Ночь Хогги Дарна - Ричард Маккенна

— Может. Но убьет вас в любом случае. Потому что вы-то знаете. И при всем вашем желании не сумеете забыть об этом.

Коул безнадежно взглянул на Бйдграсса.

— Значит — пропадать?

— Стоп, стоп! Есть один выход, — сказал Бидграсс, садясь на место. — Наши предсказатели уверены, что в человеческих душах после смерти Праотца-Стомпера многое изменится. Они говорят о радости, счастье, любви, доброте… Морган дал согласие на ваш приезд сюда — он хочет скрыть все концы нашей войны со стомперами как можно надежнее и полностью разделяет мой план. Ну, а в эру добрых чувств он, конечно, отнесется к вам благосклонно.

— Хотелось бы надеяться, — буркнул Коул.~ Но Морган странный тип. Почему Пайя боится его?

— Я объясню вам это, мой мальчик, — для того, чтобы вы лучше оценили грозящую вам опасность… Очень немногие из нас получили образование на Тристане. Двадцать три года назад мой младший брат увез туда свою дочь — мою племянницу Флэду. Она сбежала и вышла замуж за тристанийца Ральфа Вигноли. Ее отец погнался за ними, чтобы вернуть их и заставить жить по нашим законам, но Ральф поклялся не разглашать ту малую часть нашей тайны, которая была ему известна. Однако экс-дикари Нью-Корнуолла захотели, чтобы Ральф Вигноли приехал сюда — так он сохранит тайну надежнее. Но Вигноли отказался, и в конце концов они направили на Тристан человека, который должен был покончить с ним. Мой брат пытался отговорить их и сам был за это убит. И тогда я предложил компромисс:надо уговорить Ральфа переселиться на Нью-Корнуолл ради его жены и дочери. Пайе в то время было семь лет… Ральф был хорошим человеком и отважно вел себя в сражениях, но два года назад Морган со своими сторонниками явился в мой дом, когда я отсутствовал; они увели Ральфа с собой, а потом доставили на поляну в лесу Ланди, где стомперы часто откладывали яйца. Там они раздели его догола, забрали одежду и убрались восвояси. Зачем раздели? Для того, чтобы стомперы не убили его сразу, приняв за сборщика яиц, Морган хотел, чтобы стомперы унесли его в лес, как они поступают с заблудившимися дикарями, и использовали для пополнения человеческого стада. Потом он заявил, что во сне ему было видение и голос, звучавший в мозгу, велел поступить с Ральфом именно таким образом… Я думаю, Пайя ощущает комплекс вины за смерть отца. Мне приходилось видеть, как она избегает Моргана — ей кажется, что он думает о ней, о ее тристанийской крови…

— Бедная Пайя, — с чувством сказал Коул. — Годы несчастья и страха…

— Все это кончится, когда наступят Ночи Хогги Дарна. Моруэнна подарит избавление. Так что не дайте ей возможности горевать о вашей смерти, мальчик мой. Оставайтесь дома и никуда не выходите.

Бидграсс встал и допил кофе, стоя.

— Мне пора идти. Я уже опаздываю, — пояснил он, и его голос звучал жизнерадостнее, чем обычно. — У меня встреча с генералом Арскотом, нашим военачальником, которого вы скоро увидите.

И он вышел прочь. Коул тоже направился к двери, борясь с нахлынувшим на него желанием поскорее увидеть Пайю.

В последующие дни Коул столовался с семьей Бидграсса — за исключением тех случаев, когда к Гарту приходили гости, которым старик не доверял. Двери, что вели в главный дом, больше не запирались, и эколог нередко встречал Пайю, но она отстранялась и исчезала — это было для него не совсем объяснимо. Впрочем, Коул, занятый составлением отчета для университета Белконти, не имел времени задавать себе вопросы, на которые все равно не смог бы дать ответа. А работал он вдохновенно — приходилось выдумывать огромное количество статистических данных, цитировать десятки несуществующих ньюкорнуоллских авторитетов. К подлинным данным, касавшимся определения того факта, что биомасса Праотца-Стомпера достигла критической отметки, Коул добавлял взятые с потолка характеристики климата, ареала распространения, продолжительности жизни и плодовитости вида, используя индекс Рухана, чтобы получить более-менее правдоподобные цифры. Затем он сотворил полевые отчеты за последние пятьдесят лет, причем вычерченные им графики показывали, что критические явления в популяции стомперов проявились за десять лет до его прибытия на Нью-Корнуолл. Позднейший полевой отчет стараниями Коула отражал бедственное положение вида — биомасса составляет сорок два процента от критической. Он ввел такие цифры, которые не оставляли сомнений — кривая численности стомперов неумолимо стремится к нулю, и если дело пойдет подобным образом и дальше, то через двенадцать лет на планете не останется ни одного стомпера.

Сердце Коула сжималось при мысли о том, что он может где-то зевнуть и в отчет прокрадется цифра, прямо противоположная планируемому результату — тогда все его построения развалятся. Его обман должен представлять собой произведение искусства — ведь от этого зависит, быть или не быть ему доктором. Шутка ли — его домыслы попадут на страницы журналов и в информационные сообщения по всему сектору. Ведь планетарные экологические катастрофы случаются не каждый день!

Он заканчивал работу ночью, сидя в библиотеке. Пайя принесла ему молоко и булочки, а сама присела рядом, слушая, как он объясняет ей то, чем занят.

— На самом деле, — разъяснял Коул девушке, одновременно стараясь убедить собственную совесть ученого, проснувшуюся и протестовавшую против фальсифицирования, — на самом деле, это люди Нью-Корнуолла — биологический вид, которому угрожает опасность. Тайна здешних жителей должна быть похоронена навсегда.

— Да, — рассудительно согласилась она. — По-моему, если сектор узнает обо всем, экс-дикари просто умрут от ярости и стыда. Быть диким не так плохо, как кажется на первый взгляд, но это уже другое дело.

Она вздрогнула всем телом, словно вдруг почувствовала холод сквозь свое серое платье.

— Пайя, иногда мне кажется, что ты меня сторонишься. Но сейчас, я уверен, между нами все в порядке, не так ли?

Она грустно улыбнулась.

— Я могу навлечь на тебя неприятности — вспомни Моргана, Мой отец прибыл сюда из-за меня…

— Но я-то — нет. И думаю, что могу остаться здесь… отчасти из-за тебя. Просто ты так долго боялась, что страх стал для тебя Привычным состоянием.

— Странно, Флинтер, но я больше не испытываю страха. Меня ничто не заставляет убегать, а то чувство, которое заменило страх — это, скорее, печаль. И потом еще мои старые сны… будто Морган приходит за мной… Они мне снова снятся. Каждую ночь я вижу их.

— Морган! Всюду Морган!

Она, слабо улыбнувшись, покачала головой.

— Он обладает загадочной темной силой. Он похож только на самого себя. И еще на стомпера… Я ощущаю не ненависть, даже не страх… а какое-то отвращение.