Люди и фразы (сборник) - Андрей Десницкий

Точно так же и другим людям Христос, с одной стороны, напоминает о самой серьезной ответственности за их поведение: «Впредь не греши», с другой стороны: «Прощаются тебе твои грехи» (слова, сказанные тяжелобольному человеку); все это ясно и недвусмысленно указывает на связь страдания и греха. Да, ты заслужил все, что происходит с тобой, говорит некоторым людям Христос (правда, далеко не всем, так что не будем делать универсальных выводов). И как легко Он освобождает человека от этой ответственности, по одной только просьбе! Фактически не требуется ничего, кроме желания исцелиться от греха, избавиться от его последствий.

Но громкие звания, которыми Он наделяет учеников, удивляют больше всего. «Свет миру», «соль земли»… это не каким-то великим праведникам сказано, даже не апостолам на определенном этапе их служения, как награда за труды, — с этого начинается Его проповедь. Большинство из тех, кто услышал эти слова, не пошли со Христом до конца. А в других местах Евангелия мы слышим, как в начале Своей проповеди Он повторяет слова Иоанна Крестителя: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное».

Значит, есть в чем каяться, значит, Он говорит это грешникам. Как же они могут быть светом миру и солью земли?

Постараемся понять, что вкладывает Христос в эти высокие слова. Прежде всего, ясно, что он не называет так людей в силу их формальной принадлежности к избранному народу. Более того, когда некоторые из иудеев стали хвастаться своим праотцем Авраамом, Христос ответил им резко до неприличия: «Ваш отец — диавол». Дело не в том, пояснил Он, кто от кого физически происходит, а в том, кто идет по чьему пути и чью творит волю. То есть все эти наименования — не членский билет, не выданный кем-то и когда-то пропуск. Они — призвание. Христос говорит людям: вы призваны быть солью земли и светом миру, если вы откажетесь, никто вас в этом не заменит.

Вспомним и притчу о блудном сыне, который оказался совершенно недостоин звания сына и, утратив его, захотел перейти в положение наемника. Наверное, такое решение было бы более чем справедливым, даже очень милостивым по отношению к павшему, но… отец на него не согласился. Его сын в самом недостойном виде оставался для него сыном, и никем иным. Бог хочет видеть нас Своими детьми и не ждет от нас в этом никаких компромиссов, пусть даже и мы не можем никак решиться на это.

И тогда в евангельском понимании нет уже никаких формальных званий и степеней, которые присуждаются человеку на тех или иных основаниях и дают ему четко оговоренные права. Нет, конечно, такие звания могут и обязательно должны быть и в государстве, и в Церкви, без них вообще никакой общественный институт существовать не может, это понятно. Но эти звания сами по себе ничего еще не говорят о степени близости человека к Богу, степени его «хорошести», степени правильности его суждений. Да и само слово «степень» лишается здесь смысла, потому что оно предполагает сравнение по объективным критериям: вот у этого сто очков, а у этого только пятьдесят. Здесь же «очки» набираются или теряются только втайне, и лишь иногда по внешним проявлениям мы можем приблизительно судить о том, кто чего достиг.

В христианстве, уже в момент крещения, человек сразу получает право носить самое высокое звание, он ощущает себя сыном или дочерью Небесного Отца. Но все решается здесь и сейчас, человек может действительно постараться быть в меру своих слабых сил светом миру и солью земли или отправиться в далекую страну в поисках развлечений.

Антисемитизм у подножия Креста?

Службы последних дней Страстной седмицы — яркие, неповторимые, говорящие о самом главном, что только есть в христианстве. Пасха вся будет сплошным ликованием, а здесь такая гамма чувств, такая высота богословия…

И здесь же есть слова, о которые буквально спотыкается молитва. Мы слышим, что призывается не только Бог, но и… «лукавый, стропотнейший роде еврейский» (статия 2-я утрени Великой субботы). И даже вот такое звучит: «…о предательстве не довольни быша, Христе, роди еврейстии, но покиваху главами своими, хулу и ругание приносяще. Но даждь им, Господи, по делом их» (11-й антифон утрени Великой пятницы). Просьба о милости, покаяние — и «даждь по делом»?

Мы хорошие, благочестивые, Бог нас простит — а евреи плохие, и Бог их накажет. Именно так понимаются эти слова многими. Может быть, именно ими «вдохновлялись» те, кто устраивал сто лет назад еврейские погромы на Пасхальной неделе. Сегодня их вспоминают и те, кто вполне всерьез призывает «избавиться от антисемитских элементов в литургии». Причем голоса эти раздаются как со стороны еврейских организаций (таких, как «Антидиффамационная лига»), так и со стороны некоторых православных, слишком уж неподходящими кажутся им такие тексты для молитв Страстной седмицы.

Им возражают другие: на самом деле тут нет никакого антисемитизма, а если начать переписывать традиционные тексты, то дело дойдет и до редакции Евангелия, в котором духовные вожди иудаизма того времени тоже представлены не в лучшем свете. В результате мы получим некий безликий и беззубый рассказ о том, как некоторые люди распяли другого человека по имени Иисус, и случилась эта история как бы вне времени и пространства. Да, собственно, нечто подобное действительно предлагается борцами с христианским антисемитизмом: он коренится, по их мнению, в представлении о том, что Израиль отверг своего Мессию и предал его на смерть. Будет куда спокойнее, если христиане признают иудаизм как самостоятельную религию, самодостаточную для еврейского народа, и не будут призывать к его обращению в христианство. Христос и Израиль как бы должны разойтись по разным углам.

Скажу честно: меня действительно пугает упрощенное, но и вполне естественное для человека понимание этих выражений из богослужений Страстной в духе «вот мы хорошие, а евреи плохие». Я прекрасно понимаю, почему порой на практике просто опускают наиболее резкие выражения или заменяют слово «иудеи» словом «люди», превращая «национальную» трагедию в трагедию общечеловеческую. Мне кажется, это правильно: в конце концов, в нашем богослужении принято многое сокращать, и строки, служащие для кого-то соблазном, безусловно, можно опустить.

Но меня не меньше пугает и другая перспектива: начать редактировать веру Церкви, исходя из требований политкорректности или чьей-то примитивной агрессии. Я слишком хорошо себе представляю ревизию не только богослужебных текстов или знаменитых слов Иоанна Златоуста против иудеев, но и самого Евангелия. Да, в древности и в Средние века не было религиозной терпимости, причем совсем не было. Не менее резкие вещи говорили тогда христиане о мусульманах и язычниках, да и мусульмане, иудеи и язычники подчас ничуть не лучше выражались о христианах и друг о друге. Начать редактировать традиционные тексты в свете современных стандартов и новейших веяний легко, а вот остановиться потом будет очень трудно. И поэтому я прекрасно понимаю и тех, кто выступает против подобных изменений.

И, самое главное, вопрос не в том, изменить или оставить. Вопрос скорее в том, как именно понять эти тексты. Мы слишком далеко отошли уже от тех времен, когда христиане были в массе своей именно иудеями, принявшими Иисуса из Назарета как Христа, как своего Мессию. В те века, когда писались эти песнопения, память об этом еще была свежа, и непринятие Мессии было воплем о трагедии самого еврейского народа: «пришел к своим, и свои Его не приняли» (Ин. 1:11). Вслушаемся в этот полный боли голос: «Сия глаголет Господь иудеем: людие Мои, что сотворих вам? Или чим вам стужих? Слепцы ваши просветих, прокаженныя очистих, мужа, суща на одре, возставих. Людие Мои, что сотворих вам? И что Ми воздасте? За манну желчь; за воду оцет; за еже любити Мя, ко Кресту Мя пригвозидисте» (12-й антифон утрени Великой пятницы).

Это вовсе не голос погромщика, это голос страдающего на Кресте Господа. И даже самые страшные на первый взгляд слова «даждь им, Господи, по делом их» (я очень смутился, когда сам их впервые услышал), — это именно отказ от погрома. Мы сознаем, насколько ужасно происшедшее, но мы раз и навсегда отказываемся от мести за своего Господа, мы отдаем суд Ему Самому — а как Он будет судить, Он уже ясно показал нам, Он с Креста просил о прощении распинавших его. Он имел право об этом просить, мы не имеем, ведь это не нас распинали — мы можем только отказаться от собственного правосудия, от желания распинателей покарать, а тем более от мести нашим современникам и соседям. И в словах «даждь им по делом» мы именно это и делаем.

К тому же в самых суровых обличениях мы слышим голос ветхозаветных пророков. «Два и лукавная сотвори перворожденный сын Мой Израиль: Мене остави Источника воды животныя, и ископа себе кладенец сокрушенный; Мене на древе распят, Варавву же испроси и отпусти» (стихира на часах Великой пятницы). Это же прямая цитата из Иеремии (2:13): «Ибо два зла сделал народ Мой; Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды». Антисемит ли Иеремия? Нет, конечно же, он с горечью обличает свой народ, передавая ему то, что хочет сказать Господь. Ни один другой народ не любит он так, как свой собственный, еврейский, и именно поэтому бросает ему в лицо самые горькие слова, он готов жертвовать своей безопасностью, а то и жизнью, за право их говорить.