На шее у русского принца - Мария Жукова-Гладкова

Я сказала, что мне понравились его картины и они вполне могли бы успешно продаваться в Европе.

– Так, может, организуете ему выставку?

– Я? Выставку? Я не имею никакого отношения к этому миру. Хотя если вдруг найду каких-то людей, заинтересованных в покупке подобных произведений искусства, то сообщу об этом.

Потом приехал Константин, внимательно меня оглядел, о чем-то поговорил с полицейскими и меня забрал. Я попросила отвезти меня к художнику, чтобы взять его координаты и вообще познакомиться лично.

– Вы, Барбара, провели с мужчиной ночь в одной постели и не познакомились? – усмехнулся Константин и тут же стал серьезным: – Что вы помните?

Я повторила версию, представленную полиции.

– Зачем вас с Таисией понесло гулять?! Вы разве не понимаете, Барбара, что это опасно? Лично для вас? Вас в любой момент могут выкрасть!

– Кто? Кому я нужна? Кстати, американка по имени Барбара, которая жила в гостинице, где работает ваша сестра, нашлась?

– Нет, – ответил Константин. – Ее ищет наша полиция. Все ее вещи остались в номере.

– Она жила в том же номере, что и я?

– В соседнем. И я не знаю, кого на самом деле хотели выкрасть – ее или вас. И никто не знает. И ваш Леня так и исчез с концами!

– Американка из богатой семьи?

– Весьма состоятельная дама. Но не из миллионеров. В Петербург уже прилетела ее сестра. Разрабатываются две версии. Или ее выкрали, потому что хотели выкрасть именно ее. Или перепутали с вами. После вашего исчезновения вторая стала основной. Кому вы так нужны?

– Я не знаю. Кстати, вы ничего не выяснили про Леонида Глазунова?

– У вас был год, чтобы выяснить, чем он занимается в Англии! А у меня сколько времени? И где я сейчас нахожусь?

– Но хоть что-нибудь?

– Вам будет неприятно это услышать.

– Говорите. Переживу.

– Он имел дело с дамами значительно старше себя…

– Работал альфонсом, что ли?

– В некотором роде.

– Что значит «в некотором роде»? Он спал с этими женщинами за деньги?

– Да.

Я пожала плечами.

– С вами, как я понимаю, он за деньги не спал?

– Наоборот, он меня содержал. Но я старше его. Может, он просто любит дам постарше? Он рано лишился матери… Кто-то ищет женщину-дочь, кто-то – женщину-друга, а кто-то – женщину-мать. Вы этим никого не удивите.

Константин вздохнул.

– Барбара, у Леонида Глазунова имелись в отношении вас какие-то конкретные планы. Может, с очень дальним прицелом. Я не знаю какие. Даже примерно. Но он – проходимец! Понимаете вы это? Он не только спал с женщинами, он еще подменивал их драгоценности! На очень качественные подделки.

Я непонимающе посмотрела на русского продюсера.

– Официальных обвинений никто не предъявлял. Все на уровне слухов. Но мне так сказали мои знакомые, проживающие в Лондоне. Возможно, дамы переживали за свою репутацию. Но слушок пошел.

– Но у меня нет драгоценностей, которые он мог бы подменить.

– Вы – баронесса. Он изначально мог решить, что у вас что-то есть за душой.

– За год он должен был понять, что это не так!

– Он каждую ночь ночевал в той квартире, где вы вместе жили?

Я покачала головой.

– Вы спрашивали, где он ночевал?

Я опять покачала головой.

– Вероятно, его очень устраивала такая сожительница, как вы. Он продолжал оказывать услуги каким-то дамам и одновременно жить с вами. Вы взяли на себя все бытовые мелочи. Вы не рылись в его вещах. Вы не задавали лишних вопросов. Вы – мечта любого мужчины. Барбара! Вы сами не понимаете, какой вы клад!

– Так почему меня никто не берет замуж? – задала я вопрос, который мне показался логичным в такой ситуации.

– А вы ищете мужа?

– Ну, теперь я считаю, что мне пора выходить замуж.

– Теперь, – хмыкнул Константин. – А раньше вы о чем думали?

– Средний возраст вступающих в брак английских женщин – тридцать лет, а мне всего тридцать три.

– Это вам в Англии «всего», а здесь вы бы уже не котировались на брачном рынке. Хотя мне лично это кажется дикостью. Но советую поискать мужа среди русских. Лично дам вам прекрасную рекомендацию. Вы очень выгодно отличаетесь от моих соотечественниц. Только вот нужен ли вам русский муж?

– Меня в первую очередь интересует человек, а не его национальность, – сказала я.

А сама погрузилась в размышления. Не задумал ли Константин какую-то аферу с моим участием? С выдачей меня замуж? Тот же Ленечка всегда говорил мне, что к русским нужно относиться с большой подозрительностью… И наши газеты об этом постоянно пишут. И рассказывают, какую немыслимую схему обогащения придумал кто-то из русских или о том, какую невероятную аферу провернул. Для англичан невероятную.

Я так и не поняла объяснений наших аналитиков о структуре долгов одного известного лондонского футбольного клуба. Вроде как клуб должен своему хозяину и в случае возникновения непредвиденных обстоятельств или продажи, или еще каких-то перемен, в результате которых произойдет смена владельца, клубу долго придется расплачиваться с нынешним хозяином. Может, всегда. И еще наследникам нынешнего хозяина достанется. Я перечитала ту статью три раза, но так ничего и не поняла. Я же признаю, что я – английская дура. Я дала статью Ленечке. Он долго хохотал и выразил сожаление, что у него нет свободного (да и несвободного) капитала для покупки футбольного клуба. Иначе он сделал бы то же самое.

Ленечка вообще много говорил про «иностранных лохов». Хотя я не понимала схем обогащения русских, я узнала слово «лох» и его происхождение. Оно пришло из финского языка и означает «лосось», то есть простой и глупый человек, как лосось.

Ну, в общем, вы понимаете, про кого это…

– Так, показывайте дом, в котором вы проснулись, – ворвался в поток моих мыслей Константин.

Глава 10

Дом я нашла без труда. Ведь полиция увозила меня отсюда в дневное время и бодрствующую. Да и странные вопли, доносившиеся от дома, не могли не привлечь внимания.

Константин притормозил у калитки, и нашим взорам представилась картина, видеть которую мне не доводилось никогда. Абсолютно голый и босой мужик (это при минусовой температуре воздуха!) стоял у колодца и поливал себя водой из ведра. Когда мы подъехали, он в очередной раз опустил ведро вниз, и цепь стала со скрипом разматываться. Когда мы заходили на территорию, он как раз вылил на себя очередное ведро, заорал, потом проморгался и уставился на нас. Наготы не стеснялся совершенно – или забыл, что не одет.

Опять вспомнился Ленечка, который любил повторять, что русские мужчины обогнали американцев по длине полового члена (на целый сантиметр). Не знаю. У меня никогда не было американских любовников. Но я до сих пор не понимаю, почему русские не стесняются своей наготы. Ленечка тоже обожал разгуливать нагишом по квартире. Но мы хоть жили вместе! А рыжая эксгибиционистка в квартире у Константина? А этот художник?

– Вы ко мне? – спросил мужчина, продолжая стоять босиком у колодца.

Константин кивнул.

– Вы не простудитесь? – спросила я.

Мужчина словно очнулся, промычал «а-а-а…» и пошел ко входу в дом, вяло махнув нам рукой.

Устроились на кухне, куда художник вышел одетым и полностью протрезвевшим. Ленечка говорил, что в каждой русской семье рецепты отрезвления передаются из поколения в поколение, причем одни рецепты отец передает сыну, а другие – мать дочери. Многие девочки уже в десять лет готовы к будущему замужеству – в смысле знают, как привести в чувство «пьяную скотину» и учинить допрос. Ленечка знал, что нужно пить и есть после принятия внутрь изрядной доли горячительных напитков. Думаю, что для некоторых англичан (европейцев, американцев) подобное количество стало бы смертельным.

Впервые в жизни сидела за столом на ящиках для стеклотары. И впервые сидела за столом с частично отпиленными ножками – чтобы столешница опустилась на нужный уровень.

Говорил Константин. Художник, которого звали Семен Иванович, с интересом поглядывал на меня, но ничего не помнил…

– Я вчера гонорар получил и хорошо принял на грудь… – признался он. – То-то баба моя сегодня приезжала. А ее надолго задержали?

Мы этого не знали. Но, по словам Семена Ивановича, все в округе знали, что он поселился на даче после развода, живет здесь круглогодично и творит.

– Вы пили два дня? – спросил Константин.

– Нет, вчера начал. Позавчера денег не было.

– Но Барбара отсутствовала два дня!

Я сидела с невинным видом. Я давно поняла, что нельзя давать людям лишнюю информацию. Я не собиралась рассказывать Константину про дядьку, который меня допрашивал в другом доме, и про чужие стодолларовые купюры, которые почему-то оказались у Константина.

Семен Иванович развел руками и посмотрел на меня.

– Я ничего не помню. То есть помню, как меня хватали. Проснулась я рядом с вами.

– Обалдеть! – покачал головой Семен Иванович. – А я вас даже не заметил.