепард, который поймал импалу, — сказал Пенга.

Это явное совпадение наглядно продемонстрировало неумолимость жестокого закона джунглей. Еще совсем недавно мы видели, как гепард убил импалу и как львица отняла у него добычу. В другом месте орел убил зайца и теперь сам должен был стать жертвой. Вся эта история вертелась вокруг одного и того же главного героя.

С быстротой молнии, прежде чем орел успел схватить мертвого зайца и улететь, гепард подскочил к нему, выхватил у него из-под лап добычу, уволок ее в кусты и жадно стал пожирать эти искромсанные, окровавленные останки.

Орел с диким бешенством носился в воздухе. Мы наблюдали, как он мечется из стороны в сторону, выкрикивая яростные угрозы над головой непрошеного гостя. Вдруг он камнем упал на спину своего противника. Его когти прочертили длинные кровавые полосы на мягкой шкуре гепарда. Это было возмездие. Орел ни на минуту не оставлял в покое своего врага, пока тот в отчаянии не уполз в густые заросли. Гепарду уже пришлось отдать свою добычу львице, и теперь он твердо решил не упускать своего.

Еще несколько минут носился орел над землей и наконец улетел к высокой большой скале позади нас. Я не сомневался, что его гнездо было где-то поблизости, и стал быстро соображать. Вероятно, когда я начинаю размышлять, на моем лице появляется необычное выражение, потому что не успел я толком обдумать план поимки орла, как Марджори спросила:

— Так что же ты решил сделать?

— Как ты догадалась, что я об этом думаю?

— Я не первый день тебя знаю и могу по выражению твоего лица сказать, о чем ты думаешь. Сейчас ты наверняка думаешь о том, как бы поймать орла, или еще о чем-нибудь таком же нереальном.

— Да, именно это я и собираюсь сделать и докажу, что ничего нереального тут нет. Орел этот страшно голоден, и ничего не стоит заманить его в ловушку, которую я ему приготовлю.

— Ой как интересно! — воскликнула Кэрол.

— Не знаю, получится ли у меня что-нибудь с такой огромной птицей, как орел, но попробовать можно. Когда я был мальчиком, мне без труда удавалось ловить ястребов при помощи клетки, в которой сидела мышь. Я брал с собой такую клетку, садился на велосипед и ехал до тех пор, пока не появлялся ястреб. Тогда я ставил клетку на землю на видном месте, вынимал прочную веревку, делал на одном ее конце петлю и осторожно раскладывал на клетке. Как только ястреб замечал мышь, он начинал кружить над ней. Убедившись наконец, что ему не грозит опасность, он садился на клетку и сквозь железные прутья пытался достать мышь. И вот тут я начинал действовать. Один сильный рывок — и в девяти случаях из десяти петля крепко затягивалась на лапе ястреба, а иногда сразу на обеих. Мне оставалось только подойти к ястребу и сунуть его в мешок.

Пенга засмеялся и сказал:

— Наверное, баас сам хочет для себя беды. Эта большая птица очень сильная и очень злая.

— Я думаю, Пенга прав, — заметил Джон. — Эту огромную птицу поймать труднее, чем маленького ястреба.

— Если мой сумасшедший муж уверен в успехе, он ни перед чем не остановится, — заверила его Марджори. — Но почему бы не попробовать, вреда ведь от этого не будет.

— Давайте попробуем, — ответил я, — вернемся в лагерь и что-нибудь соорудим. Придется как следует поработать, но дело того стоит. Представляете, какой можно сделать замечательный эпизод, если прибавить еще и эту сцену к тем кадрам, какие у нас уже есть.

Вернувшись в лагерь, я принялся мастерить клетку из гибких зеленых прутьев. В клетку надо было посадить живого зайца. Пока я работал, Пенга и еще один парень отправились расставлять хитроумные африканские капканы, чтобы поймать приманку.

На следующее утро Пенга пошел проверить капканы и, разумеется, скоро вернулся с довольно крупным зайцем. Мы посадили зайца в клетку, захватили два мешка, длинную, крепкую веревку и тотчас отправились к скалам.

Осмотрев гнездо орла, я выбрал место у подножия большой скалы, где рос густой кустарник, за которым легко было укрыться. Клетку с зайцем мы поставили на небольшой бугорок на открытом месте, так, чтобы орел мог сразу ее увидеть. Я старательно разложил петлю по верху клетки, проверил, хорошо ли она скользит, затем все мы спрятались за кустами. Расставив кинокамеры, мы расположились поудобнее, насколько это было возможно, и стали терпеливо ждать.

Если вы сидите притаившись в африканских зарослях, сначала они кажутся вам безмолвными, но потом до вас начинают доходить приглушенные голоса джунглей. Слабые, почти неуловимые звуки, которые может различить лишь тренированное человеческое ухо. Постепенно ваше восприятие становится более острым и тонким, и вы уже можете улавливать такие непривычные звуки, как отдаленный свист птицы у-двения, отрывистое карканье вороны, стрекот кузнечиков и жужжание диких пчел и жуков. Мы старались не курить и не разговаривать и даже боялись вынуть носовой платок, чтобы стереть со лба капли пота. Зной усиливался. Мы ждали в полной тишине, внимательно прислушиваясь. Я слегка толкнул Марджори локтем и показал на узкий уступ неподалеку от нас, где резвились два горных крольчонка, как будто играя в прятки. Мы наблюдали за ними с большим интересом и так увлеклись их игрой, что не заметили бы крошечной черной точки, кружившей высоко в небе, если бы кролики вдруг не всполошились, подняв мордочки кверху.