Чарлстон - Александра Риплей

– Мисс Эмма, – прошептала Люси, – они не грабят. Приехал белый генерал, он велел им остановиться. Может быть, он прикажет не трогать нас? Мисс Эмма, я спущусь и поговорю с ним.

– Ты не должна говорить с янки, пусть это будет даже сам генерал, – отрезала свекровь.

– Но это спасет нас. Сейчас они придут к нам, увидят Эндрю, и, если генерал уедет, кто знает, что произойдет?

Миссис Энсон тяжелой поступью приблизилась к окну. Она не стала перегибаться через подоконник, только чуть выставила вперед свой внушительный нос. И вдруг она засмеялась – впервые с того дня, как с Эндрю случилось несчастье.

– Благодарение Господу, это Дэн Сиклз. Мы с ним каждое лето виделись в Саратоге. Да что говорить, мы выросли вместе. Он очень переживал, когда состоялась моя помолвка с отцом Эндрю. Теперь все будет в порядке. – Слезы облегчения потекли по ее лицу; она почти выбежала из комнаты.

Люси, затаив дыхание, наблюдала, как Эмма прошла по дорожке к воротам и приблизилась к грозной фигуре на огромной лошади. Люси задохнулась от преждевременной радости, когда генерал, увидев миссис Энсон, спешился и поклонился. Миссис Энсон заговорила; ее манеры были странной пародией на ужимки дочери, когда та кокетничала. Эмма то складывала, то распускала веер и поверх него бросала взгляды на генерала. Его ответ произвел мгновенную перемену: женщина выронила веер и вытянула вперед голову, как старая черепаха. Ее губы быстро шевелились. Генерал простер к ней руки, словно о чем-то умоляя, но так как она продолжала говорить и даже стала трясти кулаками, он отступил от нее на шаг и непримиримо расправил плечи. Теперь заговорил он. Эмма попыталась схватить его за рукав, но генерал отдернул руку и отвернулся. Он был неприступен, как стена. Генерал подозвал офицера, который стоял, глазея на дом Эшли, сел на лошадь и уехал не оглянувшись.

Миссис Энсон застыла как статуя. Вдруг она заметила, что офицер смотрит на нее. Эмма надменно вскинула голову – жест, характерный для нее, – и неторопливо пошла к своему дому. Люси выбежала ей навстречу. Сцена, которая только что разыгралась перед ней, испугала ее больше, чем ожидание вторжения. Она всегда побаивалась Эммы. Теперь ей было жаль свекровь, и это чувство было ужасно.

– Ты все видела, Люси?

– Да, мэм.

Люси смотрела в пол.

– Слава Богу, Эндрю не видел, как его мать унизила себя и его. Последний раз я о чем-то просила янки.

Теперь я не обращусь к ним с просьбами, будь они хоть моими домочадцами.

Люси хотела уйти – миссис Энсон необходимо было побыть одной. Но молодой женщине не терпелось узнать, что ждет ее мужа и ребенка.

– Простите, мисс Эмма, а что он вам сказал? Эмма отвела глаза от жаждущего взгляда Люси:

– Что он сказал? Он передаст своей матушке, что видел меня и что я неплохо выгляжу. Затем сказал, что расквартирует свой штаб в доме Джулии Эшли и что армия конфискует наш дом для другого офицера. Когда я сказала ему, что Эндрю нельзя тревожить, он ответил, что потерял на войне отца и брата. Затем он засмеялся дьявольским смехом и процитировал своего начальника. «Война – это ад», – сказал он и заверил меня, что пришлет белых солдат, которые помогут нам упаковать одежду и перенести Эндрю. Все прочее мы должны оставить проклятым янки.

– Что же теперь делать?

– То, что необходимо. Пошлем слуг подготовить ваш маленький дом на Митинг-стрит и перевезем туда Эндрю. – Эмма стала подниматься по лестнице. – Если у нас еще есть слуги. Если нет, будем делать все втроем с Лавинией. Я на несколько минут пойду к себе, Люси. Хочу перебрать в памяти все унизительные моменты случившегося. Надеюсь, я ничего не упустила. Когда война окончится, я потребую возмещения за каждую секунду. Она поднялась еще на несколько ступенек.

– Что значит – когда война окончится? – воскликнула Люси. – Чарлстон погиб, и мы вместе с ним.

Эмма Энсон обернулась:

– Чепуха! Во времена Революции Чарлстон был оккупирован в течение двух лет. А потом мы победили. История всегда повторяется. За исключением того, что англичане были джентльменами. Я никогда не вернусь в Саратогу – не желаю знаться с выскочками из черни. – Она величественно поднялась по лестнице.

Люси села на нижнюю ступеньку и расплакалась, уткнувшись в полусогнутую руку.

– Тсс, – сказал кто-то свистящим шепотом.

Люси подняла голову. Рядом с ней стоял Джереми.

– Что случилось, мисс Люси? Янки забирают мистера Эндрю?

– Ах, Джереми! Как я рада! Я думала, ты ушел. Высокий, худой чернокожий вышел из полутьмы холла.

– Я ходил смотреть на парад, мэм. Другие кружат возле Уайт Пойнт Гарденс. Там фейерверк и все такое. Но я не могу надолго оставить мистера Эндрю. Я растил его с пеленок, вы знаете. Разве я покину его теперь, когда голубые мундиры пришли за ним?

Люси вытерла слезы краешком платка.

– Спасибо, Джереми! – сказала она. – Ты верный друг. Сейчас ты нужен мистеру Эндрю, как никогда. И нам всем. Нам нужно как можно скорей вернуться на Митинг-стрит. На Шарлотт-стрит поселятся янки, а мы не нуждаемся в подобных соседях. Если ты достанешь с чердака несколько сундуков, мы начнем упаковывать вещи Эндрю.

Люси прошла через холл и сняла со стены портрет юного Эндрю, который висел над консольным столиком.

– Это я упакую в первую очередь. Мистера Эндрю им не видать. Даже нарисованного.

Через полчаса Эндрю, остававшегося без сознания, Джереми осторожно перенес на руках в карету Эммы Энсон. Люси и Лавиния поддерживали его, пока Джереми медленно ехал вдоль Митинг-стрит мимо испещренных выбоинами кирпичных домов и обгорелых каркасов некогда величественных зданий. Эмма Энсон осталась в доме одна, чтобы проследить за погрузкой сундуков в повозку, которую предоставил генерал Сиклз. Она неподвижно стояла в уютной гостиной и ждала, когда ее посадят в повозку вместе с пожитками, чтобы перевезти в дом сына. Эмма была так потрясена, так подавлена, что ни на минуту не смыкала глаз. Женщина пристально смотрела на вопящих, хохочущих чернокожих солдат, которые все безделушки со столов собрали к себе в кепи. Когда с каминной полки упала и разбилась китайская фарфоровая ваза, Эмма даже не взглянула на осколки.

В двенадцати милях от Чарлстона, над извилистым широким руслом реки Эшли, Джулия смотрела в подзорную трубу из чердачного окна. Но никого не было видно ни на реке, ни на мощенной бревнами дороге, в которую упиралась длинная подъездная аллея для карет. Джулия стиснула зубы. Шерман на подходе. Вот-вот его поджигатели будут в Барони. Но когда именно? Трудно сказать. Ожидание было тяжким.

Джулия с резким хлопком сложила подзорную трубу и покинула свой наблюдательный пункт. Сегодня утром она уже обходила дом, но решила сделать это еще раз. Ей казалось, что она прощается с ним. Даже если ее замысел исполнится, ей уже не скоро выпадет возможность вот так спокойно бродить по красивым, строго убранным залам и садовым террасам. Безмятежность покинет Эшли Барони.