Рамакришна И Его Ученики - Кристофер Ишервуд

Теперь юноша совсем отвернулся от мира, в котором не было ничего прочного, его ум влекло к тому единственному источнику, который казался ему вечным. Он был одержим страстным желанием узреть Кали, Божественную Мать – познать Реальность в образе, которому он каждый день совершает поклонение в храме. Одержимый любовью к Кали и желанием увидеть ее, Рамакришна почти все время стал проводить в храме. Когда же, согласно обычаю, в полдень и на ночь двери святилища закрывались, он избегал общения, уходил один в дикие джунгли, которыми зарос весь северный край Дакшинешвара.

Хридай встревожился, он видел, что Рамакришна почти не спит и очень мало ест. И он знал, что дядя целыми ночами бродит в джунглях, чего не решается делать никто в Дакшинешваре, особенно по ночам. Там ведь когда-то было кладбище, значит, вполне могут встретиться призраки.

Как-то ночью верный племянник, преодолев страхи, тихонько последовал за Рамакришной. Хридай хотел напугать Рамакришну и заставить его вернуться, он бросал ему вслед камешки и гальку, но Рамакришна, будто не замечая, как они падают возле него, углубился в чащу. Наутро Хридай прямо спросил его, что он делал в столь зловещем месте среди ночи. Рамакришна объяснил, что там растет дерево амалаки – его терпкие плоды напоминают по виду сливы, – а в священных книгах сказано, что медитирующему под амалаки дается исполнение самого заветного желания. Рамакришна медитировал под этим деревом в надежде, что ему будет дано увидеть Кали.

Это еще сильней встревожило Хридая. По складу характера он был не в состоянии понять религиозную одержимость такого рода. Ему казалось, что Рамакришна выходит за пределы приличий, возможно, даже за пределы разума. В известной степени его опасения разделяли почти все в Дак-шинешваре. Главный священнослужитель относился к религии серьезней, чем им казалось допустимым.

В другой раз Хридай пошел в джунгли, зная, что Рамакришна уже там. Он обнаружил, что дядя сидит в медитации под деревом амалаки. Рамакришна снял с себя не только дхоти, но и священный шнур брахмина, он сидел в чем мать родила. Хридая это шокировало до такой степени, что он вывел Рамакришну из глубокой медитации и возмущенно спросил, не сошел ли тот с ума? Что он делает?

Рамакришна спокойно ответил, что это и есть правильный способ медитации. От рождения человека давят восемь форм порабощенности, пояснил он Хридаю, – это ненависть, стыд, страх, сомнение, отвращение, ханжество, гордость своим происхождением, гордость своей кастой. И все эти формы рабства сковывают ум человека. Мирские помыслы и желания мешают ему воспарить к духовному. Священный шнур все время напоминает человеку, что он принадлежит к высшей касте, что он брахмин, и заставляет его гордиться этим. Значит, священный шнур должен быть отброшен, вместе со всеми прочими претензиями, правами владения, желаниями и отвращением, прежде чем можно будет через медитацию приблизиться к Матери.

Конкретность всегда была характерна для Рамакришны. Умозрительное отрешение его не удовлетворяло – мысль должна сопровождаться поступком. Он не ограничился тем, что снял с себя одежду и брахминский шнур. Не менее решительно и в других случаях совершал этот брахмин акты отрешения и самоуничижения. Например, собственными руками вычистил отхожее место, чтобы усмирить кастовую гордыню. А чтобы утвердить веру в присутствие Божественного во всем живом, ел в качестве прасада объедки, раздававшиеся бедным за пределами храма Кали, а потом собрал листья, с которых они ели, и на голове понес выбрасывать. Сам подмел вокруг, все вымыл. Желая научиться с равным безразличием относиться и к тому, что считается ценным, и к тому, что считается бросовым, Рамакришна брал в одну руку комья земли, а в другую монеты и бросал в Гангу, твердя: «Рупия есть пыль, пыль есть рупия».

Теперь Рамакришна вступал в тот период жизни, который характеризуется садханой, в период духовной дисциплины. Все великие учители веры проходили через это. Достаточно вспомнить блуждания и аскезу Будды или те молодые годы Христа, о которых не говорится в евангелическом повествовании, годы уединенной жизни среди аскетов – ессенов, если верить новейшим теориям исследователей. В подробностях известны только садханы Будды и Чайтаньи – о других можно лишь догадываться. Причиной вполне может быть нежелание позднейших последователей учителей показывать Идеал в муках соблазнов, духовных терзаний и отчаяния. Им не хотелось, чтобы Воплощенный Бог своим поведением не отличался от человека. Однако совсем иным было отношение поистине великих приверженцев Божественного – те даже с неохотой говорили о мощи и величии Бога, дабы благоговейный страх не примешался к их чистой преданности.

Согласно ортодоксальному индусскому мнению, Бог, воплощенный в земное существо, все время полностью осознает свою божественность, и, что бы он ни делал, это для него своего рода игра – лила. Однако Сарадананда не вполне разделяет эту точку зрения. Он считает, что страдания и минуты слабости аватары не симулированы. Вступая в мир с абсолютным знанием Реальности, аватара принимает невежество и слабость обыкновенного человека, чтобы послужить примером для людей, выходя за пределы человеческого.

Тем не менее, утверждает Сарадананда, воплощающие Бога с самого рождения понимают, что отличны от обыкновенных людей, и это понимание внушает им огромное сострадание ко всем, кто находится в плену земных желаний. Они совершают садхану, чтобы помочь людям.

Рамакришна часто рассказывал такую историю: три человека шли по полю и вдруг натолкнулись на место, обнесенное высокой стеной. Из-за стены доносились звуки музыки и песен. Трое заинтересовались, им хотелось узнать, что же происходит за стеной. Но в стене не оказалось дверей. Что было делать? Один притащил откуда-то стремянку и забрался на стену. Двое других ожидали внизу. То, что он увидел за стеной, привело его в такой восторг, что он засмеялся от радости и прыгнул вниз, начисто позабыв о приятелях. Друг называется! – возмутились те. Даже не сказал нам, что увидел! Придется самим посмотреть. И второй полез по примеру первого – он тоже глянул вниз, громко засмеялся и прыгнул. Что оставалось третьему? И он полез вверх по стремянке, заглянул за стену и увидел, что там происходит настоящая ярмарка счастья, открытая всякому, кто пожелает. Его первой мыслью было присоединиться к веселью, но он спросил себя: что же будет, если и я прыгну вниз? Так ведь никто и не узнает, что существует такое счастливое место! Он заставил себя отвернуться от заманчивого зрелища, спустился со стремянки и пошел прочь, рассказывая каждому, кого встречал в пути: вот в той стороне идет настоящая ярмарка счастья. Пойдем со мной, повеселимся вместе. Так он собрал всех, кого только мог, и все приняли участие в веселье.

Рамакришна всегда учил, что целью садханы является развитие способности видеть Брахман во всем сущем, повсюду. В конечном счете, садхана есть попытка познать Универсальную причину – существующую вне времени и пространства. Мы, простые смертные, видим только множественность форм жизни, а не единый вечный субстрат. Мы видим множество вместо единства, потому что невежественны. Мы невежественны потому, что находимся в Майе, в паутине кажущегося, сотканной Силой Брахмана. Это невежество не есть заблуждение отдельной личности. Оно всеобще для тех, кто находится в Майе, и потому наши восприятия в целом тождественны. Если я думаю, будто вижу стол, то так же думаете и вы. Наше общее невежество заключается в неспособности разглядеть, что, по сути, стол есть Брахман и, кроме Брахмана, не существует ничего. Однако, хоть это и всеобщее невежество, любой отдельно взятый человек способен вырваться из него и таким образом достичь свободы.

Говорят, есть два основных пути садханы: путь различения и путь поклонения. Человечеству всегда было известно, что жизнь заканчивается смертью, поэтому, вероятно, различение использовалось раньше, чем поклонение. Ибо различение состоит в отказе от тленного, чтобы в конечном счете методом исключения прийти к субстрату, к вечному, к Реальности. Так начал свои искания Будда, после того как впервые соприкоснулся с болезнью, старостью и смертью, заставившими его осознать бренность человеческой жизни. Вот почему сказано, что путь различения можно описать словами «не то, не то» – ничто в феноменальном мире не вечно, следовательно, от всего надо оказаться.

Напротив, путь поклонения описывается словами «это, это», ибо поклоняющийся постоянно напоминает себе, что повсюду находится в присутствии Брахмана. Он ни в чем не расходится с тем, кто идет путем различения. Он не поклоняется феноменальному, как феноменальному. Он поклоняется Реальности за феноменальным. Мы находим два эти пути и следующих ими во всех религиях мира. Различие между путями есть на самом деле вопрос темперамента. Одни по складу своего характера приближаются к истине через интеллект, другие – через любовь. Но оба пути привели к единению с Реальностью бесчисленное множество мужчин и женщин. Этот опыт единения всегда был целью, к которой стремился каждый подлинный мистик. Буддисты называют это нирваной, христиане – мистическим союзом, индусы – самадхи.