Суеверие - Дэвид Амброуз

И вновь Сэм помедлил с ответом.

— Кажется, однажды, много лет назад, произошла одна вещь, которая, видимо, как-то связана с этим. — Лицо его стало отрешенным, словно он сосредоточился на чем-то далеком. — Я помню только, что шел по дороге. Был чудесный денек, начало июня. Я был один, и вдруг меня поразила одна мысль. Как будто вспышка в мозгу. Наверное, я даже не сбился с шага. Если бы меня в ту минуту кто-нибудь видел, он бы не заметил никаких перемен. Но мне показалось, что произошло нечто из ряда вон выходящее. — Он помолчал, потом снова заговорил, и опять замолчал, покусывая губы, словно мучительно пытался подобрать верные слова: — Этим из ряда вон выходящим событием был просто сам факт моего существования — я жив, я мыслю, и это мои ноги ступают по тропе. Я как бы оказался одновременно внутри и снаружи собственного тела. И при этом — чего раньше я никогда не осознавал — я был еще частью окружающего меня пейзажа — пейзажа, который странным образом стал для меня новым и незнакомым, хотя вокруг совершенно ничего не изменилось. Это ощущение было жутким и захватывающим одновременно. Длилось оно не больше пары минут, но пока они шли, время ничего не значило для меня. И можно сказать, что с тех пор оно вообще мало что для меня значит, — он взглянул на нее с виноватой улыбкой, будто надеялся, что она удовлетворится этим ответом, ибо больше сказать ему нечего. — Обыкновенное, простое чувство единства со вселенной. Странно лишь, что мы находим его странным, в то время как у народов, которые мы привыкли обзывать примитивными, оно присутствует всегда.

На секунду задумавшись, Джоанна спросила:

— Когда же это с вами произошло?

— Ну, много лет назад.

— Сколько?

— Так сразу и не сосчитаешь.

— А сколько вам тогда было лет?

— Семь.

Глава 10

Пока они беседовали, начало смеркаться. Сэм предложил гостье бокал сухого вина и достал из холодильника бутылку. Это было замечательное белое вино, и когда Джоанна его похвалила, Сэм сказал, что оно называется «кодру», делают его на севере долины Роны во Франции, а эту бутылку ему подарил друг, который занимается поставкой вин в рестораны по всему восточному побережью.

— Да, кстати, — добавил он, бросив взгляд на часы. — Надо было мне вас раньше спросить, но если вы сегодня свободны, позвольте мне угостить вас ужином.

— Очень любезно с вашей стороны, — сказала Джоанна, махнув рукой на правило, которое всегда внушала ей мать: женщина не должна быть свободна раньше, чем через три дня, а перед первым свиданием — через пять. — Буду очень рада.

Тут Сэм снова ее удивил.

— Мне приятель прислал из Калифорнии по электронной почте новый рецепт. Если вы согласны побыть подопытным кроликом, я бы хотел его опробовать.

— Заманчиво, — растерянно проговорила Джоанна. Сэм снова наполнил ее бокал, и у нее мелькнуло подозрение, что это его обычный приемчик прелюдии к соблазнению. Но тут же она отмела эту мысль: слишком уж сложно. Просто Сэм не в состоянии, как она, позволить себе роскошь ужинать в ресторанах.

— Вам помочь?

— Нет — разве что я окончательно запутаюсь. Но, надеюсь, этого не случится. Берите лучше бокал и проходите на кухню.

Кухня смахивала на пещеру, хотя ею явно пользовались регулярно. Она была увешана связками ароматных трав и пряностей, а также сковородками и кастрюлями. Все ножи были острыми, словно бритва, и с удобными деревянными рукоятками. Сэм включил в большой комнате музыку, и два динамика заполнили квартиру звуками концерта Паулинга. Пока Сэм готовил филе трески с соевым соусом, конопляным маслом, имбирем и кориандром, они болтали о том о сем. Рыба, которую Сэм подал с рисом басмати и второй бутылкой кодру, оказалась великолепной.

Они ужинали при свечах, усевшись за одним концом длинного дубового стола в гостиной, сплошь уставленной книжными полками. На десерт Сэм припас свежее манго с лимонным шербетом. Он предложил сварить кофе, но Джоанна отказалась. Тогда он обошел стол, чтобы подлить ей еще вина, и поцеловал ее долгим и нежным поцелуем.

— Ну хорошо, — сказала она час спустя, когда они лежали в постели, отдыхая от ласк. — Не для интервью, а просто так — скажи, как же все-таки вышло, что ты до сих пор холост?

— Эй, но я ведь не настолько стар, — мягко возразил Сэм.

— Я этого не сказала. Но, по-моему, женщины тебе нравятся, а если ты до сих пор не женат, это значит, что у тебя их была чертова уйма.

— Может, ты из тех женщин, которые считают мужчину неполноценным, если он до тридцати не успел жениться?

— Я вообще не из «тех женщин, которые то-то и то-то».

— Да что ты говоришь? — он погладил ее по спине и снова нежно притянул к себе.

Позже они сидели по-турецки на подоконнике в гостиной и ели фруктовый йогурт с воздушной кукурузой, запивая все это шампанским.

— Вот и доказательство! — победоносно воскликнула Джоанна, когда Сэм извлек бутылку из холодильника.

Он удивился:

— Доказательство чего?

— Ты все спланировал заранее, вплоть до шампанского, чтобы отметить это событие.

— Оно осталось с какого-то праздника, — прижав руку к сердцу, начал оправдываться Сэм. — Я и забыл о нем.

— А ты правда сам готовишь? Или научился делать только одно блюдо, чтобы производить впечатление на девушек?

— Приходи завтра в гости, и узнаешь.

Она наклонилась к нему и поцеловала.

— А что, я могу.

Они еще немного поговорили о себе, о своем прошлом — а потом снова вернулись к предстоящему эксперименту и принялись обсуждать предполагаемый состав группы. Вдруг Сэм замолчал на полуслове и задумчиво посмотрел в окно на черные воды Гудзона. Джоанна уже начала привыкать к тому, что он иногда погружается в себя, и мысли его витают где-то в другом месте. Эта его особенность вызывала симпатию, поскольку сам он не отдавал себе в этом отчета, и в такие минуты казался беззащитным и одиноким.

— Знаешь, о чем я думаю, — сказал он после продолжительного молчания. — Если бы мне удалось зазвать к нам Роджера Фуллертона, это была бы не просто удача, а настоящая сенсация.

— Кто это — Роджер Фуллертон?

— Мой старый профессор физики из Принстона. Он действительно очень знаменит и дважды выдвигался на Нобелевскую премию, хотя и не стал пока лауреатом. Если он будет в нашей группе, это привлечет к эксперименту внимание даже тех, кто вообще не видит смысла в исследовании паранормальных явлений, считая их чем-то средним между массовой истерией и шарлатанством.

— А он согласится?

— Даже не знаю, — Сэм негромко засмеялся и наконец снова повернулся к Джоанне. — Он-то как раз всегда и считал такие явления чем-то средним между массовой истерией и шарлатанством.