Злые сумерки невозможного мира - Александр Колосов

Возле «Мерседеса» приткнулось штокмановское «Вольво»; сам Штокман водил хороводы вокруг Андрея, бешено жестикулируя и гримасничая. Миллиардер молча укладывал вещи в багажник.

— Я гляжу, вы совсем с ума спрыгнули, — так приветствовал прибытие своего протеже ушлый защитник нарушителей Уголовного кодекса. — Может быть, ты мне ответишь, куда намылились и что затеяли?

Артём извлек из «жигуленка» рюкзак с вещами и забросил его в багажник «мерса», помаячил Витьку, чтоб проваливал.

— Ты чего расстраиваешься, Николаша? — спросил с холодной веселостью. — Без работы боишься остаться? На твои вопросы могу ответить, что обнаружился не очень отчетливый, но вполне вероятный след. Андрея беру для опознания, с Эдуардом договорился. А ты нам пока что лишний. Вернемся — понадобишься. Если не понадобишься, свой кусок все равно получишь. А не вернемся — сам возьмешь через месяц. Андрюха, ты ему номер счета сообщил?

Евдокимов кивнул и полез на водительское сидение — свой «мерс» он Артёму не доверял. Жизнь и свобода — понятия нематериальные, а машина — вещественная ценность, на ней каждая царапина в глаза бросается.

— Бывай здоров, Николаша, — сказал Артём, садясь рядом с Андреем. — Не грусти по нас, а если взгрустнется, поставь свечку за успешное завершение нашего предприятия.

— Да пошел ты! — рявкнул Николай и с лязгом захлопнул дверцу.

— Это тебе, шофер, — улыбнулся Артём.

И фиолетовый «мерс» плавно рванул навстречу будущим неприятностям.

10

Большой, по случаю жары, плескался в бассейне под оглушительные вопли группы «Георг». Завидев приближающихся компаньонов, приглашающе махнул рукой. Они не заставили себя долго упрашивать и присоединились к нему.

— Ловите момент, парни, — сказал им Большой. — В Аду не раз вспомянете.

Артём бросил взгляд в сторону искусственного ручья. Разноса с закусками нигде не было видно.

— Как тут насчет обеда? — спросил проникновенно.

— Никак, — любезно сказал Большой. — Обедов до благополучного возвращения больше не будет. Плотный завтрак после пробуждения, легкий ужин перед отходом ко сну — это все. Там, куда мы идем, я и лишнего часа не намерен задерживаться. Главный девиз Орфея: меньше спать, реже жрать, авось и вернешься.

Андрей, шумно вздохнув, надолго ушел под воду.

— Вернуться мало, — сказал он, вынырнув и отфыркавшись. — Без Маринки — какой смысл?

— Бог даст — найдем, — утешил его Большой. — Мне платят не за прогулки — за результат.

Долгий, суматошный день постепенно сходил на нет. Оглушенные музыкой, с побелевшими от длительных ванн пальцами, гости вслед за хозяином отправились в его кабинет. В каминном зале чинный и чистенький Тигр смотрел телевизор, что-то прихлебывая из маленькой, наперсточной чашечки.

— Подождите здесь, — сказал Большой, остановив их у порога. — Входите, — донеслось из кабинета минуту спустя.

Они вошли и увидели хозяина возле узкого проема, образованного раздвинувшимися стеллажами. Проем соединял кабинет с небольшим тамбуром, в котором стояли три стула с аккуратно развешанной одеждой.

— Оболокайтесь, — предложил им Большой.

Одежда состояла из двух комплектов сеточной пары — брюк и рубашек с капюшонами, с длинными рукавами, плотно облегающими запястья. Нижняя сетка оказалась крупноячеистой и довольно толстой. Верхняя — мелкой, тонковолокнистой, но прочной.

— Для БАМа готовили, — пояснил Большой. — Не жарко, и ни один москит не прокусывает. Нам с вами — самое то.

Артём натянул на ногу высокий брезентовый башмак на толстой пробковой подошве, застегнул на лодыжке узкий кожаный ремешок, полюбовался обувкой.

— А что? — спросил он, вращая ступней. — В Аду тоже мошкара водится?

— Там всего хватает, — усмехнулся Большой. — Все пакости, какие способно изобрести больное воображение пьяного параноика. И все они обрушатся на наши с вами ни в чем не повинные головы. Возьмите рюкзаки.

— Солидно! — вздохнул Андрей, с трудом приподнимая здоровенный вещмешок, определенно смахивающий на туго накачанный гигантский баскетбольный мяч.

— На всю неделю, — насмешливо прокомментировал хозяин поместья. — Дней через пять еще пожалеешь, что больше не взял.

— А что тут? — спросил Артём.

— Вода, сухари, концентраты, носовые платки, спиртовка, кружка и ложка. Ножи выдам утром. Прошу в спальню.

Они вошли в низенькую прочную дверь и угодили в большую комнату, облицованную серым невзрачным камнем. Ноги тут же погрузились в теплый рыхлый песок почти по щиколотку. Комната была едва освещена, воздух оказался совершенно неподвижным с привкусом затхлости.

— Спать будете здесь, — сказал Большой, — прямо в песке. Такова ваша суровая доля. Тяжело в ученье, легко в бою. Рацион на нынешний вечер — два сухаря и по банке тушенки. Можете сварганить по кружке кофейку, но не советую: в шесть разбужу.

Он залез в карман брюк и подал Артёму две сигареты.

— Дневная норма, коллега. Бывайте здоровы.

— Бывай здоров, — ответил Артём.

Дверь закрылась, потом приоткрылась вновь.

— Будут разные звуки, — предупредил Большой. — Не обращайте внимания — так надо. И постарайтесь как следует изучить, а главное — запомнить каждый камушек в комнатухе. Спокойной ночи.

— Что бы все это могло означать? — озадаченно спросил Андрей, когда дверь захлопнулась и послышался легкий щелчок сдвинувшихся стеллажей.

Артём уже развязывал тесьму своего фирменного «сидора».

— Полагаю — обычный тренинг, — отозвался с равнодушием бывалого экстремальщика. — Выработка навыков заурядного оборотня-волкодлака.

Он аккуратно извлек из мешка плоскую керамическую пластинку с небольшим углублением, установил углублением вверх и вложил в него таблетку сухого спирта; а спички у Большого были хоть куда: толщиной в четверть мизинца и с головками величиной с велосипедный колпачок.

— Давай ужинать, — предложил Андрею, вскрывая тушенку и устанавливая банку на огонек.

Удрученный, но голодный Андрей проделал ту же операцию. Через некоторое время слышался только стук ложек да хруст крепчайших ржаных сухарей. А на спиртовках меж тем, невзирая на предупреждение Большого, разогревались обычные эмалированные кружки с водой, нацеженной из больших пластиковых баклаг, составлявших основное содержание вещмешков.

— Ах, хорошо! — воскликнул Артём, отхлебнув крепчайшего, но несколько более сладкого, чем хотелось бы, кофейку, и развалился на песке, опершись спиной на упругую плоть рюкзака. — Что еще, в сущности, и нужно-то человеку? Банка тушенки, сухарь по зубам да кружечка кофе с доброй сигаркой…