Йоркширская роза - Маргарет Пембертон

Ноуэл воспринял сказанное так, словно ушам своим не верил, но не успели его брови занять самое высокое положение на лбу, а челюсть отвиснуть ниже некуда, как глаза выразили пусть и неохотное, но все же согласие с предложением Лиззи. Он сможет продолжать свои занятия. Какое значение имеет, где он при этом будет жить, если исчезнет риск покалечить руки, работая на ткацком станке или крутильной машине?

Незабываемо отвратительной сделала эту минуту реакция Нины. Она не протестовала и даже вообще не говорила. Она пронзительно кричала.

Лиззи вскочила на ноги быстрым движением, не свойственным ее обычной врожденной фации. Схватив Нину за обе руки и одним рывком поставив на ноги, она закричала на нее так, как никогда себе не позволяла:

– Нина, прекрати! Перестань сию минуту! Сообрази, что подумает отец! Ты хочешь, чтобы у него случился еще один удар? Хочешь, чтобы все было хуже, чем есть?

– Я пойду к па и успокою его, – сказал Ноуэл, в голове у которого уже теснились соображения насчет того, как бы найти на окраине комнату, где он мог бы устроить себе мастерскую.

– Это будет не так плохо, Нина. – Роуз испытывала физическую боль при виде отчаянных страданий Нины, ей хотелось хоть немного утешить сестру. – Мама Дженни Уилкинсон такая славная, они с нашей ма уже подружились.

Нина не приняла утешения. Ошеломленная резким окриком матери, она перестала орать и заговорила, истерически всхлипывая и задыхаясь:

– Почему мы должны жить в фабричном коттедже для рабочих? Мы такие же Риммингтоны, как и Сагде-ны! Что они подумают о нас, когда узнают? Они больше никогда не захотят иметь с нами дело! Никогда, никогда, никогда!

– Как вижу, вы утратили способность трезво оценивать положение вещей, мисс! – Лиззи отпустила руки дочери и глубоко втянула в себя воздух, так что побелели краешки ее красиво вырезанных ноздрей. – Но поскольку, как я искренне надеюсь, ваши кузены не потеряли это качество, им вполне безразлично, где мы будем жить.

Нина замотала головой, волосы ее в полном беспорядке рассыпались по плечам. Ее мать ошибается. Она точно знала, что ее мать ошибается. И точно знала, что никогда не привыкнет жить в доме без ванной и уборной, по соседству с людьми, которые знать не знают, что такое модельер одежды. С людьми, которые носят сабо, а не туфли и шали вместо шляп и пальто.

– Это несправедливо! – еле слышно выговорила она, заливаясь слезами. – Не-спра-вед-ли-во!

Лиззи прекрасно понимала, что это несправедливо, как, впрочем, и многое другое. Несправедливо, что Лоренса поразил удар и он лишился возможности передвигаться без посторонней помощи и нормально разговаривать. Несправедливо, что, в то время как отец ее очень богат, она, попав в беду, не может обратиться к нему за помощью.

Вспышка гнева, вызванная собственным потрясением, прошла, и Лиззи привлекла к себе Нину, обняла ее и заговорила сочувственно:

– Это жизнь несправедлива, моя дорогая девочка. Никогда не была справедливой и не будет, поэтому все и каждый вынуждены считаться с обстоятельствами. – Она пригладила растрепавшиеся волосы Нины, словно та была малым ребенком, и добавила: – Мы обязаны сдерживать наши горестные чувства, детка, чтобы ваш отец не узнал о них, ведь он пострадал больше всех и это не поможет его выздоровлению. Ни капельки не поможет.

Нина притихла и теперь уже не плакала, а прерывисто дышала. Послышался скрип ступенек на лестнице, ведущей наверх, и Роуз, сообразив, что это значит, вышла из кухни. Ноуэл возвращался к своим краскам и кистям, и, стало быть, отец остался один. Проходя мимо лестницы в гостиную, она думала о том, как воспримет отец переезд из их скромного, но вполне приличного дома в фабричный коттедж, такой же, в котором он вырос и из которого так стремился вырваться.

– Полагаю, это милосердие Божие, что мистер Саг-ден не сознает, куда вы вынуждены перебраться.

Такие слова их соседки миссис Меллор, обращенные к Лиззи, Роуз услышала неделей позже, когда мать стояла у калитки, наблюдая за погрузкой вещей на повозку.

Лиззи как раз в это время проверяла, достаточно ли старых газет набили для безопасности в шкафчик с посудой, и ответила невозмутимо:

– Мой муж отчасти утратил свободу движений и речи, но голова у него в полном порядке, миссис Меллор, его умственные способности не пострадали. Он прекрасно знает, куда мы переезжаем, и рад, что соседями нашими будет семья, с которой Роуз и я давно уже дружны.

– Ах вот как?

В голосе у миссис Меллор прозвучало ироническое недоверие. Она ни на минуту не могла поверить, что элегантную Лиззи Сагден могло хоть что-то связывать с ее будущими новыми соседями. Это совершенно исключено! Социальная пропасть, разделяющая обитателей широкой, обсаженной деревьями Джесмонд-авеню и фабричных рабочих и им подобных личностей, населяющих узкие длинные улицы окраин, была для этого слишком глубока.

Роуз крепче обхватила тюк с постельными принадлежностями, который она несла, и сказала запальчиво:

– Дом, куда мы переезжаем, стоит рядом с домом моей лучшей подруги.

Миссис Меллор хмыкнула. Насколько Роуз могла судить, эту даму ничем нельзя было удивить. Миссис Меллор подавила искушение спросить Роуз, не будет ли правильнее сказать, что дом их друзей стоит позади того дома, куда они переезжают, а не рядом с ним, – Лиззи находилась неподалеку и услышала бы это. Миссис Меллор предпочла задать другой вопрос:

– А как твой бедный отец переберется в новый дом? Ведь он не в состоянии дойти туда пешком, верно?

Лиззи избавила дочь от необходимости отвечать. Она как раз закончила короткий разговор с сыном возчика, помогавшим отцу, отошла от него и, ступив на садовую дорожку, сказала:

– Доктор Тодд любезно предложил себя в качестве шофера и отвезет мужа в своем автомобиле. – Повернулась к Роуз и поторопила ее: – Не трать время зря и не занимайся разговорами, милая. Я хочу, чтобы стеганые одеяла и подушки положили на повозку до того, как погрузят кровати и матрасы.

Роуз послушно направилась к повозке со своим объемистым грузом, а миссис Меллор с брюзгливым и отчасти завистливым уважением наблюдала за тем, как Лиззи входит в свой наполовину опустевший дом. Скажите на милость, «в качестве шофера»! Да, Лиззи Саг-ден, разумеется, страдает от резкого поворота фортуны, но она нисколько не утратила привычного стиля. Миссис Меллор сложила руки под грудью и хмыкнула. Стильность, как Лиззи Сагден убедилась на горьком опыте, вещь хорошая, но не спасает от уплаты аренды и от необходимости перебираться на рабочую окраину. Лиззи Сагден может там распускать перышки на любой манер перед своими новыми соседями. Миссис Меллор снова хмыкнула. Она не хотела бы оказаться на месте Лиззи Сагден – даже за весь китайский чай.