Без вздоха полночь (СИ) - Шторм Наташа

– Рада познакомиться с тобой, Избранная. Я Регина.

Поняла и так, не тупая! Я натянуто улыбнулась. Рукопожатие хрупкой девушки оказалось по-мужски крепким.

– Дарья.

Вадим обнял мою соперницу за талию и кашлянул.

– Ладно, идите, Синицына, отдыхайте. А нам нужно немного побеседовать.

Синицына? Это оказалось ударом ниже пояса. Я кивнула и уныло побрела в сторону своей палатки, с трудом сдерживая слёзы. Знаем мы эти беседы. Как же! Небось целоваться начнут, а потом… Нет, только не думать, что будет потом. Задёрнув брезентовые дверцы, я упала поверх спального мешка и тихонько завыла. Светлое, волшебное, прекрасное чувство, которое нетерпеливо ждали все девочки, на деле оказалось ядовитым, колким и режущим. Оно наполняло сердце невыносимой болью и разочарованием. То, что клокотало в моей груди, так же не походило и на тихую безответную любовь, преисполненную возвышенной грустью и звенящей печалью. Словом, тот, кто описывал слово из шести букв, и понятия не имел, что на самом деле ощущал человек, сердце которого пронзила-таки стрела пухлого златовласого ангелочка.

Итог дня. Я ощущала себя до ужаса несчастной и до безобразия расстроенной. Мне не засыпалось, не лежалось и не сиделось. Брезентовые стены палатки давили, вызывая приступ клаустрофобии, которой я раньше не страдала.

Высунув голову наружу, огляделась по сторонам. Лагерь погрузился во тьму. Тусклые, болтавшиеся на скрученных проводах лампочки освещали его лишь по периметру, да кое-где полыхали неяркие костры. Тишину взорвал крик одинокой птицы. Я плохо знала обитателей пустынь, но мне казалось, что птица плачет. Слёзы разочарования выступили и на моих щеках. Сто раз пожалела, что согласилась приехать сюда. Вот сидела бы сейчас со своими старушками в лаборатории, водила кисточкой по очередному экспонату и была бы счастливейшей из смертных. А теперь? Что мне делать теперь? Ощутив очередной приступ горечи и боли, упала на тёплый песок и разрыдалась. Я искренне просила высшие силы, чтобы они превратили моё сердце в камень, выжгли чувства, чтобы то, что называлось любовью, ушло и больше никогда не возвращалось.

Всхлипывая, я поднялась на ноги и удивилась, когда те самые ноги повели меня в сторону палатки Вадима. Сев немного поодаль, между аккуратно составленными ящиками, прислушалась. Да. Вадик был не один. Я напрягла слух, не понимая, зачем. Чтобы сделать ещё больнее? То, что происходило внутри, можно было представить и без звукового сопровождения. Но мне показалось, тонкий женский голос произнёс моё имя. Мягкий баритон что-то ответил. Пришлось встать на колени и проползти метров десять. Одиноко стоявший куст надёжно скрывал меня от всего мира. Я усмехнулась. Пустыня и одиночество. Это так знаково.

И вновь сопрано.

– Нужно рассмотреть её витахи. Не могу понять, почему они появились за три дня до полнолуния. Возможно, потому, что сразу же последует затмение?

Баритон.

– Ты думаешь, кто-то решится выкрасть девушку и принести её в жертву? Но каким боком русская барышня, которая и в пустыне никогда не была, оказалась той самой?

Я схватилась за сердце. В жертву? Это они обо мне? А о ком же ещё? И что такое витахи?

– Мне нужно немедленно уехать. То, что ты рассказал ― очень важно. Хочу кое с кем посоветоваться.

– А я постараюсь обеспечить её охрану.

Охрану? Вадим решил охранять меня? Спасибо, конечно, но как и от кого? Мне вдруг захотелось позвонить отцу и попросить, чтобы он прилетел немедленно и забрал меня из этого кошмара. Страшные картины обезглавленных мумий всплывали перед глазами, На них были такие же татуировки. Витахи! Слово показалось мне до боли знакомым. Я ощущала его смысл, но сформулировать перевод всё ещё не могла. Кожу покрыли мурашки, а по спине покатилась струйка пота. Нужно вернуться в палатку. По моим расчётам телефон, разобранный по частям для просушки, высох уже раз сто. Предстояло собрать его воедино и попытаться связаться с родителем. Я только начала пятиться задом в сторону своего брезентового дома, как края палатки Вадима распахнулись, и почти перед моим носом возникли две фигуры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ты точно решила ехать сегодня? Уже поздно.

– Времени мало. Да не переживай. Я родилась в этой пустыне и знаю её, как свои пять пальцев.

Женщина встала на цыпочки и звонко чмокнула моего шефа. Через минуту хлопнула дверь машины, а потом я услышала рёв мотора. Вадим немного потоптался у на месте и направился вглубь лагеря. Ко мне попёрся, гад. Я нервно хохотнула. Вот удивится, когда обнаружит, что я смылась. Немного подумав, всё-таки выползла из-за куста и направилась в другую сторону. Я не могла встретиться с шефом немедленно. Лёгкость общения куда-то испарилась, а на смену ей пришла обида. Поброжу где-нибудь, посижу, на луну повою, а завтра возьму себя в руки и подумаю, что со всем этим делать.

Я взобралась на бархан и растянулась на тёплом песке, закинув руки за голову. Звёздное небо притягивало и завораживало. Если бы Даша Синицына оказалась тут раньше и при других обстоятельствах, то обязательно влюбилась бы и в эту бескрайнюю пустыню, и в этот исчерченный созвездиями чёрный океан. Наверное, я бы чувствовала не тоску и поглощавшее меня одиночество, а умиротворение и радость от единения с чем-то великим и вечным. На глазах опять выступили слёзы. Вдруг вспомнилось, как Вадик поднял моё лицо за подбородок и поцеловал. Этот поцелуй не был случайным. Именно так влюблённый мужчина целует свою женщину. Но шеф не был влюблён, а я не была его. Тогда зачем? Минутная слабость? Нет. Это не про Вадима Дмитриевича. Он не имел слабостей, а, если и имел, то прятал их глубоко. Так глубоко, что докопаться до них было невозможно.

– Вот ты где?

Я вздрогнула и подскочила. Незаметно промокнув влажные глаза, попыталась взять себя в руки.

– Прогуляться решила. А Вы?

– Тоже.

– А почему Вы решили прогуляться? Разве не соскучились по Регине?

Вадим уселся рядом и тяжело вздохнул.

– Мы вместе уже семь лет. Иногда мне кажется, что наши отношения держат только рабочие моменты, да то, что каждый из нас месяцами пропадает в какой-нибудь экспедиции. Мы редко видимся. А время и расстояние совершенно не способствуют укреплению чувств. Скорее, это привычка.

– Тогда почему Вы здесь, если Ваша привычка где-то рядом? Возвращайтесь к ней и укрепляйте чувства, пока время и расстояние не превратили их в песок.

Шеф посмотрел мне в глаза. Его лицо было скрыто тенью, но лихорадочный блеск зрачков обжигал.

– Не знаю, Даша. Возможно, мы очень скоро расстанемся с Региной, тихо и безболезненно. ― Он протянул руку и попытался обнять меня.

Я отпрянула, как от удара тока, и быстро поднялась на ноги.

– Это Ваше личное дело, Вадим Дмитриевич. Но я не намерена обниматься с мужчинами, которые находятся в отношениях.

Быстрым шагом (настолько быстрым, насколько это было возможно), спотыкаясь и пробуксовывая, я направилась в лагерь.

– Вадим.

– Что? ― я обернулась.

– Называй меня просто Вадим.

Я утроила усилие и буквально побежала к палатке.

Глава 11

Наступившее утро казалось приятным во всех отношениях. В трёх метрах от моего убежища я обнаружила душ, самый настоящий. Огромный резервуар, наполненный водой, возвышался над лагерем и нагревался от яркого солнца. Теперь необходимость обтираться по частям отпала. Понимая, что вода в пустыне ценится на вес золота, постаралась не злоупотреблять дарами цивилизации. Смыв пыль, пот и страх, вновь почувствовала себя молодой и привлекательной. И чёрт с ним, с этим Вадимом. Пусть разбирается в своих чувствах, как хочет, а я найду себе другой предмет для обожания. Что, парней на свете не осталось? Вот встречу своего собственного и стану счастливой. А, если нет, познакомлюсь с кем-нибудь по интернету, душу отведу. Начинать общение лучше на расстоянии. Тогда и сбегать не придётся. Щёлкнул мышью и попал в другое пространство за один вздох. Буду счастливой, буду любимой, буду радоваться жизни… Такие чудесные мантрочки испарились, стоило мне увидеть шефа. Он стоял, голый по пояс, и нервно переминался с ноги на ногу, ожидая своей очереди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})