Два крыла - Нина Дианина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, а всё-таки? Хоть что-то ты в своём будущем видишь?
– Знаешь, в моём положении удобнее не конструировать в своём уме возможное будущее, а рассуждать о том, чего именно я не хочу и потом пытаться этого избежать.
– Тогда, чего же ты не хочешь?
– Ну, наверное, не хочу быть далеко от вашего семейства. Можешь не верить, но я рассматриваю себя как часть вашей семьи. Что-то вроде бедной дальней родственницы.
Я покосилась на Бранжена, но не заметила насмешки в его глазах. Он внимательно слушал, глядя в потолок, и из меня вылетело невольное признание:
– Я ведь люблю вас всех.
Бран всё же хмыкнул:
– И меня, конечно.
– И даже такого язвительного и вредного тебя, – не давая себя перебить дальнейшими насмешками, сразу продолжила. – Не хочу замуж по расчёту.
– Ну, конечно, каждой девушке нужна большая романтическая любовь! – не удержался от шпильки Бран.
– Не обязательно. Я говорила о корыстном холодном расчёте. Любовь, конечно, здорово, но, мне кажется, уважения и симпатии с обеих сторон мне было бы достаточно, чтобы построить крепкую семью.
– А ещё что «не хочешь»?
– Не хочу оставаться наивной дурой и неумехой. Научиться хочу чему-то интересному и важному.
– Ага. Всё-таки хочешь что-то!
– Тут ключевое слово «что-то», – вздохнула я. – Нет у меня чёткого понимания, чему учиться. Магия у меня средняя. Хорошо бы попасть в столицу в Магическую академию. Там, наверное, в новой обстановке и новом окружении стало бы понятнее, куда двигаться. Но к чему мечтать об академии, если не я свой путь определяю. Нет, если бы у меня было острое желание попасть в академию, наверное, уже предприняла какие-то шаги и с леди Карлейлой поговорила бы.
Но желание, это как любовь. Возникает не благодаря логике, а спускается в голову непонятно откуда. Насильно захотеть или полюбить нельзя. Как искра вспыхивает – и раз! Тебе, например, хочется купить красное платье! Или уехать куда-то в толпу незнакомых недоброжелательных людей, чтобы для чего-то освоить сложные заклинания!
– Желание как любовь? Хорошая мысль! – Бран повернулся и опёрся на локоть, глядя на меня с интересом. – А вдруг тот странный портал означает, что у тебя портальная магия проснулась? Тогда тебе прямая дорога в академию даже без особого желания. Пространственных магов слишком мало, и они на особом счету в королевстве.
Его лицо было близко, я видела только его силуэт, однако ощущала его взгляд, и это меня ужасно смущало. До меня долетело его тёплое дыхание.
Вот ведь, вредина, чувствует это и явно наслаждается моим смущением!
Бранжен снова улёгся на спину и, как ни в чём ни бывало, продолжил:
– Если ты начала генерировать порталы, то в любой момент можешь сгенерировать ещё один. Значит, надо всё время держать тебя за руку, чтобы ты в одиночку в неконтролируемом портале не исчезла.
Он нащупал мою руку и переплёл пальцы. Его ладонь была горячей и чуть шершавой.
Я замерла. Сердце ухнуло куда-то вниз, вспыхнуло нестерпимым жаром, а потом вернулось и громко забилось у самого горла, выдавая мой испуг.
– Бран, ты что делаешь? Зачем ты… Не надо.
Прошло некоторое время, и только потом я догадалась вытянуть ладонь из сильных горячих пальцев и уголком глаза посмотрела на Брана.Он лежал, задумчиво глядя в потолок. На фоне красноватых в отблесках потухающего костра стен темнел его профиль.
– Спи. Надеюсь, завтра мы будем уже дома, – наконец тихо сказал Бран, больше не промолвил ни слова и уже не пытался взять меня за руку.
Глава 8
Ночью похолодало, пошёл сильный ливень, который стих к утру, однако оставил после себя плотное покрывало закрывших небо низких тёмных грозовых облаков и мелкий моросящий дождик.
Мы стояли под козырьком и готовились к выходу. Завтрак у нас не занял и минуты, потому что его просто не было.
Морось была нам не особо страшна, потому что с ней можно было справиться простым заклинанием отклонения брызг. Оно, конечно, тянуло магический резерв, но совсем немного. Промокнуть от этой мороси сразу в начале пути совершенно не хотелось.
Хуже было то, что тропа от ливня раскисла, камни стали скользкими, и вероятность упасть, подвернуть ногу или разбить коленку выросла в разы. Я представила, что придётся часами идти по такой скользкой раскисшей тропе и мысленно застонала.
Бранжен покосился на меня. Видимо, мой мысленный стон прорвался наружу реальным звуком.
– Маруша, не бойся, всё будет хорошо, – он засунул руку в карман и неожиданно всунул мне в руку кристалл вестника. – Я подумал, будет лучше, если у каждого из нас будет вестник.
Его голос звучал равнодушно, но и так было понятно, что за этим стояло «вдруг я пропаду/свалюсь в пропасть/попаду под камнепад, тогда сама доберёшься и расскажешь, что случилось».
Я кивнула. Да, это честно.
Мы вышли под морось и продолжили путь, шагая уже по тропе. Даже не знаю, как бы шли без неё, потому что даже так наша скорость приближалась к черепашьей. Дорога шла под уклон, ноги скользили и расползались, обувь быстро промокла от луж. Заклинание отклонения воды действовало только на брызги.
Один раз тропа раздвоилась. Бран решил следовать вдоль ручейка, который в конце концов влился в горную речку, шум которой был слышен издалека. Дальше мы шли уже вдоль сильного стремительно скользящего по валунам потока хрустально прозрачной воды, с шумным плеском огибающей и перепрыгивающей пороги, что она не в силах была сдвинуть.
Мы шли уже несколько часов. Я чертовски устала и давно уже перестала оглядываться по сторонам, а только бездумно шагал за Браном, наступая туда, где он только что прошёл.
Толчок в какую-то высокую и твёрдую преграду заставил меня остановиться и включить мозги.
Оказалось, преградой стала широкая напряженная спина моего спутника.
Я осторожно выглянула из-за его плеча.
А вот и люди! На тропе мы были уже не одни. Впереди метрах в десяти лицом к нам друг за другом, растянувшись в ряд, стояла группа мужчин, рассматривая нас с большим интересом. Их жадный интерес мне очень не понравился. Он был как-то липкий и злорадный, будто смотрели на необычного забавного зверя, попавшего в силки.
Мужчин было пятеро. Все они были в простой одежде: рубахи, жилеты, свободные штаны, заправленные в сапоги, но крестьянами назвать их язык не повернулся бы. Одежда была не светлой, как принято в деревнях, а тёмной, удобной,
