Лучшее во мне - Николас Спаркс

— Этот склон для него крутоват. Я приходила одна. Точнее, пыталась.

— Это как понимать?

— Мне хотелось убедиться, что я буду чувствовать здесь то же, что и раньше, но сюда я так и не дошла. Нет, ничего особенного со мной по пути не случилось. Но я вдруг подумала, что мне в лесу может встретиться кто угодно, и мое воображение… разыгралось. Короче, одинокой женщине в случае чего надеяться не на кого. Я развернулась и ушла и больше подобных попыток не делала.

— До настоящего момента.

— Но теперь я не одна. — Аманда тщетно всматривалась в маленькие водовороты на поверхности воды, надеясь заметить выпрыгнувшую рыбину. — Не верится, что прошло столько лет, — пробормотала она. — Как мы были молоды.

— Да я бы не сказал, что уж очень молоды. — Голос Доусона прозвучал тихо, но уверенно.

— Мы были детьми, Доусон. Конечно, тогда мы себя таковыми не считали, но когда у тебя появляются собственные дети, все видится совсем по-другому. Моей Линн сейчас семнадцать, но я представить себе не могу, что она может чувствовать то же, что я тогда.

Ведь у нее даже парня нет. И если бы она по ночам бегала на свидания через окно, я бы, наверное, тоже действовала, как мои родители.

— Это если бы ее парень тебе не нравился?

— Даже если бы я считала, что он для нее идеальная пара. — Аманда повернулась к Доусону лицом. — О чем мы только думали?

— Мы не думали, — сказал Доусон. — Мы были влюблены друг в друга. В глазах Аманды, устремленных на Доусона, отражался свет луны.

— Прости, что я ни разу не приехала к тебе и даже не писала. Я имею в виду твое пребывание в Каледонии.

— Не имеет значения.

— Конечно же, имеет. Но я думала… о нас. Все время. — Аманда дотронулась до дуба. — Просто каждый раз, как я садилась за письмо, — продолжила она, — меня словно сковывал паралич. Я не знала, с чего начать. Рассказывать тебе об учебе или соседках по комнате? Или спрашивать, как ты проводишь дни? Я перечитывала написанное, и мне казалось, что все там какая-то ерунда. Я рвала письмо и обещала себе на следующий день начать новое. Но каждый день плавно перетекал в следующий. А потом время ушло и…

— Я не в претензии, — в очередной раз заверил Доусон. — Не в претензии был и тогда.

— Потому что ты к тому времени уже забыл меня?

— Нет, — возразил Доусон. — Потому что тогда меня едва хватало на решение своих проблем. И то, что твоя жизнь идет своим чередом, имело для меня первостепенное значение. Я хотел, чтобы ты получила в этой жизни все, чего ты достойна и чего я не смог бы тебе обеспечить.

— Я думаю, ты хотел сказать что-то другое.

— Нет, именно то, что сказал, — подтвердил Доусон.

— Тогда ты не прав. У всех в прошлом есть нечто, что хотелось бы изменить, Доусон. И у меня тоже. Моя жизнь, знаешь ли, не была идеальной.

— Хочешь поговорить об этом?

Когда-то много лет назад Аманда могла бы полностью довериться Доусону, но сейчас еще не была к этому готова, однако чувствовала, что это обязательно случится, что это лишь вопрос времени. Подобные обстоятельства пугали Аманду, она была вынуждена признать, что Доусон пробудил в ней какие-то давно спавшие чувства.

— Ты рассердишься, если я скажу, что еще не готова к разговору?

— Вовсе нет.

Аманда попробовала улыбнуться.

— Тогда давай просто постоим тут еще немного, как раньше. Здесь так тихо.

Луна продолжала свое медленное восхождение, придавая окружающему пейзажу сходство с каким-то неземным ландшафтом. Не вошедшие в сияющую лунную ауру, мерцали звезды, словно крошечные призмы. Интересно, думал Доусон, как часто Аманда вспоминала о нем в эти годы. Но, наверное, все же реже, чем он о ней. Однако как они оба одиноки, пусть каждый по-своему. Он — одинокая фигура в бескрайнем поле, а она — одна из тысяч в безымянной толпе. Но разве когда-нибудь, в том числе и в юности, было по-другому? Ведь именно это свело их вместе, именно поэтому они были счастливы вместе. В темноте Доусон расслышал, как Аманда вздохнула.

— Пожалуй, мне пора, — проговорила она.

— Да, конечно.

Его ответ принес ей облегчение и в то же время слегка разочаровал. Они молча побрели назад к дому, и каждый думал о своем. Оказавшись в доме, Доусон выключил свет, а Аманда заперла дом, затем они пошли к своим машинам. Доусон открыл перед Амандой дверь.

— Увидимся завтра у адвоката, — сказал он.

— Да, в одиннадцать.

Луна серебрила ее волосы, каскадом ниспадавшие по плечам, и Доусон еле справился с искушением скользнуть по ним рукой.

— Сегодня был прекрасный вечер. Спасибо за ужин.

Аманда вдруг испугалась, что он попытается ее поцеловать, и впервые с тех пор, как она окончила колледж, она почувствовала смущение под посторонним взглядом. Она отвернулась, прежде чем он смог предпринять попытку.

— Я рада была повидать тебя, Доусон.

Аманда села за руль, и лишь когда Доусон захлопнул дверь, с облегчением вздохнула. Затем включила двигатель и стала выезжать назад.

Она посмотрела, как Доусон помахал ей рукой, развернулась и покатила по гравийной дороге.

А он смотрел вслед удалявшемуся автомобилю, красные габаритные огоньки которого подпрыгивали над ухабистой дорогой. Наконец машина завернула за угол и исчезла из виду.

Доусон медленно пошел в гараж. Там щелкнул выключателем и, когда единственная висевшая на потолке лампочка вспыхнула, присел на сваленные в кучу покрышки. Все стихло, замерло, лишь одинокий мотылек прилетел на свет. Он бился о стекло лампы, а Доусон в это время думал о том, как жила Аманда, о том, как много всего случилось с ней.

Какие бы тяготы ни выпали ей на долю — а без них не обошлось, — она тем не менее выстроила себе ту жизнь, которую хотела. У нее были и муж, и дети, и дом в большом городе, и теперь они жили в ее сердце, как и должно быть.

Сидя в одиночестве в гараже Така, Доусон понял, что лгал себе, считая, что тоже двигался вперед. На самом деле ничего подобного. Конечно же, он предполагал, что Аманда могла его забыть, сейчас на этот счет у него не осталось сомнений. И от этого у Доусона внутри что-то сдвинулось и вырвалось наружу. Он уже давно простился с Амандой и считал, что поступил правильно. Однако здесь и сейчас, в тихом желтом свете опустевшего гаража, его уверенность дала трещину. Когда-то он полюбил Аманду и, как оказалось, любит по сей день, и сегодняшний вечер, который они провели вместе, это обстоятельство никак не изменил.

Вытаскивая ключи, Доусон неожиданно для себя понял еще одну вещь.

Он поднялся, затем выключил свет и направился к машине, ощущая какое-то странное опустошение. Одно дело знать, что его чувства к Аманде не изменились, и совсем другое смотреть в будущее, сознавая, что ему до конца жизни придется с этим жить.

6

Тонкие шторы в гостинице не спасали от яркого света, и Доусон проснулся с первыми лучами солнца. Он перевернулся на другой бок в надежде снова уснуть, но напрасно. Тогда он встал и следующие несколько минут посвятил упражнениям на растяжку. Уже с утра у него начинало ныть все тело, особенно спина и плечи. Интересно, гадал он, сколько еще лет он сможет проработать на нефтяной вышке. Организм его порядком износился, и болячки с каждым годом, похоже, беспокоят все больше и больше.

Вытащив из сумки спортивный костюм, Доусон оделся и тихо спустился по лестнице.

Частная гостиница оказалась почти такой, как он и ожидал: четыре комнаты наверху и кухня, столовая, гостиная внизу. Владельцы, что было весьма предсказуемо, любили морскую тематику, и столики украшали миниатюрные деревянные яхты, а стены — изображения парусников. Над камином красовался старинный штурвал, а к двери была приколота карта реки с отмеченными на ней каналами.

Хозяева еще спали. Когда вчера вечером Доусон приехал, ему сообщили, что заказанные им цветы уже доставлены и находятся у него в номере, а завтрак в восемь. Таким образом, до встречи с адвокатом у него оставалось достаточно времени, чтобы сделать намеченное.

На улице уже вовсю светило солнце. Над рекой низким облаком висел тонкий слой дымки, но голубое небо было абсолютно чистым. Воздух уже прогрелся, предвещая полуденную жару.

Размяв круговыми движениями плечи, Доусон решил немного пробежаться и в результате оказался на дороге. Вскоре тело обрело гибкость и свободу.

Тихая дорога довела его до маленького делового района Ориентала. Два антикварных магазина, магазин скобяных товаров и несколько контор по торговле недвижимостью остались позади. Закусочная «Ирвинз-дайнер» на противоположной стороне улицы уже открылась, и перед ней образовалась группка машин. Туман над рекой начал рассеиваться, и Доусон, дышавший полной грудью, ощутил живительный аромат сосен и морской соли. Он пробежал мимо приютившегося у пристани кафе, в котором бурлила жизнь, и через несколько минут, окончательно размявшись, смог увеличить скорость. Над головой с криком кружили чайки, люди тащили к своим яхтам кулеры. Доусон миновал магазин народных промыслов, здание Первой баптистской церкви, восхищаясь ее витражами и пытаясь припомнить, замечал ли когда-нибудь их в детстве, и, наконец, стал глазами искать контору Моргана Тэннера, адрес которой был ему известен. Вскоре на маленьком кирпичном здании, втиснутом между аптекой и конторой нумизмата, ему на глаза попалась вывеска, где рядом с Морганом Тэннером значился и другой адвокат, хотя клиентура у них, по-видимому, была разная. Интересно, подумал Доусон, каким образом Так нашел Тэннера. До звонка адвоката Доусон никогда о нем не слышал.