Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история - Костин Константин Константинович

— тридцать рублей — пара черных сатиновых трусов. Потому что менять белье все-таки надо. Даже такому бомжу как я. Еще я приценялся к носкам, пока не сообразил, что хожу в сапогах и носки мне ни к чему. Свои старые носки я уже кинул в урну. А то еще немного — и они превратятся в бумеранги, и выбросить их уже не получится. А если честно — просто протерлись до дыр;

— тридцать рублей — рубашка. С мягким воротником, в коричневую клетку. Ее можно было бы назвать "ковбойкой", если бы у нее были погончики и два кармана. А так продавец назвал ее "мурочкой". Рубашка поношенная, но новые здесь — от ста рублей. Я же говорю — конский ценник;

— и последней покупкой я, за двадцать рублей, приобрел замечательный фанерный чемоданчик. С деревянной ручкой, ушками под навесной замок, закрученные куском проволоки, небольшой, как раз то, что нужно, чтобы сложить мое немногочисленное барахло. Из того, что не надето на меня и не лежит в карманах: футболка, трусы, авоська, рыльно-мыльное. Продавал чемодан хмурый тип с короткой стрижкой и черно-синей татуировкой на пальцах, так что происхождение было ясно и без лишних уточнений. Я даже — отойдя подальше — проверил, нет ли где-нибудь на дне или боках надписи вроде "Воркутлаг. Пятый отряд". Не было.

И вот, после всего этого шоппинга, у меня осталось сорок девять рублей, шестьдесят пять копеек. Много это или мало? Комплексный обед в столовой стоит пять рублей. Итого: моих средств хватит на то, чтобы нормально питаться десять дней. При условии, что я буду есть один раз в день и не совершать других покупок.

Комплексный обед — это что-то вроде бизнес-ланча: фиксированный набор блюд по стандартной цене. Первое, второе и компот. Что в него входит, я не уточнил: пахло ЕДОЙ и желудок прямо-таки крутило, как будто перекручивало в мясорубке. Поэтому я попросил стакан чая без сахара, хлопнул его и скрылся.

Итак, сейчас, после рынка, моя первоочередная задача — подкрепиться. После чего — отправляться утолять другой голод, информационный. Стыдно сказать — уже четвертый день здесь, а в географии ни уха ни рыла. Даже не могу сказать аналогом какого города СССР является Раниманск: Курск это, Брянск или Псков.

Что же делать: нормально поесть в столовой или сэкономить и купить пирожков, а в столовой только запить их чаем?

— Милок, купи беляшей! — обратилась ко мне толстая тетка, между колен которой стояла алюминиевая кастрюля, накрытая засаленным вафельным полотенцем.

— Почем?

— Рублик штучка, за рублик два отдам, последние! — протараторила она.

Жаба подняла обе лапы вверх, голосуя за беляши, и я сдался.

Настоящий беляш — это произведение искусства. Под тонкой золотистой хрустящей — ммм… — корочкой прячется нежное воздушное тесто и ароматная начинка, которая просто стекает в желудок, и ты прямо ощущаешь, как беляш впитывается организмом…

Те же, что были куплены мною по акции "Два по цене одного", являлись выродками из славного семейства беляшечных. Масло, в котором их жарили, явно менялось только по большим праздникам, беляши были бурыми, как дохлый медведь в лесу. И пахли… как дохлый медведь в лесу. Не тухлятиной, но как-то подозрительно.

Один беляш кое-как втиснулся в меня, встал в животе колом, и я понял, что второй там уже не поместится. А выкидывать жалко.

Я огляделся и заметил грустного рыжего пса, с надеждой смотревшего на меня.

— Держи, брат, — протянул я еду бездомному коллеге.

Пес принюхался к беляшу, аккуратно взял в зубы. Но есть не стал. Куда-то понес.

Возможно, хоронить.

* * *

Как же мне было плохо…

Желудок уже был вывернут наизнанку неоднократно, в нем давно не осталось даже следа проклятого беляша, ничего, кроме желтой желчи — а меня все тошнило и тошнило.

Чтобы я! Еще! Хоть раз!

Как же мне плохо…

Я забрел в какие-то кусты у реки, чтобы меня никто не видел, меня тошнило, я хлебал горстями пахучую речную воду, может, и грязную, может и с ряской — да хоть с головастиками! — и меня тошнило снова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мамочка, почему я не умер в детстве?…

Потом, через неопределенный промежуток времени — как мне показалось: что-то около полугода — я затолкал свой "чумудан" под кучу сухих веток, потому что нести его не осталось никаких сил, умылся и, пошатываясь, двинулся на поиски спасения.

Если бы меня сейчас остановили милиционеры и сказали, что повезут меня в психушку прямым рейсом — я бы только кивнул головой и сказал "Везите…".

К счастью, мое изнеможенное тело никого не заинтересовало, и я без приключений добрался до аптеки, где купил две пластины активированного угля.

Тридцать копеек. Да плюс еще рубль, потраченный на беляши. Итого — рупь тридцать потеряны напрасно, из-за собственной глупости. Кто-то скажет — "копейки", но для меня сейчас каждая копеечка на счету. Потому что я не могу точно сказать, когда смогу пополнить свой золотой запас. Продавать мне уже больше нечего, вещей у меня и так впритык, разве что снова двинуться по скользкой тропочке воровства… Чего не хочется, ибо чревато близким знакомством с краснофуражечными и белохалатными дядечками.

Я разгрыз все двадцать черных таблеток, запил их из колонки, и теперь сидел на лавочке, прямо чувствуя, как уголь с шипением впитывает в себя проникшую в мой организм беляшечную отраву.

Впрочем, возможно, я и наговариваю на неповинные беляши. Может, они просто слишком долго стояли под солнцем и утратили свежесть, возможно, просто были случайно пережарены, а мой ослабленный бессонной ночью — я провел ее, перемещаясь от скамейки к скамейке в городском парке — организм не сумел достойно принять вызов.

То ли на самом деле уголь помог, то ли сработало самовнушение, однако мне на самом деле полегчало. Вытерев со лба пот, я встал…

И задумался.

Вообще-то я собирался пойти на поиски спрятанного чемодана, чтобы затем отправиться на вокзал и — подальше от этого гостеприимного города. Нет, здесь, конечно, хорошо и люди добрые, вспомнить хоть товарища Жанара, однако мои кудри здесь уже примелькались. И, боюсь, меня даже бить не будут — просто отведут в милицию.

Жена Жанара могла и удивиться неожиданно сильно похудевшему кошельку мужа — вдруг тот позволял себе пропить не больше десятки за раз? — и обратиться в милицию. Бывший хозяин моей нынешней кепки мог, вместо того, чтобы плюнуть на нее — фигурально выражаясь — мог оказаться правдолюбцем и отправиться в ту же милицию. Обесштаненный парнишка с пляжа мог быстрым шагом пойти туда же, требуя вернуть ему его мужскую гордость, сиречь, мои нынешние брюки. Даже, если уж ударяться в панику, общажный стиляга мог попытаться перепродать джинсы или кроссовки, попасться на спекуляции и на логичный вопрос "Откуда дровишки?" — сдать меня со всеми потрохами.

Конечно, ниточки, ведущие ко мне, были тонюсенькими, но мало ли найдется доморощенный Холмс, который сможет из этих ниточек сплести веревочку, завязать петелечку и накинуть мне на шейку? А мне моя шейка еще дорога.

Нет. Надо бечь.

Проблема только в том, что я не представляю — куды, собственно, бечь?

В здешней географии я знаю только два города. В одном из них я нахожусь, а другой — столица. И, так как удаленности Раниманска от столицы я не знаю, может получиться так, что денег на билет до Кромы мне тупо не хватит. А если решить сэкономить и добираться попутками? Та же беда: я не представляю, где нахожусь. Не попасть бы в глупое положение человека, который ловит попутку под Хабаровском и на вопрос "Докуда тебе?" отвечает "До Москвы". Хорошо, если примут за шутку — а если нет?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вывод? Нужно набираться знаний. А что у нас источник знаний? Правильно. Книга. В библиотеку мне соваться не с руки — книг без паспорта не дадут. Можно, наверное, просто пройти к полкам с деловым лицом — типа я местный. Однако свободного доступа к полкам может и не оказаться, что вернет нас к проблеме отсутствия паспорта.