Полуночные тени - Алёна Кручко

Когда внезапный порыв ветра принес вкусный запах запеченной в углях рыбы, я чуть не расплакалась от радости.

Но радоваться оказалось рано.

Рэнси свернул с тропы в густой орешник; впервые я услышала от своего умильного щеня настоящее злобное рычание. Рольф, коротко ругнувшись, ломанулся следом. Крик, полный ужаса, подстегнул меня, и я сама не заметила, как оказалась на скрытой в зарослях орешника крохотной полянке.

Ронни здесь не было.

У прогоревшего костра, разложив обед на листьях лопуха, сидел какой-то бродяга. То есть сидел он, очевидно, до нашего появления. Пес опрокинул его на землю; уж не знаю, о чем думал любитель печеной рыбки, разглядывая нависшие над своим лицом огромные клыки, но вряд ли что хорошее. Он замер, прикрывая ладонями горло, и Рольф, подойдя, буркнул:

— Обделаешься — стираться не отпустим.

— За что, добрые господа? — проныл бродяга.

А ведь он не прост, подумала я. Рубаха — рвань замызганная, зато штаны почти новые, на ногах добротные сапоги, а рядом с рыбой торчит из краюхи хлеба очень даже серьезного вида нож, и хорошо, пожалуй, что до этого ножа ему никак не дотянуться. А то, небось, не ныл бы. Вон глаза какие цепкие…

— Мальчишка где? — спросил Рольф.

— Какой мальчишка?

— Который ту рыбку наловил, что ты тут жрать собрался, — зло пояснил Рольф.

— Да не знаю я никакого мальчишки! — бродяга попытался подняться; Рэнси зарычал громче. — Всеми богами клянусь, не знаю!

— Брешет, — выдал Бени.

— Брешет, — согласился Рольф. — Слышь, ты, мы ж не просто так до тебя прицепились. Пес по следу шел, так что признайся лучше добром.

Я бы на его месте призналась, подумала я. Рольф и Рэнси и поодиночке выглядят убедительно, а уж на пару…

— Да нашел я эту рыбу проклятую, — простонал бродяга, — нашел! Валялась она посреди дороги, и не было там никаких мальчишек и вообще никого! А я с голодухи помирал! Я ж снасть брать не стал, а рыба — обеднели вы с нее, что ли? Все равно протухла бы!

Проломился сквозь орешник вконец упыхавшийся Колин, спросил:

— Ну что?

— Да вот, — мрачно ответил Рольф, — брехло какое-то побродяжное. Никого не видел, ничего не знает, а рыбу на дороге подобрал.

— Так и было, всеми богами клянусь, — снова заскулил бродяга. — Я здешних мест не знаю, наугад шел… думал к жилью выйти…

Колин обвел полянку внимательным взглядом. Подошел к разложенной на лопухах рыбе, поднял ближнюю за хвост, понюхал, отщипнул кусочек. Сказал одобрительно:

— Умеет. Вот что, Рольф, я думаю, — трактирщик опустил рыбу и подобрал нож. — Надо его в замок вести. Господин барон с ним разберется лучше нас.

Рольф глянул презрительно.

— Вот есть у его милости время с каждым нищебродом возиться! Слышь, ты, признавайся лучше по-хорошему да и ступай куда шел.

— Рольф, — протянул трактирщик, — ты что? Ты на нож глянь! Таким нищебродом его милость не побрезгует, уж ты мне поверь!

Бродяга дернулся; похоже, только теперь он испугался по-настоящему. Я подошла к Колину. Нож как нож, острый… надо спросить, что в нем такого особенного, не сейчас только. А насчет барона трактирщик прав. На то и господин у здешних земель, чтоб судить и решать!

— Он прав, Рольф, — сказала я. — В замок надо. Сами мы Рона уже не найдем.

— Нечисто дело, — кивнул трактирщик. — Все одно к одному валится.

Рольф оценивающе оглядел нашего пленника.

— Тогда вы с Бени возвращайтесь, а мы — в замок. Как, Сьюз?

Я кивнула: Гвенда, наверное, совсем уже извелась, а Рэнси не подведет.

— Собачку придержи, — Рольф подмигнул. — А ты, отрепье, давай-ка руки за спину. Да не дергайся лишнего, а то как бы чего ни вышло.

Я не стала отзывать Рэнси. Вместо этого подошла, ухватила «собачку» за холку и отшагнула назад. Пес глухо заворчал; бродяга неловко заворочался. Обманчиво равнодушный взгляд заметила, кажется, только я. Как и то, что бродяга перестал скулить — не с того ли мига, как Колин сказал про замок? Принято решение и больше ни к чему давить на жалость — так, что ли? Я глядела, как Рольф обматывает судорожно напряженные запястья снятой с роновых снастей бечевкой, старательно затягивает узел… а сильные у этого типа руки, под рваной рубахой не видно, а сильные… смутная тревога наконец-то оформилась во вполне внятную мысль: подозрительный бродяга понял, что в замок его поведут всего двое! Причем меня он не берет в расчет, и правильно: что девчонка против сильного мужчины? Рольф и Рэнси… он надеется вырваться дорогой. Освободиться — и уйти.

Сиди, попросила я, карауль. Хорошо карауль!

— Рольф!

— Чего?

Я развязала поясок. Сама плела, прочный… да не в том секрет, что прочный, а в том, что девичий!

— Этим вяжи.

Рольф не сдержал довольной ухмылки.

В кои веки моя тревога оказалась не напрасной: бродяга и впрямь попытался сбежать. Не сразу: почти до самой дороги он брел, понурив голову, изображая покорность судьбе. Я уж и успокоилась на его счет; гораздо больше волновало меня, успеем ли дойти до замка посветлу. Наш пленник явно не торопился предстать перед господином здешних мест: медленнее, чем он, передвигался бы разве что безногий. Мы и расслабились… то есть не знаю, как Рольф, но уж я точно не ожидала, что снулый оборванец вдруг с разворота заедет ногой Рэнси по носу, оленем перепрыгнет через поваленный давней бурей ствол и кинется прочь.

Рольф, не тратя сил на ругань, кинулся следом. Рэнси скулил; я упала рядом с ним на колени, ощупала морду. Подумала мрачно: за псеня — убью. По счастью, удар оказался не так силен: ушиб, не больше. Хотя тоже приятного мало. Его бы так, небось бы не побегал…

Я гладила скулящего пса, сама не замечая, что бормочу сквозь зубы проклятия. Рольф не появлялся.

— Давай за ними, — я встала. — Ищи, Рэнси! Найди этого гада!

Пес понял. Рванул, только хвост-морковка мелькнул над рыжим мхом. Я вздохнула и поплелась следом. Потерять их всех я не боялась: бродяга, Прядильщица его забери, вовсе не был бестелесным духом, а Рольф так и вовсе целую просеку проложил. Но путь отсюда до замка и без беготни по лесу неблизкий! Я продиралась сквозь смятый Рольфом орешник, путалась ногами в траве, потеряла косынку и чудом не изорвала юбку — так что, догнав остальных, находилась в прескверном расположении духа.

Но мне открылась такая уморительная картина, что я не выдержала. Схватилась за молодой дубочек: ноги почти не держали меня — и расхохоталась.

— Ага, смейся, — хмыкнул Рольф. — Тебя ждали, между прочим, оцени.

— Да уж, — сквозь смех выдавила я, — великий подвиг! Рэнси, отпусти придурка, он невкусный. Вечно ты тянешь в рот всякую гадость.