Любовные каникулы - Светлана Оникс

Меня спешно проводили в отведенную мне просторную спальню, но я замешкалась в коридоре под предлогом расстегнувшейся пряжки на босоножках. И со злорадством успела заметить недовольное выражение старого герцога и растерянность на лице сынка.

Что, викинг, и тебя не минуют семейные передряги?

Я актриса. Я восприимчива к чужой мимике.

И сразу поняла: визит старика имеет непосредственное отношение ко мне. Видно, не только у принца отлично налажена шпионская служба. Папочка — тоже не промах. Герцогу, конечно, успели доложить о дикой выходке наследника. Ну, держись, мой голубоглазый варяг! Сейчас тебе, как провинившемуся школьнику, всыплют по первое число.

Жаль, что в королевских семьях не практикуют порку ремнем или вымоченной в соленой воде хворостиной. Тебе бы пошло это на пользу, Георг!

Я злилась. Я бесилась. И особенно от того, что опять ловила себя на этом коротеньком нечаянном словечке: «мой». Теперь уже в отношении принца.

Надо же: мой викинг, мой варяг. Да пошел бы ты...

Стук в дверь.

— Войдите.

Вот и он. Легок на помине. Пытаюсь прочесть по его лицу, что за разговор состоялся у него с отцом. Но лицо непроницаемо.

— Не хотите ли вы осмотреть мою конюшню? — предлагает Его Высочество.

Отвечаю сдержанно:

— Я не против.

Главное — не выдать своего восторга. Кони! Королевские кони! Наверное, их там много.

Отложим пока планы побега. Еще успеется. А сейчас — скорее к лошадкам...

...Вот они, в стерильных сверкающих загонах. Гордые, прекрасные. Одни — по-скандинавски спокойные, другие — нетерпеливые. Эти мне нравятся больше.

А лучше всех — вон тот белый скакун. Прическа у него — как после дорогой парикмахерской. Он смотрит на меня доверчиво и одновременно озорно.

— Это Скальд, — представляет мне его принц, точно важного лорда. — Жемчужина моей коллекции.

Хоть и злюсь на себя, но никак не могу остаться невозмутимой.

— А его можно погладить?

— О, конечно! — Принц сияет: наконец-то я перестала злиться.

Эх, наивный. Не раскатывай губу, Твое Высочество: не ты меня заинтересовал, а этот белоснежный красавец по кличке Скальд.

Я прижимаюсь щекой к конской морде и чувствую горячее дыхание животного.

Наверное, у меня блаженный вид, потому что принц вдруг предлагает:

— Не хотите ли прокатиться на нем? Я прикажу вывести Скальда в манеж.

А почему бы и нет!

Служители проводили нас на площадку для выездки, а следом вывели и Скальда, уже оседланного, в новенькой сбруе. Почтительно подсадили меня в седло.

И конь мягко пошел кругами. Чуткий, он, видимо, понимал, что наездница не слишком-то опытна, и был осторожен. Время от времени он косился на меня умным глазом: ну как, все ли в порядке?

Полный порядок, Скальд. Просто блеск!

Принц с удовольствием наблюдал за мной, присев на бортик манежа. Думая, что я полностью поглощена ездой и не наблюдаю за ним, он разглядывал меня с жадным желанием. Совсем не по-скандинавски, скорее — как восточный темпераментный мужчина.

Ну, ты и наглец, несмотря на то что происходишь от древнего знатного рода. Где твой аристократизм? Мужлан ты, и больше никто!

Да нет, я, пожалуй, несправедлива к нему. Ведь Георг ничем, кроме взгляда, не выдает своей страсти.

Но он похитил меня, украл. И, клянусь, так просто это не сойдет ему с рук.

Поддавшись внезапному порыву, я неожиданно для самой себя пришпориваю Скальда и — конь перемахивает через невысокий барьер манежа. Возможно, ему тоже надоело быть подневольным и захотелось вырваться из-под присмотра на просторы.

Мы пронеслись по откидному мостику через крепостной ров и оказались на открытой холмистой местности. Ни принц, ни служители манежа не успели и глазом моргнуть.

Скорость была огромной, но я чувствовала себя в седле на удивление уверенно. Видимо, умный конь все же каким-то образом оберегал меня от чрезмерной тряски. Я ощущала себя амазонкой, девой-воительницей, с пеленок привыкшей передвигаться не пешком, а верхом. У, класс! Куда лучше, чем на мотоцикле!

Мы скакали мимо темной буковой рощи, по берегу зеркально-чистого озера. Мы взлетали на верхушки холмов и спускались с них.

В какую сторону должны мы направить свой бег? Этого я не знала и положилась на волю коня. Неси меня, белогривый друг мой, спаси меня!

Скальд заржал, словно отвечая на мои мысли. Я пригнулась к холке: шелковая грива щекотала мне лоб.

Разумеется, за нами снарядят погоню, но в тот миг я об этом не думала. Вперед! Только вперед! Куда глаза глядят! Главное — мы вырвались, мы свободны!

Вдруг наперерез нам из-за старых кряжистых буков выскочил всадник на гнедом скакуне.

Я узнала в нем принца Георга. Как он смог обогнать нас, мчавшихся так быстро? Видимо, знал более кроткий путь.

Надо отдать ему должное: на этот раз он не поручил изловить меня «своим людям», а носился за мною сам. Вот он, уже рядом. Попытался ухватить Скальда под уздцы. Но мой конь отскочил в сторону, уворачиваясь.

И тут я заметила ужас на лице принца. Он что-то предупреждающе кричал мне по-датски. Наверное, весь запас русских слов выветрился у него из головы от бешеной скачки. Наконец, видя, что я не внемлю ему, отчаянно завопил по-английски:

— Danger!

Опасность?! Откуда?!

Принц все-таки изловчился и перехватил уздечку Скальда. Оба коня одновременно остановились как вкопанные.

Георг глянул на меня. В его лице не было ни кровинки, по нему струился пот.

Я посмотрела вперед — и остолбенела: мы стояли на самом краю обрыва. Меловая скала с острыми краями, уходившими отвесно вниз на несколько метров — вот куда нас вынесло. Еще пара шагов — и мы со Скальдом рухнули бы. Принц, спасая нас, тоже рисковал своей жизнью!

Мы двинулись обратно к замку. Кони шли теперь бок о бок, спокойным аллюром, и наши с принцем колени соприкасались. Мой викинг казался совсем обессиленным.

Мой викинг. Мой спаситель. Дважды — спаситель, и лишь единожды — похититель.

И я ему улыбнулась:

— Ну, спас, молодец. Но это ничего не значит, слышишь? И завтра — понял, завтра же! — ты отправишь меня в Венецию.

Что это со мной? Почему завтра, а не сегодня? И когда, с какой стати я успела перейти с ним на «ты»?

Неужто я сдалась?

Не бывать этому! И не ждите, Ваше Высочество!

А он кивал, измученно и обреченно:

— Хорошо. Завтра. В Венецию.

И вдруг просиял, найдя выход:

— Но вы не можете запретить и мне полететь туда же!

Глава 17

Мой личный враг

Андрей влетел в мой номер, словно началась атомная война. И вдруг застыл, как соляной столб. Какое-то время он молча смотрел на меня, сверля глазами мою переносицу. Этот актерский прием мне известен — так придается экстраординарное значение тому, что будет сказано после молчания.