Расписанная красками - Донна МакДональд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она была одновременно ошеломлена и унижена.
Брук виновато вспомнила, как завораживающий голос Дрейка пару раз отключал ее разум. И это не считая того факта, что мужчина заставлял ее умолкнуть каждый раз, когда целовал. И все же ничто из того, что она о нем знала, не подготовило к тому, что она сейчас чувствовала. Видя, как он стоит так близко к обнаженной женщине, которая не была ею.
После нескольких долгих минут наблюдения за происходящим ее быстро работающий мозг начал предлагать десятки логических выводов. Это был абсолютно самый быстрый набор выводов, которые она когда-либо делала в своей жизни, но она была слишком потрясена, чтобы наслаждаться блестящей работой своего разума. Все ее опасения по поводу отношений с мрачным и задумчивым мужчиной, которого она так жаждала, внезапно стали объяснимы.
Теперь она точно знала, что Дрейк не был тем самым… и не мог им быть. Их разница в возрасте отражалась в сумме их жизненного опыта. Но его пристальный взгляд на обнаженную двадцатилетнюю девушку делал все выводы, к которым она пришла, еще более ясными.
Внезапно она смутилась, вспомнив сколько времени потратила на размышления о том, как Дрейк отреагирует впервые взглянув на ее юное тело. Теперь было очевидно, что ее тревога была беспричинной. Очевидно, что мужчина привык видеть упругие груди каждый чертов день. С чего бы ему впечатляться ее грудями?
Обнаженная грудь, которую она могла ясно видеть даже из глубины пещерообразной комнаты, по-прежнему указывала в потолок и выглядела как реклама силиконового имплантата. Брук знала, что ее грудь все еще довольно хороша, но в ней не было ничего экстраординарного.
И уж точно это не была грудь двадцатилетней девушки.
Не то чтобы какой-либо мужчина до сих пор жаловался на ее грудь, но все же… ее грудь не могла сравниться с идеальным набором, который все его ученики изо всех сил пытались запечатлеть в своих альбомах для рисования.
Брук покачала головой, как будто это движение могло помочь ей разобраться в беспорядочных мыслях. Будущие возможности вызывали теперь большие сомнения.
Что, если… не дай Бог… опухоль в груди станет серьезным поводом для беспокойства? Что, если что-то случится с ее грудью?
При мысли о том, что Дрейк имеет доступ к идеальной груди в любое время, когда захочет увидеть, ей почти стало плохо. Шишка могла быть ничем, а может быть наоборот, но теперь потенциальная потеря этой части тела не была чем-то, что она смогла бы разделить с мужчиной, расхаживающим перед парой идеальных грудей.
Когда она смотрела, как Дрейк говорит об изгибах и линиях обнаженной женщины, все ее первоначальные впечатления о его поверхностности хлынули обратно, включая его заявление о желании ее нарисовать. Она вспомнила довод матери о том, что он не просил нарисовать ее голую. Что ж, на этот раз ее мать ошибалась. Обычно уличить Джессику Дэниелс в ошибочном суждении доставляло ей огромное удовольствие. Но к сожалению реальность, которую она видела перед собой в данный момент, была слишком явной.
В то время, когда Дрейк признался ей, что ни с кем не встречается, она действительно поверила его истории. Теперь она нашла это весьма сомнительным, хотя трудно было представить, что заботливый отец может быть таким убедительным лжецом, когда дело касается женщин.
Это не имело никакого смысла.
Но почему тогда Дрейк не сдался, как нормальный мужчина с потребностями, и не стал встречаться с одной из обнаженных женщин, которых он все время видел? Определенно, не все они были студентами… не то чтобы те две студентки, которых она встретила в холле, были красавицами, но…блин.
Дрейк сказал ей, что никогда не приводил домой женщину с которой встречался, пока там был Брэндон. Неужели он так чертовски придирчив к тому, как выглядят его женщины? Это ж какие стандарты красоты должны у него быть?
Потом ей пришло в голову — может быть, у Дрейка была противоположная проблема. Может быть, мужчине наскучило женское совершенство. Может быть, только его покойная жена когда-либо была достойна его высокой оценки. Возможно, болезнь его покойной жены исказила его способность ценить красоту любой другой женщины.
Насколько бы он слетел с катушек, если то, чего она боялась, оказалось бы правдой? Нужно ли было Дрейку чтобы возбудиться, нечто странное или экстравагантное?
Может быть, учительница рисования в Луисвилле подходила, потому что она научилась подыгрывать его извращенной стороне, которая хотела не совершенства, а чего-то другого.
Теперь она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотела знать, как выглядит его любовница.
Брук снова посмотрела на двадцатилетнюю модель. Рука Дрейка зависла прямо над ее соском, пока он говорил. Все, что нужно было сделать женщине, это немного приподнять свое тело, и оно коснется его пальцев. Случалось ли такое время от времени естественным образом?
Ну, есть в груди уплотнение или нет, ей точно не нужны были переживания… или конкуренция.
— Я не могу этого сделать. Нет, не могу. Мне нужен нормальный и прямой и… не знаю… но что-то другое. Только не это, — тихо прошептала Брук, качая головой и снова выходя за дверь класса.
Теперь, она была рада, что не встретилась с ним взглядом. Нет, ей нужно было время, чтобы подумать о том, что она собиралась ему сказать, чтобы разорвать отношения.
Смирившись и грустно вздохнув, Брук вышла из здания факультета искусств. Все мысли о соблазнении Дрейка полностью исчезли в тот момент, когда молодая женщина повиновалась его приказу поднять свою идеальную грудь, чтобы он мог смотреть на нее сверху вниз.
Обратный путь к зданию философского факультета был тихим и долгим, пока она размышляла о том, как близко подошла к настоящему соблазнению мужчины, которого никогда не поймет в сексуальном плане.
Она пыталась себя утешить. Столкнувшись сегодня с неприятной правдой, она, вероятно, спасла себя от еще большей боли, если бы ее чувства к нему стали сильнее. И ладно… теперь ей нужно было осмыслить
