Вечные следы - Сергей Марков

Пэт и Джекман, разумеется, не знали ничего о Кучуме и не могли представить себе условий возможной зимовки в городе Сибири. А она могла грозить им неприятностями. Но мореплаватели были готовы выполнить предписания английского двора о порядке встречи с азиатскими властителями.

Предписания гласили, что, когда азиатские гости поднимутся на борт корабля, их надо обрызгать нежнейшими духами, одарить мармеладом в изящной упаковке, напоить крепким вином и угостить бисквитами, увлажненными лучшим оливковым маслом с петрова Занте. Среди товаров, погруженных в трюмы английских кораблей, были испанские покрывала, красные матросские шапки, стеганые ночные колпаки, шелковые подвязки, зеркала, хрустальные очки. С помощью всего этого британские путешественники нанялись проложить путь в Китай.

Увы! Английские корабли смогли дойти лишь до острова Вайгач. В августе 1589 года они повернули обратно, причем в Англию возвратился лишь один Пэт, а Джекман на «Уильяме» бесследно исчез. Предполагали, что после зимовки в Скандинавии он отправился в сторону Исландии и стал жертвой океана.

Космограф Меркатор, дававший советы английским мореплавателям, чтобы помочь им опередить московитов в овладении Сибирью, сам того не ожидая, вдруг сделался советчиком Строгановых. Как это получилось? Предприимчивые Строгановы тоже был не лыком шиты. По-видимому, еще до возвращения Артура Пэт в Англию они послали Оливье Брюнеля в страны Западной Европы.

Посланец был так щедро обеспечен, что во время своего путешествия решительно ни в чем не нуждался. В одном из писем сам Меркатор свидетельствовал об этом, Строгановы, как видно, не жалели денег в предвкушении великих открытий.

В феврале 1581 года Брюнель гостил у одного из старых друзей Меркатора в прибалтийском городе Аренсбурге. Посланец Строгановых говорил, что он уже нанял на верфях нидерландского города Антверпена «охочих людей» для постройки двух кораблей на Северной Двине. В мае, уверял Брюнель, он поведет эти корабли из устья Северной Двины на восток, к Печорской губе. Залив этот очень удобен для устройства гавани и складов на большой морской дороге в Китай.

Брюнель искал возможности прохода в Обь по рекам, впадающим в Байдарацкую губу, для того, чтобы не обходить морем полуостров Ямал. Брюнель говорил, что он рассчитывает на помощь людей, населяющих обские низовья: вместе с этими знатоками края он подробно осмотрит морской залив и устье Оби, а потом двинется вверх по великой реке искать заветное «Катайское озеро». Если не удастся достичь «Катайского озера», он вернется на Печору или Северную Двину и весною 1582 года вновь повторит свое путешествие в сторону Китая. Все это во многом совпадало с мыслями Меркатора.

О том, что строгановский гонец встречался с Меркатором, можно судить и не только по этому. Вскоре письмо, в котором рассказывалось о сборах Брюнеля на Обь и в Китай, сам Меркатор подарил английским ученым, и его сравнительно быстро напечатали.

В то время, когда Брюнель столь деятельно готовился к путешествию через кучумовские земли к «Катайскому озеру», в Вологде, заново укрепленной и отстроенной Иваном Грозным, происходили удивительные события. Вологжане рассматривали невиданные дотоле корабли, стоявшие на реке против города. Их было не менее двадцати, и все они сверкали позолотой и серебром. Корабли были украшены изображениями драконов, единорогов, слонов, львов и орлов.

Представитель лондонской торговой компании Иеремия Горсей, которого на Руси звали Еремеем Горшиевым, удостоверил впоследствии в своем сочинении о России, что Иван Грозный спросил его: видел ли он вологодское диво? Получив утвердительный ответ, царь сказал, что этот флот в скором времени будет увеличен в два раза. Потом Иван Грозный попросил у Еремея рисунок английского корабля с пушками.

Что замышлял Иван Грозный? Куда хотел он послать корабли, отмеченные знаками дракона и единорога? Через своих разведчиков он, конечно, знал о том, что слуги британской короны не только вынашивают мечту о захвате русского северо-востока, но и начинают приступать к делу. Хитрый и дальновидный русский царь не хотел быть только «при сем присутствовавшим».

В Москву из знаменитого торгового города Аугсбурга по царскому заказу был привезен редкостный жезл из рога нарвала, осыпанный драгоценными камнями, — скипетр повелителя морской державы! Морской единорог и алмазы Индии были символами будущего владычества на путях, ведущих в Азию. А путь пока виделся один — Сибирь.

Могли ли московское правительство и влиятельный торговый дом Строгановых примириться с тем, что Пэт и Джекман захватят Обскую губу, укрепятся в области Пура и Таза, заявят свои права на Иртыш? Англичане хотели бы наложить руку на драгоценные меха, моржовую кость и мамонтовы бивни Севера, шелка Китая и Средней Азии.

Иван Грозный помнил о правах Руси. Еще в 1562 году он включил в свой титул слова: «… и всея Сибирские земли повелитель». А спустя пятнадцать лет полагал, что он не кто иной, как «всея Сибирские земли и северные страны повелитель и иных земель государь и обладатель». Отвечая на притязания королевы Елизаветы, Иван Грозный подчеркивал, что Обь находится в русской земле.

До сих пор нигде черным по белому не было написано о том, что поход Ермака имел связь с поисками, с морскими плаваниями к Оби, Иртышу и «Катайскому озеру». А между тем такая связь несомненна. Именно тогда, когда англичане хотели зимовать в Сибири, а Оливье Брюнель советовался с Меркатором, Ермак Тимофеевич получил приказ Строгановых пойти за Урал.

В некоторых старых легендах (да и не только легендах) Ермака Тимофеевича представляют как раскаявшегося разбойника, надеявшегося получить отпущение своих грехов ценою разгрома Кучума. Вопреки этому историк Н. Костомаров приводит веские доказательства того, что в начале 80-х годов Ермак числился на царской службе по Перми Великой и уже успел побывать за Уралом, даже зимовал там.

Ермак не мог угощать Кучума ни отменным вином, ни пышными бисквитами с оливковым маслом, не имел возможности опрыскивать «сибирского салтана» тончайшими духами или дарить ему нюрнбергские хрустальные очки. Духи и бисквиты были у Пэта и Джекмана. Ермак же, отправляясь за Урал, насушил в дорогу 800 пудов сухарей, разжился у Строгановых крупами и боеприпасами и выбросил из своих стругов все лишнее, что могло помешать в дальнем и трудном походе. «Ко славе страстию дыша» — к славе своего отечества — Ермак со своей дружиной вторгся в Сибирский юрт.

Струи Тобола вынесли казачьи струги в Иртыш. Осенью 1581 года Ермак, переправившись через Иртыш, вступил в «город Сибирь», оставленный Кучумом. Ключ к Востоку был в руках русского богатыря.

Любопытно, что на пути к Кашлыку ермаковцы для чего-то на целых шесть недель задержались близ устья Тобола и двинулись дальше лишь в сентябре. Можно предположить, что ермаковская рать дожидалась появления белокрылых строгановских кораблей, которые Брюнель собирался построить на Северной Двине и повести из Обской губы к устью Иртыша. Тогда Ермак, не дождавшись Брюнелевой подмоги, был вынужден ускорить покорение Сибири собственными силами. На опального атамана, ищущего царского прощения, это было бы непохоже.

Если Строгановы знали о намерениях Пэта и Джекмана проникнуть к «Катайскому озеру» через Кучумовы владения, то ермаковская дружина получила полную возможность убедиться в том, что англичан постигла неудача.

И все же какой-то европейский корабль прошел морем в устье Оби именно в то время, когда войско Ермака проникло на Иртыш.

Источником этого известия был не кто иной, как Маметкул, Кучумов племянник. Он все время тревожил Ермака набегами, пока не доигрался до беды: был захвачен русской дружиной в плен и отправлен в Москву. Едва ли пленник скрыл от Ермака весть, которую он вскоре передал в столице Еремею Горсею.

Маметкул рассказал, что всего «года два назад» он захватил иноземный корабль с пушками, порохом и всякими припасами. Корабельщики, по его словам, «ехали по реке Оби искать пути в Китай через северо-восток». Кучумов племянник, разумеется, не мог знать ни о плавании Пэта и Джекмана, ни о сборах Оливье Брюнеля. Он лишь сообщал о факте, совершившемся событии.

Бывалые русские мореходы с Печоры тоже передавали весть о гибели европейского корабля, пришедшего морем к устью Оби. Они считали, что судно было английское, но вряд ли печорцы могли тогда отличить англичан от голландцев, нанятых Брюнелем для его «китайского» путешествия. О трагическом событии печорцы рассказывали Антону Маршу, служащему Английской компании.

Вполне возможно, что Ермак пытался проверить тревожную новость, сообщенную Маметкулом. Известно, в частности, что ермаковец Богдан Брязга ранней весною 1583 года поспешно, даже не дождавшись вскрытия реки, устремился на Север, к иртышскому устью и к Оби.