Болиголов (СИ) - Леус Сергей

— Кто это плавает в одежде? Да еще и в юбке! — бросил ей Джоф.

— Берегу твое сердечко, толстяк. Если доплывешь и достанешь до меня, потреплю тебя за щеку! — Хлоя отплыла подальше, дразня его. Она легла на спину и тихонько плыла по течению, разглядывая плывущие над ней облака.

— Нет, спасибо, такие радости мертвому Джофу ни к чему, — грустно вздохнул Джоф.

Балда зашел в воду по пояс, плашмя лег на воду и попытался плыть, но у него плохо получалось. Балда не боялся воды, несмотря на случай из детства, — он про него почти ничего не помнил. Джоф никогда не задумывался о том, чтобы обучить его плавать, поскольку и сам не умел.

Как-то пару раз Балда с Хлоей были на реке за стенами их родного города, и она пыталась научить его, но пока что безрезультатно. Роджер стоял с закрытыми глазами, подставив лицо спустившемуся еще ниже солнцу. Он замер в том медитативном состоянии, в которое мог входить практически в любое время: он слышал плеск воды, ветер в ветвях редких деревьев и шелест луговой травы, жужжание насекомых и далекое мычание коров, — все здесь было совершенно. Кристоф же был задумчив и стоял в нерешительности. Возможно, воспоминания детства охватили его так же, как и Хлою, но если так, то мужчина обернулся нерешительным мальчиком, который почему-то боялся сам примкнуть к играм старших.

— Кристоф! — позвал его плюхавшийся в трех метрах от берега Джоф. — Хватит там торчать. Спускайся поплавай.

Кристоф как будто только и ждал приглашения, без которого почему-то не решался на такой шаг. Он скинул подаренную Хлоей мантию и в одном исподнем спустился к воде и зашел сразу по шею. Вода была по-весеннему холодной, но никого это не смутило и не остановило. Кристоф окунулся с головой, с фырканьем выпрыгнул, засмеялся дрожащими губами и начал брызгаться на Джофа, а Джоф в ответ рукой начал гнать волну, которая могла унести мага чуть ли не против течения. К ним подключился Балда, которого притянула игра двух возрастных детей. Хлоя слушала их игру, улыбалась и продолжала плыть и смотреть на причудливо меняющие форму облака: бесформенные туши отращивали лапы и превращались в котов, которые, медленно вытягивая шею, становились драконами. Прекрасное чувство было атрибутом всего этого места и отражалось на всех, кто здесь бывал.

Когда сумерки сгустились уже не на шутку, все вылезли на берег. На берегу Кристоф помог всем подсушить одежду, а с Хлои все сошло как с гуся вода, — спасибо бытовой магии. Джоф нес кольчугу в руках, поддавшись уговорам Роджера оставить ее до утра в доме. Возможно, что это было рискованно, потому что, какой бы спокойной, прекрасной и безопасной не казалась обстановка, ошибка Джофа могла стоить жизни им всем. Но Роджер сказал, что беспокоиться нужно было чуть раньше, а сейчас не стоит вносить смуту, поскольку ни лошади, ни повозка им не доступны. Роджеру Джоф верил так, как никому другому. Они перешучивались до самого дома и уже по дороге увидели, что все дома начали освещаться, но не огнем свечей и ламп, а магическим светом, совсем как в городах. Возле бани уже старались банщики, они приветливо помахали руками гостям. В доме их встретил вернувшийся староста и спросил, пойдут ли они париться в баню. Все без лишних раздумий согласились. Джоф оставил кольчугу и секиру в своих покоях, но попросил Кристофа наложить на них временный магический замок, чтобы успокоить себя.

После бани собирались идти в центральную часть поселения, где планировались музыка и танцы, а также вино и легкие закуски. Хлоя взяла с собой все что нужно, чтобы лишний раз не возвращаться, и пошла вместе с Анной и ее матерью. Они вышли раньше, потому что идти им было дальше. По дороге к ним присоединились соседки, и у Хлои появилась возможность познакомиться с разговорчивыми жительницами поселения.

Уже возле дома старосты все заметили, что изгородь, ставни и некоторые части дома светятся ярким голубоватым свечением. Вся дорога был освещена светом изгородей, а вверху местами летали «светлячки». Хлое довелось увидеть поселение таким, каким его не видели ее спутники при свете дня. Два дня назад они въехали в уже спящее темное место, а утром уехали рано, поэтому сейчас для них было время новых открытий. Дома, изгороди, садовые деревья светились разноцветной магией так, как не освещались те города, которые они периодически посещали в своих странствиях. Даже ставший им родным город Товерн не светился так по вечерам — это было слишком затратное дело. Потому что магическая сила хоть и приобреталась единовременно, но требовала ресурсов мага на ее использование. Здесь же магии было столько, и владели ей, как они поняли, так много людей, что освещение поселения не требовало каких-то неимоверных затрат: каждый отдавал освещению своего участка собственные силы.

Хлоя слушала болтовню женщин, которые о магии говорили, как о самых обыденных вещах, что в этом месте так и было. В ее родном пригороде магия была редким явлением, и до своего бегства в город Хлоя с ней практически не сталкивалась, зато слышала о ней много раз и всегда мечтала приобрести и научиться ею пользоваться. Она, как и Анна, не вступала в разговор, но часто переглядывалась с ней так, будто они давние подружки. И это странное чувство невидимого другим тайного притяжения сближало и радовало обеих девушек. Они пересекли освещенную, покрытую по периметру столами площадь, на которой планировалось торжество, и спустились к реке, освещая дорогу «светлячками».

— Неужели ради одного только нашего возвращения с этой, как сказал твой отец, легкой победой вы решили устроить такой праздник? — с сомнением вопрошала Хлоя.

— Нет, конечно, — засмеялась Анна. — Мы устраиваем здесь танцы с музыкой каждый банный день. А сейчас просто есть чуть более существенный повод для веселья.

Хлоя немного успокоилась. Ей не нравилась мысль, что им уделяют слишком много внимания, хотя они не сделали ничего особенного, — просто выполнили свою работу. Но сама мысль, что у людей праздник каждые три-четыре дня, вызывала у нее легкую зависть и желание, чтобы и в их городе тоже ввели такую традицию. И обязательно после бани — ей уже доводилось танцевать с мужчинами, которые не утруждали себя мытьем. Да, ей бы это все быстро приелось, потому что уже потихоньку начинало отпускать все это веселье, спокойствие и чувство безопасности с непривычки отдающее приторностью. Но, когда ты не в настроении, а где-то на площади веселье, то ты можешь просто не пойти и остаться дома и упиваться своей хандрой, но если вдруг ты в настроении веселиться, а в ближайшие месяцы никаких увеселительных мероприятий не предвидится, то тут уже ничего не поделаешь — хоть ты седлай лошадей и скачи три дня напролет в соседний городишко, где все веселятся по поводу рождения очередного наследника местного управителя. Поэтому с большего Хлоя радовалась за этих людей.

Балда сбегал на кузню забрать сапоги Джофа и свои, которые последний раз надевал месяц тому назад, когда шли дожди, а заодно и отыскал парадную куртку Джофа. Роджер сказал, что босиком их обоих на праздник не возьмет. Дорога в баню уже была освещена голубоватой магией на деревьях и желтыми и красными «светлячками». Все обратили внимание на быка, который так и не сдвинулся с места. Его рога в темноте начали светиться легким синим свечением, а на боках горели белые с голубым точки, словно звезды на черном небе. Выглядел он еще более впечатляюще, чем в прошлую их встречу возле пещеры. Староста сказал, что бык обозначает себя с несколькими целями: чтобы все проходящие поселенцы могли видели, что он здесь и все хорошо, чтобы все люди и животные видели, что он здесь и не лезли к нему. Но все равно находятся некоторые любопытные, которые как мотыльки летят на его чарующий свет и натыкаются на обычно спокойный, но местами взрывной характер быка. Роджер, Кристоф и Балда подумали, что последнее — это про них. Даже Джофу, недавно познавшему всю радость взлета и падения, хотелось подойти поближе, чтобы полюбоваться этим чудом природы. Но староста, угадав их мысли, сказал, что подойти можно, но не слишком близко, и трогать быка не нужно, особенно за рога.